Королева Жанна. Книги 1-3 - Нид Олов

На нее падали цветы; она набрала уже целую охапку и показывала ее народу, который кричал все громче Маленькая маргаритка запуталась в ее локонах и щекотала ей ухо. Жанна не сняла ее.

Сначала она не видела отдельных лиц и предметов перед ней был просто овеществленный восторг. Но потом очертания стали более четкими, появились отдельные детали — сверкающие алебарды стражи, праздничные кружева на головных уборах женщин. На углу Цаплиной улицы и Дороги Мулов, на бочке, выкаченной из трактира, стояли в обнимку девушка с большим букетом белых лилий и парень в ярком камзоле, в шляпе с торчащим пером. Когда лошадь королевы поравнялась с ними, он, сорвав свою шляпенку, засвистел — и туча белых голубей взвилась в воздух, вырвавшись из чердачного окна. Все были в восторге от этой выдумки. Жанна безотчетно повернула коня в их сторону. Процессия смешалась; кто-то поскакал, чтобы остановить передних. Молодая парочка была сильно испугана, но Жанна не заметила этого.

— Вы, наверное, жених и невеста? — спросила она.

Парень молчал, не поднимая глаз. Девушка робко взглянула в лицо королеве и прошептала:

— Да, Ваше Величество, мы помолвлены.

— Как тебя зовут?

— Эльвира…

Жанна почувствовала, что ее сердце окунулось во что-то горячее. Ей снова стало трудно дышать. Плохо слушающимися пальцами она вынула бриллиантовую булавку из плаща и вколола ее в корсаж девушки.

— Не сердитесь на меня, — прошептала она, — я хочу сделать вам небольшой подарок… — С этими словами она не оборачиваясь протянула назад раскрытую ладонь. Герцог Марвы тотчас положил на ладонь золотую монету. Жанна нетерпеливо покивала пальцем; тогда монеты посыпались градом. Несколько упало на мостовую. Сжав кулачок, Жанна протянула руку и высыпала золото в шляпку парня.

— Это вам на приданое. Будьте счастливы, — сказала она, собираясь отъехать, но девушка вдруг подала ей свой букет:

— Возьмите, Ваше Величество, от чистого сердца!

— Спасибо, Эльвира. — Жанна с особенным удовольствием выговорила это имя. — Мне очень дороги твои цветы… Прощайте!

Зазвучала труба, и процессия двинулась дальше. Тогда парень с криком «Да здравствует наша королева!» вдруг подбросил кверху свою шляпку. Золотые монеты полетели в разные стороны.

— Ничего не жалко! — крикнул он, поймав шляпенку на лету. — Мы будем счастливы, сама королева это сказала!

Инцидент шокировал придворное общество, но чувства, разумеется, были скрыты. Никто не обменялся ни словом, ни взглядом, хотя все были единодушно скандализованы. Зато в толпе народа обсуждали без стеснения.

— Что ж, дождались праздничка, братцы…

— Такая миленькая, ласковая…

— Да, не то что король-отец…

— И чего радуетесь? Она девчоночка совсем. Заласкают ее господа, пирожными закормят… Не будет толку…

— А ты погоди. Видел, что ли, как она сделала пальчиком герцогу Лианкару: давай, мол, не скупись! Тот сразу подсыпал…

— А парень-то, вот уж дурной. Все как есть рассыпал. Я одну монетку подобрал: во, двойной карлин. У него целое состояние было…

— А вы видели, кума, как она улыбается?

— А как она ручкой делает?

— А как она…

— Видели?.. Видели?.. — неслось по толпе вслед за Жанной.

А она все ехала вперед, прижимая к груди букет белых лилий, и в сердце ее стройно и торжественно звучал полонез. Все было подчинено ему — весь город, гром приветствий и музыка, даже ее конь ступал в такт мелодии полонеза.

Три часа длилось шествие, пока не достигло Парадной площади. Здесь надо было принять присягу войск. Жанна плохо слышала, что ей говорят, но машинально делала нужные движения и произносила нужные слова. Она не чувствовала ни усталости, ни голода; восторг наполнял ее всю, и ей хотелось, чтобы это состояние продлилось как можно дольше. Все это было правдой, все это было хорошо, и так и надлежало быть. «Я королева, и так будет всегда» — эта мысль проникла наконец в ее кровь.

Глава II

ПРОШЛОЕ

Motto: Судьба словно стеклянная; она так же блестит, как стекло, и столь же хрупка.

