Алмазы Цирцеи - Анна Малышева

Вера, в одиночку воспитывавшая двоих детей, осуждала новую подругу за ненужную жестокость. Она в общих чертах знала обо всем, что случилось с Еленой два месяца назад, и считала, что та делает глупость за глупостью.

– Зачем ты мужа прогнала? – допытывалась она. – Думаешь, сумеешь в одиночку поднять сына? Между прочим, мужчинам спустя какое-то время надоедает платить алименты. Твой еще платит? Дает на ребенка? Хорошо, что так. Мой первый хоть бы рублем сыну помог, ни гроша не дал с того дня, как расстались. Второй муженек раз в год привозит дочке куклу, и привет! Считает, что я бешеные деньги зарабатываю. Еще бы, мне же чаевые оставляют!

– Я никого не прогоняла, – вздыхала Елена. – Мы временно расстались. Руслан и раньше вечно пропадал в командировках, так что разница даже незаметна.

– Знакомо мне это «временно»! – отмахивалась приятельница. – Ну а если муж осточертел, почему ты этого своего Мишу отталкиваешь? Только при мне он четыре раза звонил. Это же чего-то стоит! Или совсем негодный мужик?

– Он очень мне нравился когда-то, – созналась Елена. – Но… Много врет и… играет.

– Игрок?! – ахнула Вера и сочувственно кивнула: – Тогда правильно, пошли его к черту! Лучше бы пил, с этими как-то проще. У меня первый пил так, что страшно вспоминать! Штуки откалывал почище, чем эта психованная дамочка из 617-го номера! Вечно ему мерещилось…

Елена предпочитала в сотый раз выслушать историю о том, как приятельница была несчастлива в обоих браках, чем вспоминать о собственной неудаче. Возможно, потому они с Верой так быстро сдружились – та нашла в новой помощнице ночного администратора благодарную слушательницу. Вообще, старшая горничная отличалась властным, даже деспотичным характером, и других подруг у нее не было. Молоденькие горничные трепетали перед своей начальницей, а та нагоняла на них страху, расписывая несчастья, которые им грозят.

– Вас могут обвинить в воровстве, в порче вещей, в неисполнении обязанностей, в хамстве… И пусть вы будете чисты, как ангелы, с вас вычтут ущерб и выкинут на улицу. Это в самом лучшем случае! У вас есть только один шанс не сесть в тюрьму – слушаться меня и все-все-все мне рассказывать!

Девушки слушались с завидной готовностью, и Вера хвасталась тем, что уже не одну из них спасла от неприятностей.

– Ты не представляешь, Леночка, на что способны некоторые клиенты! – делилась с подругой старшая горничная. – Бывают такие уроды, устраивают скандал просто ради удовольствия, чтобы погубить беззащитного человека… А девочке восемнадцать лет, она из небогатой семьи, богатая ведь убирать чужую грязь не пойдет… Она всего боится, всему верит. Вычтут с нее неправедно раз, другой, от зарплаты ничего не останется, чаевые ничтожные… Ну она с отчаяния и украдет, в самом деле. Как говорил Ницше, падающего толкни!

– Ты… читала Ницше? – с уважением поинтересовалась Елена.

– Да я ведь когда-то училась на философском… – Вера сбила несуществующую пылинку со своего жестко накрахмаленного белого передника. – Миллион лет назад, когда по Земле ходили динозавры. Ладно, что об этом вспоминать? Ты-то ведь тоже, когда поступала в свой педагогический, не думала, что угодишь в гостиницу!

Елена не видела особой беды в том, что «угодила в гостиницу», но мечтала обзавестись хотя бы толикой того авторитета, которым обладала Вера. Елену слушались, но не всегда с первого раза. Она сама понимала, что доводы не всегда действенны там, где нужен просто приказ или даже угроза, но приказывать и угрожать еще не научилась. Ей отравляла жизнь вражда с коридорным Сергеем, и женщина ругала себя за излишнюю откровенность, проявленную в задушевных беседах с Верой. Она подозревала, что та поделилась подробностями ее личной жизни с половиной персонала. Во всяком случае, Елена иногда ловила на себе излишне внимательные взгляды, которым не находила объяснения.

Люкс 617 уже давно пустовал. Прошла неделя, как из него выехала беспокойная гостья, а за это время так никто и не заселился. Более дешевые номера шли нарасхват, а в двухкомнатный пока заглядывали только горничные – смахнуть пыль и отрегулировать кондиционер. Новый постоялец появился, когда Елена еще не успела приехать на работу. Зато его видела Вера, лично помогавшая устроиться жильцу, который произвел на нее большое впечатление.

