Сезон охоты на падчериц - Наталья Саморукова

— Ага, — покраснев, кивнула я. Но еще больше покраснел Лешка, который мне это украшение накануне праздника подарил.

Дамочка, так и не выяснив, кто же я буду, упорхнула, а мы стояли как оплеванные. Более или менее по-человечески здесь держались только Привольные. И Ольга и Денис откровенно скучали. Пару раз, сталкиваясь с нами взглядами, они понимающе улыбались, словно говоря: мы тоже в этом зверинце не слишком комфортно себя чувствуем.

Федор, точнее, Фредди, как звали друзья и близкие человека, устроившего нам странную новогоднюю ночь, куда-то пропал. Зато на сцену выплыли две его падчерицы и своим появлением затмили сверкающую елку. Струнный квартет, пиликающий ностальгически грустные этюды, споткнулся на половине музыкальной фразы и смолк. Явление девочек народу можно было сравнить с приземлением ангелов в бедном негритянском квартале. Девушки были не просто хороши, они были ослепительно, головокружительно красивы. Мама на их фоне поблекла, точно ветка увядшей сирени рядом с букетом дивных орхидей.

Это было такое неподвластное человеческому воображению совершенство, к которому уже не ревнуешь. Да и не было в их лицах и фигурах ничего, чему можно завидовать. Их черты изумляли. Слишком тонкие для обычной будничной жизни руки. Слишком хрупкие пальцы, в которых не удержать ничего тяжелее кошелька. Слишком узкие глаза с приподнятыми по-кошачьи уголками, слишком высокие лбы, будто скопированные со средневековых портретов. И кожа, такая бледная, что кажется ледяной на ощупь, и губы, хранящие девственную безмятежность, намекающие, скорее, на вечный покой, чем на страстные поцелуи. Не хватит воображения, чтобы пожелать себе такую же внешность. Но смотреть на это можно было бесконечно долго, что и делали все гости, отнюдь не по-светски открыв рты. Похожие друг на друга, как две половинки радуги, девочки спокойно взирали на гостей, и каждый, кого мимолетно касался их взгляд, тут же начинал одергиваться, отряхиваться, спешно устраняя шероховатости внешней оболочки. Но куда там!

Во время своего визита к нам Фредди коротко рассказал, что сестры буквально десять дней назад прибыли из суперзакрытого заграничного колледжа, в России не были три года, и эта праздничная ночь — их первый публичный выход. Как мы потом сопоставили, его тревожность обострилась тоже около десяти дней назад, то есть каким-то образом была связана именно с возвращением в родные пенаты падчериц. Куда же он пропал, этот неуравновешенный толстяк?

Анна и Мария тут же стали центром притяжения мужской части компании. Лет близняшкам было не больше восемнадцати, нездешняя безмятежность лежала на их фарфоровых лицах. Тоненькие до прозрачной хрупкости, такие же изысканные, как и мать, они, видимо, несли в своих чертах и признаки породы отца. У матери не было таких диких скул, таких бездонно синих глаз, такой упругой, выверенной до малейшего жеста грации. Инопланетянки. Вот что приходило в голову. Это было единственно уместное сравнение. Они были настолько другими, что казалось нелепым обращаться к ним с человеческой речью. И все-таки некоторые гости рискнули.

— Как вам в России, милые Анна и Мария? — Адвокат Супонин сам себя застеснялся, озвучив банальный вопрос.

— В России? — всплеснула руками Анна. Или Мария… Отличить их было нереально.

— В России? — вторила ей Мария. Или Анна.

— Ну конечно, конечно! — в унисон залопотали они. — Замечательно, просто замечательно! А вы? Как поживаете?

— Спасибо, отлично, — окончательно стушевался Супонин.

— Ну конечно! Отлично! — Девушки улыбнулись, продемонстрировав адвокату ослепительные доброжелательные улыбки. — Очень приятно! Очень приятно! Так весело, правда? Сегодня обещали сюрпризы! Вы знаете?

— Главный сюрприз уже случился, — подобострастно заблеял молодой человек, похожий на актера Золотухина в молодости.

— Ох, что вы говорите! — Девушки неподдельно всполошились. — Ах, ну конечно, конечно! Спасибо! Премного благодарны! Хи-хи-хи, как это мило!

Лешка во все глаза смотрел на этот паноптикум и даже икнул от удивления.

— Они где учились? — с испугом прошептал он мне. — В школе для умственно отсталых?

— Не знаю, едва ли, — пожала я плечами. Странное дело, идиотская манера говорить, беспрестанно взмахивая руками, охая и ахая совсем не портила впечатления от девиц. Их манеры напоминали повадки путешественников, заглянувших на огонек к дикарям. Не исключено, что в школу для умственно отсталых требовалось отправить всех нас.