Новая королева находилась в центре всеобщего внимания. Это было естественно, но на сей раз любопытство имело особый оттенок. Она повела себя в общем так, как и ждали от нее: и скандально длинный полонез, и простецкие разговоры с черным народом, и многое еще другое, что вменяли ей в вину ревнители этикета, — все было понятно. И все-таки каждому было до смерти интересно посмотреть на девочку, которую еще недавно никто не знал и которая внезапно поднялась над всеми. Было от чего сворачивать шеи.

Жанну и в самом деле никто не знал. Она была вторым ребенком короля Карла, и он не любил ее. Королева Эдмунда, в которой он души не чаял, умерла от родов, но девочка выжила и стала его проклятием. Она словно была виновата в смерти матери — жены, верной подруги и пламенной любовницы короля. С этой женщиной он был по-настоящему счастлив. После смерти королевы он велел отвезти ребенка в замок Л'Ориналь, с глаз долой. У него осталось единственное утешение — сын, и на него излилась вся нежность монаршего сердца, которой было не так уж много: король Карл, при всем своем государственном уме и дальновидности, был холодным и деспотичным человеком. Его боялась даже королева, которую он любил до самозабвения.

Мальчик был на семь лет старше сестры и поначалу спрашивал у отца — где же она, нельзя ли с ней поиграть? Но тот при упоминании самого имени Жанны сразу замолкал и смотрел на сына своим тяжким взглядом, повергавшим в трепет весь Совет вельмож. Ребенок быстро усвоил, что лучше не спрашивать, а скоро, под влиянием придворного воспитания, приучился думать о сестре со снисходительным презрением, как о неизбежном зле. Десяти лет от роду принц Александр был официально объявлен наследником престола. Добрые семена в его душе, посеянные матерью, дав робкие ростки, были засыпаны золотым дождем и погибли безвозвратно. Он рос не зная материнской ласки; вокруг него были одни льстивые мужчины. Воля, твердость и ясный ум короля трансформировались в нем в самоуверенность, наглость и самодурство. Он не знал, что такое уважение: некого было уважать вокруг. Отца он тоже не уважал, он привык бояться его.

Жанне было пять лет, когда король пожелал взглянуть на дочь. Девочку привезли в столицу. Король Карл сидел на кресле в небольшом, но высоком односветном зале; наследник престола принц Александр, наряженный, как картинка, стоял рядом с ним. Жанну ввели в залу. Король не привлек ее к себе, не назвал по имени Осмотрев ее с трех шагов, он задумчиво произнес:

— Она будет похожа на мать… Лет через десять мы осчастливим французского дофина… или, на худой конец, шведского принца крови…

Двое-трое приближенных с легкими поклонами изобразили почтительные улыбки.

— Приставить к ней гувернеров, — велел король. — Из нее выйдет неплохая невеста. А женихов мы сыщем!

— Невеста, невеста! — захлопал в ладоши юный принц Александр.

Перепуганную, ничего не понявшую девочку тут же, прямо из зала, усадили в карету и отвезли обратно в замок Л'Ориналь. Кроме смутного, перекошенного впечатления от сурового бородатого человека в бархатной шапочке и пестро-нарядного мальчика, Жанна увозила из столицы свою кличку, с первой же минуты прочно прилипшую к ней. Какими путями она стала известна в замке — один Бог знает, но очень скоро девочка почувствовала всю тошнотворную мерзость этого непонятного ей слова. Она постоянно слышала его за спиной Особенно изощрялись лакеи — очень уж приятно было безнаказанно издеваться над принцессой крови. Даже кое-кто из гувернеров опускался до этого. Ее обучали манерам — умению ходить, умению стоять, умению сидеть, — затем танцам, затем катехизису и тому подобным скучным и утомительным вещам. На ее содержание король отпускал довольно скудные средства, да и те наполовину раскрадывались, так что принцесса крови имела весьма неясное представление о том, что такое шелковое платье, и частенько ходила полуголодная. Подобное воспитание грозило принести горькие плоды. Жанна была замкнута в себе; впечатления ее были ничтожны, мысли коротки. Ей не с кем было просто побегать, она не знала, что такое игры в компании сверстниц. Мозг ее тупел, не получая развития. Изо дня в день одно и то же одни и те же заученные слова и движения, в лицо поклоны и фальшивые улыбки, за спиной подлое шипение: «невеста…» и над всем этим свинцовый купол: такова воля Божья.

К счастью, эта оболочка была пробита, когда было еще не поздно.

Ей было тогда около шести лет. Однажды под вечер, когда она, утомленная после своих уроков, неподвижно сидела на низеньком креслице, длинноногий носатый учитель танцев вошел к ней, подталкивая перед собой худенькую девочку с большими черными глазами;