Осанве-кента - Джон Рональд Руэл Толкиен

Что же касается хроа Валы, то и в те времена, когда его ношение стало привычным, волевой контроль над ним был гораздо сильнее. Мысль Валар намного мощнее и проницательней. И если речь заходит об отношениях Валар между собой, они ближе друг к другу, чем кто-либо еще; так что у них никогда не возникало необходимости использовать тенгвеста или ламбе, и только для некоторых отдавали им предпочтение. А когда они общались с другими разумами в Эа, то их мысли часто имели высочайшую власть и величайшую необходимость. (Примечание 5).

Затем Пенголод обсуждает злоупотребление санве. Он говорит: "Некоторые, дочитавшие до этого места, могут уже начать сомневаться в моих знаниях, говоря: Но это не соответствует истории. Если сама непроницаем с помощью силы, как Мелькор смог обмануть столь многих и поработить их ? И разве не верно, что сама может быть защищен более сильным, но и захвачен более сильным ? Каким образом Мелькор, величайший, до самого конца обладавший самой твердой, решительной и безжалостной волей, смог преобладать над разумами Валар, но удерживать свой от них, так что даже Манве временами кажется по сравнению с ним слабым, неосторожным и обманутым. Или это не так ?"

"Я скажу, что это не так. Вещи могут казаться одинаковыми, но если они разные по своей сути, их следует различать. Предвидение, которое есть пред–видение,[9] и предсказание[10] которое является мнением, основанным на рассуждении и имеющихся фактах, могут быть идентичны по своей предсказательной силе, но они полностью отличны по своей сути, и они должны различаться учеными, даже если в повседневном языке эльфов и людей им дано одно и то же название, относящееся к мудрости". (Примечание 6)

В той же манере, вытягивание секретов из разума может казаться похожим на чтение мыслей силой и против воли, так как знания, полученные таким путем, полны настолько, насколько это может быть возможным. Тем не менее, это не имеет ничего общего с проникновением сквозь барьер нежелания.

На самом деле нет аксан, запрещающего преодоление барьера, так как это унат, вещь невозможная, и чем большая сила прилагается, тем больше сопротивление нежелания.[11] Но есть универсальный аксан, что никто не должен силой или косвенно путем обмана вытягивать из другого то, что тот имеет право хранить в секрете и считает своим.

Мелькор отверг все аксани. Он бы отменил (для себя) и все унати, если бы смог. На самом деле в начале, в дни его величайшей силы, самые разрушительные его действия исходили от его намерения так управлять Эа, чтобы не было никаких ограничений или препятствий его воле. Но этого ему достичь не удалось. Унати сохранились, как постоянное напоминание о присутствии Эру и Его непобедимости, напоминание о со-существовании с ним других существ (равных ему в происхождении, если не в силе), не покоряемых силой. Из этого происходит его непрерывный и неутолимый гнев.

Он обнаружил, что открытое властное нападение на сама с огромными волевыми усилиями ощущается меньшим сама как мощное давление, сопровождаемое страхом. Доминировать весом власти и страхом стало его наслаждением, но в этом случае они ему не помогли: страх закрывал двери еще быстрее. Поэтому он перешел к обману и лжи.

В этом ему помогло простодушие тех, кто не знал зла, или еще не привык ожидать его. И по этой причине выше было сказано, что различие в открытости и активном желании сотрудничать имеет большое значение. Ибо он мог проникнуть тайно в открытый и неосторожный разум, в надежде прочитать его мысли, прежде чем тот закроется, и более того – вложить в него свои собственные мысли, обмануть его и завоевать его дружбу. Мысль его всегда была одной и той же, хотя и варьировалась в зависимости от ситуации (как он ее понимал): он самый великодушный; он богат и даст все, что угодно своим друзьям, он особо любит того, к кому обращается; и ему следует верить.

Таким образом он проникал в многие разумы, удалял их нежелание и открывал двери единственным ключом, хотя этот ключ был подделан. Но не этого он желал более всего, а завоевания непокорных, порабощения своих врагов. Те, кто слушал и не запирал перед ним двери часто уже и так были склонны искать его дружбы; некоторые (согласно своим меркам) уже встали на путь, похожий на его собственный и слушали, потому что надеялись узнать от него вещи, которые послужат затем их собственным целям. (Так было с теми из Майар, кто в самом начале попал под его власть. Они уже были восставшими, но не обладая силой Мелькора и его безжалостной волей, они восхитились им и увидели в его лидерстве надежду на успех восстания.) Но те, кто еще не был искажен в "сердце" (Примечание 7) сразу же узнавал о его вторжении, и если прислушивался к предупреждению своего сердца, то отказывался внимать Мелькору, отвергал его и запирал дверь. Именно таких Мелькор более всего желал превзойти: своих врагов, ибо для него каждый был врагом, кто хоть в чем-то был с ним не согласен, или пожелал чего-то, что он считал своим.[12]

И он искал способы обойти унат и нежелание. И такое оружие он нашел в "языке". Мы говорим теперь о Воплощенных, Эрухини, которых он более всего хотел подчинить против воли Эру. Их тела, созданные в Эа подвержены силе; а их души, соединенные с телами в любви и заботе, подвержены страху от имени тела. А язык, хоть и идет от духа или разума, действует через тело: это не сама и не его санвэ, но он может выражать санвэ, ее смысл, согласно своим способностям. Следовательно, на тело и на его обитателя можно оказать такое давление, что воплощенную личность можно заставить говорить.

Так думал Мелькор во тьме своего предвидения задолго до нашего рождения. А в дни древние, когда Валар рассказывали пришедшим в Аман эльдар о начале всего и зависти Мелькора, сам Манве сказал тем, кто слушал: "О Детях Эру Мелькор знает меньше тех, кто равен ему, ибо мало обращал внимания на то, что можно было узнать из Видения о их приходе, как мы узнали. И все же, зная о вас в вашей истинной природе, мы боимся, ведь ко всему, что может помочь ему в его деяниях, склонен его разум, и его цели достигаются быстрее наших, так как его не связывает никакой аксан. Одним из первых он заинтересовался "языком", тем талантом, который Эрухини имеют от природы; но мы не сразу поняли злые намерения этого интереса, так как многие из нас разделяли его, и Ауле более других. Но со временем мы узнали, что он изобрел язык для тех, кто служил ему, и с легкостью изучил наш язык. У него большие способности в этом деле. Без сомнения, он овладеет всеми языками, даже прекрасной речью эльдар. Таким образом, если он когда-нибудь заговорит с вами, берегитесь!"