Жизнь как жизнь - Евгения Фабр
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глава 2
Неприятности у Варьки начались в десятом классе. На очередном дне рождения Кита Варя решила признаться ему в своих чувствах. Носить этот неразделённый груз у неё больше не было сил. Стены и потолок квартиры вибрировали от грохота колонок «Панасоника». Родители, понимая, что покоя не будет до поздней ночи, как обычно, посидев за столом и пожелав всем счастья и удачи, отбыли за город, убедительно попросив сына не оставлять беспорядок и грязную посуду. Под нескончаемый рёв музыки Анька целый вечер висла на плечах Кита. И, как ни старалась Варя отвлечь его внимание от настырной Аньки, у неё ничего не получалось. В конце вечеринки Варя поняла, что поговорить с Китом сегодня не удастся. Не та обстановка. Но, к её изумлению, вечеринка неожиданно закончилась. Кит, оторвав от себя прилипшую Аньку, отправил всех девчонок мыть посуду, потом со словами: «Щас начнут стучать по батарее» «вырубил» «Панасоник». В наступившей тишине был слышен шум воды и звяканье посуды. Наведя порядок, гости начали разбредаться. Варя уже надела пальто, когда подошёл Кит и попросил её не торопиться.
– Я провожу тебя.
Она удивлённо посмотрела на Кита.
– Пойдём, проветримся. Сейчас всех выпровожу и пойдём.
Варя, не снимая пальто, прошла в комнату. Кит никогда не провожал Варю домой. Она не знала, что и думать, но раз так случилось, она решила использовать этот редкий шанс.
Холодная мартовская ночь не располагала к лирике. Кит, как всегда, хохмил и ёрничал.
– Залезаю в автобус, а там народу битком. Сзади мужик лезет и кричит: «Люди, подвиньтесь, а то я стою на одной ноге». А в ответ ему голос: «Мы все на одной ноге стоим». А я и говорю: «И эта нога моя». Тут весь автобус как «грохнет»!
Варя смеялась тоже. У её подъезда они остановились. Уходить оба не спешили. Стоя друг против друга, они молча подняли головы к холодному звёздному небу. Неожиданно Кит обнял Варю и поцеловал в губы. Она неумело ответила и замерла. От помойного контейнера, стоящего напротив подъезда, несло какой-то тухлятиной.
– Я люблю тебя, – прошептала она, понимая нелепость и несоответствие места и смысла, произнесённых слов.
Кит отпрянул и внимательно посмотрел на Варю. Её откровение было словно гром среди ясного неба. Варя не разбитная Анька, тут всё серьёзно, тут нужно жениться. Помолчав, Кит спросил:
– И как будем дальше?
– Я измучилась. Мне нужно или всё, или ничего, – твёрдо ответила Варя.
А что «всё», а что «ничего»! Ведь вообще ничего не было – одни мечтания. Откуда в такой хрупкой девушке вдруг такая жёсткость! Да просто от неопытности. Нельзя же так пугать мужчин, тем более юных. А ведь она имела в виду всего-навсего чувства! Ни постель, ни секс, ни брак, а пока только чувство взаимности. Конечно, Варька ему нравилась. Нравилась с первого дня, как её увидел. Она стояла на ступеньках школы в белом кружевном фартуке с маленькими крылышками на плечах и трепалась с девчонками. Длинные светлые волосы, перехваченные широкой лентой, и огромные серо-зелёные глаза, на персиковом от летнего загара лице, могли свести с ума кого угодно. Таких глаз, как у неё, и тёмных, по-восточному сросшихся, бровей не было ни у одной. Но жениться, да ещё сразу после школы, в планы Кита не входило. А собственно, что входило в планы Кита, не знала не только верная подруга Варька, но и его родители. Кит провёл рукой по щеке Вари, смахивая капли воды от плачущих на крыше сосулек, и, ни слова не говоря, ушёл в ночь.
Дома Варя, не раздеваясь легла поверх одеяла, и, свернувшись калачиком, пролежала так до утра. Она не плакала, а со страхом думала о том, что если уйдёт переполнявшая её любовь, то чем заполнится пустота, которая образуется внутри. Как жить с этой пустотой? С этого дня они почти не разговаривали. Встречаясь в школе, лишь перебрасывались несколькими, ничего не значащими репликами и расходились по своим местам.
Следующим ударом была потеря Золотой медали. В школе Варвара была одной из лучших. Почти все годы учебы её любимым местом была первая парта в крайнем ряду поближе к двери. Именно в эту сторону реже всего падал требовательный взор учителя. Но даже сидя под его носом, она умудрялась читать во время урока постороннюю литературу. Преподаватели особенного внимания на неё не обращали и лишь для порядка делали замечания, потому что знали, что она готова была отвечать в любую минуту на любой вопрос. Варя уверенно шла на золотую медаль.
Все началось, когда классная Серафима застукала мальчишек в туалете за игрой в очко. Среди них, конечно, был Кит. После уроков весь класс оставили на собрание. Сначала Серафима долго отчитывала нарушителей школьной дисциплины, а потом начала объяснять, что азартные игры – это плохо. Исчерпав запас доводов, Серафима решила, что одна из лучших учениц класса должна поддержать её и осудить поведение проштрафившихся. Варька, как всегда положив книгу на колени, читала что-то под партой и пропустила мимо ушей весь монолог Серафимы.
– А что скажет Варя? Что она думает об этом безобразии? – вдруг услышала она голос Серафимы. Варя оторвалась от книжки и подняла голову. Серафима в упор смотрела на неё. – Ну, что ты думаешь об этом?
Варя, наконец, собралась с мыслями. И её понесло. Накануне она прочла в журнале «Наука и жизнь» большую статью профессора математики Китайгородского о пользе карточных игр. Смысл статьи сводился к тому, что игра в карты развивает мышление и логику. Именно это она и ляпнула:
– Профессор Китайгородский не считает игру в карты чем-то порочным. А наоборот – говорит, что подобные игры развивают мышление и тренируют ум.
– Варя, что вы говорите? – От изумления Серафима Фёдоровна вдруг перешла на «вы». – Это же азартные игры, да ещё в стенах школы.
– В школе, конечно, играть нехорошо, да ещё в туалете. Негигиенично. А вот дома в спокойной обстановке…
– Ну, хватит! От вас, Варя, я этого не ожидала, – прервала её Серафима.
Собрание на этом закончилось. На улице Варю ждал Кит с друзьями. Ребята всегда ходили вчетвером и в классе их, естественно, прозвали «мушкетёрами».
– А ты молодец. Давай мириться, – предложил Кит и протянул ей руку с вытянутым мизинцем. Варя сделала то же самое.
– Мирись, мирись, мирись и больше не дерись, – по-детски сцепившись пальцами