— Теперь я понимаю, почему твой Григорий ушел от ответственности, — он кишкой чует проблемы.

— Какие проблемы? — удивилась я.

— Настена, ты меня удивляешь. Как ты думаешь, почему Фредди пришел именно к вам?

— Ну-у-у…— задумалась я. — Ну мало ли почему пришел.

— Дурочка ты у меня. Если он пришел к вам, значит, ни в одну приличную контору прийти не мог.

— Что ты имеешь в виду? — посерьезнела я.

— Не обижайся, но факт остается фактом. Чует мое сердце, вам предложили не слишком чистую работу.

За десять минут до полуночи шустрый распорядитель стал подгонять оголодавшую публику к выходу. Новый год планировалось встретить на свежем воздухе, где уже готовился к запуску первый заряд фейерверка. Ангелина, взяв под руки дочерей, заспешила в числе первых. Укутавшись в пушистые полушубки, женщины со спины были практически неотличимы. Они выглядели готовой иллюстрацией к статье о жизни высшего общества. Мужчины, наплевав на своих жен, так и вились вокруг ослепительного трио. Я была благодарна Лешке за то, что он смирно трусил рядом со мной и, кажется, был даже несколько раздосадован всем этим ажиотажем вокруг заморских красоток.

— Дамы и господа! Прошу внимания! Прежде чем грянет праздничный салют, прошу вас сосредоточиться. Подумайте, что мы возьмем с собой в две тысячи шестой год! — Специалист по проведению элитных празднеств старался вовсю. Он ужом вился вокруг гостей, стараясь уделить внимание буквально каждому, даже апатичной собачке, по-прежнему безучастно висевшей на руке уродливо шикарной дамы.

— Внимание, внимание! Что мы берем в Новый год, год, грядущий под знаком Огненной Собаки?

— Огласить весь список? — насмешливо поинтересовался молодой человек, похожий на Золотухина.

— Не обязательно, — уточнил массовик-затейник, — можете назвать что-то одно, самое важное для вас.

Юноша задумался и под смешки окружающих наконец-то определился:

— Я бы взял с собой Фредди. Думаю, с этим согласятся все. Что бы мы делали без него?

Толпа одобрительно загудела.

— Фредди, Фредди! — скандировали они. В этом радостном гуле не было лишь одного голоса — голоса самого Фредди. Он молчал не из скромности. Толстяку не суждено было попасть в 2006 год. Первый же всполох салюта осветил его безжизненно распластанное на красном снегу тело. В каких-то двадцати метрах от радостной толчеи лежало то, что осталось от хозяина дома — нелепая телесная оболочка в отлично сшитом парадном костюме.

— Что и требовалось доказать, — коснулся моего уха ледяной Лешкин шепот. Во внезапно наступившей тишине голос показался оглушительно громким.

— Господи Иисусе, святые угодники, — машинально осеняя себя крестным знамением, всхлипнула Ольга Привольная и без чувств рухнула на впавшего в столбняк мужа.

— Не смотри туда. — Лешка попытался отвернуть мою голову от жуткой картины, но я уже успела заметить отвратительное кровавое месиво, еще недавно бывшее холеным лицом Фредди.

— А-а-а! — заорала я. И словно плотину прорвало, с разных сторон сада в унисон мне завыли, заорали, заголосили женщины и мужчины. Залаяла истерическим фальцетом собачка, завыла сигнализация на чьей то машине.

Началось невообразимое. Какая-то дикая человеческая свалка. Люди заметались, точно перепуганные куры. Кто-то кинулся к лежащему Фредди, такому очевидно мертвому, что было не по себе. Кто-то, наоборот, помчался к дому. Адвокат Супонин непослушными пальцами пытался набрать номер на мобильнике. Смертельно бледный юноша, так опрометчиво пожелавший прихватить Фредди в Новый год, медленно шел по тропинке, ведущей к гаражу. И только три женщины, Ангелина, Мария и Анна, оставались странно спокойными. Они смотрели, как чужие люди суетятся вокруг Федора, и не двигались с места, как будто у них кончился завод. Лишь когда склонившийся над телом распорядитель, не найдя пульса на холодной руке лежащего, устало кивнул головой, новоявленная вдова неверными шагами подошла к страшному месту.

— Он мертв? — спросила она и поправила выбившийся из прически локон. Это движение было столь вопиюще неуместным, что мне стало по-настоящему страшно. Ледяной ужас пробился через горячечный бред внезапного шока и сковал тело.

Милиция прибыла чуть за полночь. Усталый капитан Лемехов огласил стандартный текст, суть которого сводилась к тому, чтобы все оставались на местах, ничего не трогали и ждали. Сколько именно придется ждать, он не уточнил, но каждый из гостей прекрасно понимал — ночь перестала быть томной.