– Иностранец, из Бельгии, – ответила она на вопрос Елены. – Оч-чень любезный мужчина. Немножко говорит по-русски. Ну, я с ним на английском общалась. Знаешь, кто он? Думаешь, бизнесмен или турист? Нет, антиквар! Багаж у него был негабаритный, вот я с нашими ребятами и возилась, устраивала. В камеру хранения он его сдать не пожелал. Здоровый такой, страшно тяжелый ящик. Его пока на тележку втащили, замучились! А потом антиквар попросил принести ужин в номер, в ресторан спуститься не захотел. Я думаю, боится расставаться со своим ящиком. Как будто его легко украсть! Вещь килограммов на сто с лишним!

– Да мне все равно, – отмахнулась Елена. – Лишь бы он не напился и не устроил среди ночи концерт!

– Он заказал только пиво, – успокоила ее Вера. – И вот насчет него у меня нет никаких сомнений! Мужик абсолютно нормальный. Кстати, та дама из Питера мне сразу не понравилась, только я уж не стала ничего тебе говорить.

И впервые Елена подумала, что приятельница могла бы пореже разглагольствовать о своей необыкновенной интуиции. «Может, я начинаю наконец осваиваться?»

Оставшись на шестом этаже, где находился ее пост, одна, женщина занялась делами, перешедшими к ней по наследству от дневной смены. Позвонила в службу ремонта, выясняя, когда приедет мастер чинить лифт, отказавший несколько часов назад? К счастью, сломан был не грузовой, иначе антиквар из 617-го люкса не смог бы уединиться в номере со своим ящиком. Второй пассажирский лифт работал исправно, так что особой проблемы не возникло. В ночное время движение в отеле вообще становилось меньше. Но завтра предполагался большой заезд постояльцев, несколько экскурсионных групп, так что починить лифт было необходимо.

Она порядком истрепала себе нервы, выясняя по телефону, выехал ли уже мастер, напоминая диспетчеру компании, что лифт находится на гарантии, и грозя штрафными санкциями. Добившись только неопределенных обещаний, она осталась очень недовольна собой. Положив трубку, Елена перевела дух, щурясь в пространство, соображая, что еще можно придумать и кому пожаловаться. В этот миг она боковым зрением отметила некое движение в коридоре.

Елена взглянула туда, где ей померещился мелькнувший темный силуэт, но коридор был пуст. На стенах, выкрашенных в персиковый цвет, мягко сияли хрустальные плафоны, бросавшие блики на лепнину потолка и толстый серый ковер, застилавший пол. Все двери в номера были закрыты. В конце коридора темнело окно, наполовину прикрытое белой шелковой «маркизой».

«Показалось», – решила Елена, снова углубляясь в размышления, в надежде найти какой-нибудь рычаг воздействия на службу сервиса. Она по инерции продолжала смотреть в сторону коридора, и ее внимание вдруг привлекла красная табличка на цепочке, висевшая на ручке люкса 617. Табличка слабо раскачивалась. Раз, другой, остановилась. «Ее только что вывесили», – машинально отметила про себя Елена.

Красная табличка несла на себе требование «Не беспокоить!» на русском и английском языках. Зеленая означала бы просьбу убрать в номере. Значит, постоялец люкса лег отдыхать и позаботился о своей неприкосновенности. Ничего удивительного. Но Елена, раз обжегшись на номере 617, уже не могла относиться к нему спокойно.

На этаже остановился лифт, двери мягко, бесшумно открылись, в холл вышли мужчина и женщина – громко смеющиеся, явно навеселе. Они подошли к Елене, назвали номер, и та, поискав в столе за стойкой портье, выдала им ключ – магнитную пластиковую карточку, отпиравшую электронный замок. Дверь напротив люкса 617 хлопнула и тут же поглотила возбужденные голоса постояльцев. Елена поймала себя на том, что все еще улыбается дежурной, радушной улыбкой и, согнав ее с лица, принялась названивать по служебному номеру, надеясь найти портье, который вновь беззастенчиво отсутствовал.

Тот обнаружился на третьем этаже. Горничные позвали его из кафе, где он пил кофе с сослуживцем. Елена, сама не понимая толком, отчего она так злится, приказала ему вернуться на рабочее место.

– Да я только что отошел, – попытался сопротивляться мужчина.

– Вас нет уже полчаса, Андрей Николаевич! Что вы себе позволяете?!

– Допью кофе и приду, – пообещал тот.

– Вы бросили пост в такое горячее время, в половине одиннадцатого! Я уже ловила вас в три, в четыре часа ночи, и это еще можно было извинить, но сейчас!

– Да ведь на минутку…

– Немедленно возвращайтесь, я не могу найти справочник, мне нужно дозвониться дежурному инженеру, сломан второй лифт!

Послышалось невнятное ворчание, и портье положил трубку. Елена от нетерпения постукивала каблуком по мягкому ковру, придумывая, что еще скажет этому ленивому, зажравшемуся типу, похожему на откормленного кота, который вечно норовил улизнуть с поста в кафе. «Не говоря уже о том, что персоналу неприлично сидеть в том же заведении, что и постояльцы! Не-при-лич-но! Так я ему и скажу!» – накручивала себя она.