Серпомъ по недостаткамъ (целикомъ) - Аноним Луиза-Франсуаза

Так, а вот встать-то я и не могу. Реально не могу. И это очень печально, потому что костерок уже догорел и я начал замерзать. Так ведь и помереть недолго... Впрочем, вон еще кто-то едет. Интересная тут местность - народ все больше на лошадях ездить норовит, причем на санях - в конце апреля-то!

- Эй, барин, ты живой? - парню, сидящему в санях на вид лет восемнадцать. Правда, одет он вряд ли лучше бомжа, ну да мне выбирать не приходится.

- Живой, живой. Помоги подняться, сам встать не могу.

- Давай барин, вот так, ложись-ка ты сюда, я тебя попоной прикрою - парень помог мне подняться и упасть на дно саней, устланное каким-то сеном - сейчас в слободу приедем, погреешься. А я-то думал, что убило тебя молнией-то.

Нет, не бомж, наверное дачник какой-то. Не пахнет он бомжом, одет хоть и в рванину, но чистую. А может и селянин местный, мало ли на какую работу оделся в старье. Сам-то на даче, если навоз таскать или в земле ковыряться, одеваюсь чуть ли не в прадедовы шмотки. Да только блаженный он какой-то, нормальные люди разве так говорят?

- Нет, не убило.

- Тебе как там, тепло? - парень сидел ко мне спиной и усиленно погонял свою клячу. Именно клячу - другого слова к этой исхудалой лошадке и не подобрать.

- А куда мы едем?

- Да вот в Пичугу-слободу, в Ерзовку стало быть.

- А почему снег вокруг? Лето же!

- Да, барин, видать молния-то тебя точно шарахнула. Какое лето? Февраль на дворе.

- Какой февраль?

- Да уж известно какой - двадцать третье число нынче.

Так, что там говорил директор-академик? Машина времени? Похоже все-таки академики что-то в физике соображают лучше рядовых докторов наук. Вот приеду в институт, завалюсь в лабораторию и скажу Федорову: не катайся ты летом на Волго-Дон, нехорошо будет! То-то смеху... кстати, а канала-то и не видать нигде. Похоже и падал я с насыпи канала на то место, где ее еще не насыпали. То есть приду я к Федорову в детский сад, а он со страху описается...

- А год какой?

- Да уж... год нынче известно какой, тысяча восемьсот девяносто осьмой тож. Да ты не боись, барин, пройдет это. Вон давеча Василий Гришин напился, в овраг упал - недели почитай две ничё не помнил. А потом раз - и все вспомнил. И ты вспомнишь. Вот уже и доехали почти, часа не пройдет - дома будем. Так что, раз уж ты и года вспомнить не можешь, я тебя к себе повезу. Полежишь, очухаешься...

Лошадка все же более делала вид, чем бежала, и до села мы доехали часа через два. На окраине и стоял дом моего спасителя. Правда по виду напоминал он полуразвалившийся саманный сарай, но внутри была большая русская печь, занимавшая наверное половину всего дома. Наверное "русская" - я просто таких больших не видел, но почему-то некрашеная, не белёная в смысле. Просто глиной вымазанная. Кроме печи в доме была еще и лавка, метра два длиной и с полметра шириной. Собственно эти два предмета и составляли тут всю меблировку.

Впрочем, мне было не до меблировки: при попытке слезть с телеги мне стало совсем худо. То ли в телеге укачало, то ли я и на самом деле слишком сильно стукнулся, но, опустив ноги с телеги при попытке встать я и встал, но сразу на четвереньки. Вдобавок меня и рвать стало - хорошо, что с утра я поесть не успел, так что окрестности я все же не сильно испачкал. Но было мне очень хреново, и мой возница, покряхтывая и вполголоса вспоминая божью матерь, затащил меня в дом.

- Давай, я тебе помогу на печку забраться. Не протоплено пока, дров у меня немного, но ты забирайся, я сейчас принесу и протоплю, тепло будет. - Однако подняться на печку у меня сил не хватило, а парень был вовсе даже не похож на Валуева, так что я кое-как разлегся на лавке. Хозяин же укрыл меня каким-то драным тулупом и вышел. Через минуту, впрочем, вернулся, держа в руках мою сумку и лопату. - Вот и добро твое, я подобрал. А то пропадет ведь - он сунул сумку под лавку и снова вышел. Снова вернулся он минут через десять, вывалил на пол перед печкой охапку дров.

- Сейчас, огонь высеку, а то угли-то погорели уже, я второго дня топил только - и с этими словами он начал стучать какой-то железякой.

- Погоди, у меня зажигалка в сумке должна быть - меня уже немного опустило, так что я опустил руку под лавку и достал из кармана сумки китайскую подделку под Zippo. Василич правда утверждал что сделана она на том же заводе, что и оригинал, а отсутствие 'фирменного' клейма компенсировалось ценой: один юань, семь штук за доллар, так что он их два десятка купил во время дальневосточной экспедиции лет пять назад. Поэтому в сумке у меня их было две: с машиной в экспедиции бензиновая зажигалка удобнее газовой, а вторая нужна чтобы не нужно было срочно зажигалку перезаправлять если бензин закончился в самый ответственный момент.

Я высек огонь, парнишка поджег лучину, а от нее - мелкие щепки, уже лежавшие в печи и через минуту тепло уже начало разливаться по комнате.

- Ловкое у тебя кресало-то - сказал парень, - ловчее серников огонь высекает. Да небось денег стоит... - он вздохнул.

- Кстати, а звать-то тебя как, спаситель?

- Ну какой я спаситель - парень неожиданно покраснел. - А звать меня Дмитрий Васильевич, Гавриловы мы. Ты есть хочешь? а то я печку растопил, каши сварю...

Есть я не хотел совершенно, скорее наоборот, поскольку тошнота еще не прошла. Так что, пока гостеприимный хозяин суетился у печки, я, пригревшись, задремал - да и темновато в доме было. Сквози сон я вроде слышал какие-то голоса - Димкин и еще один, мужской, потом Димка вроде полез под лавку за сумкой. Голоса что-то говорили, вроде даже ко мне обращались - но отвечать у меня уже не было ни сил, ни желания. Лишь один раз, когда другой, не Димин, голос как-то удивленно спросил "и где же город такой - Аделаида?", я, уже окончательно засыпая, пробормотал "в Австралии Аделаида, в Австралии".

Перед тем, как окончательно провалиться в сон, я услышал вроде бы еще один мужской голос. На этот раз он был очень тихий, но, мне показалось, что Дима отвечает этому голосу как-то испуганно, словно оправдываясь в чем-то. Но деталей я уже не слышал.

Спал я не долго, а возмутительно долго. По моим прикидкам в село меня привезли часа в два-три дня, а когда я проснулся и очень срочно выскочил на улицу, было ранее утро. Димы в доме уже не было, и я трусцой побежал вокруг дома в поисках сортира - но определенные следы на снегу показали, что искал я его зря. Ну что же, наследим и мы.

Возвращаясь в дом, я встретил и хозяина - он вышел из сараюшки, стоящем рядом с домом, с охапкой поленьев.

- Утречка доброго, барин! - весело поприветствовал он меня, - не стой телешом на морозе, пойдем в дом, поснедаем! Эх, видать Господь тебя мне послал, сейчас поедим от пуза, смотри, сколько еды всякой!

Спросонья я и внимания не обратил, а сейчас увидел, что в жерле печки (или как оно там называется) стояла пара мисок с кашей и лежало что-то большое, завернутое в тряпку. Странно, что в одной миске каша была пшенная, а во второй - гречневая. Это что, тут попаданцев так встречают?