Мотив омелы - Хлоя Лиезе
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Двенадцать месяцев, — его голос громом разносится по воздуху, и я выпрямляюсь, словно молния только что пронзила мой позвоночник. — Пятьдесят две недели. Шесть дней в неделю. По восемь часов в день. Две тысячи четыреста девяносто шесть часов, — сосредоточив внимание на своей задаче, он выключает воду, резким движением срывает с подставки бумажное полотенце, затем вытирает руки. — Хочешь верь, хочешь нет, но я кое-что узнал в процессе.
Собравшись с духом, я складываю руки на груди.
— Понятно. «Держи друзей близко, врагов ещё ближе». Разве не так говорится?
Джонатан поднимает взгляд и смотрит мне в глаза, и его пристальный взгляд говорит на каком-то загадочном языке, которого я не понимаю.
Я ненавижу это чувство. Оно старое и знакомое, и оно никогда не перестаёт вскрывать язву моих сложностей с социализацией. Я нейроотличная девушка в нейротипичном мире, и мой аутичный мозг не читает людей так, как это делает Джонатан Гений Тактики Фрост. Это одна из самых первых вещей, которая вызвала у меня неприязнь к нему: я чувствую его хитрость, его холодный, расчётливый ум. У него есть то, чего нет у меня, он видит то, чего не могу я, и он безжалостно владеет этим оружием. Именно поэтому чета Бейли наняла его.
Потому что в нём есть всё, чего нет во мне.
И в мои худшие моменты это заставляет меня чувствовать, что меня недостаточно.
Я хотела быть всем, в чём нуждались Бейли, когда миссис Бейли ушла с поста управляющего, и они повысили меня. Бейли тоже этого хотели. Они любят меня. Им нравится, как я люблю книжный магазин. И их прибыль, безусловно, была бы лучше, если бы только один менеджер работал сейчас, в эпоху, которая быстро уничтожает независимые книжные магазины.
Но после моего первого года самостоятельной работы, видя, что я тону в потоке управленческих задач, Бейли усадили меня за чай и сказали, что это слишком много работы для одного человека — я заслуживаю со-управляющего.
И вот так ровно год назад Джонатан был принят на работу. Переполненная праздничным возбуждением, я вошла и увидела, как он оживлённо беседует с мистером Бейли, а щёки миссис Бейли порозовели, когда он сказал что-то, что заставило её улыбнуться. Меня узурпировали. Это ударило меня, как снежный ком в солнечное сплетение.
С тех пор он обитает здесь, влюбив в себя чету Бейли и доказав, что он незаменим. Он уверен в себе и хладнокровно эффективен, и после года, проведённого под его влиянием, «Книжный Магазинчик Бейли» работает как хорошо отлаженная машина.
Джонатан — мозг этого места. Я признаю это.
Но я? Я — душа.
Я — причудливые штрихи в витрине, продуманное добавление плюшевых кресел, расставленных по уютным уголкам. Я — тёплая улыбка, которая приветствует вас, и изящный столик-витрина, который привлекает вас. И Джонатан это знает. Он знает, что без меня это место было бы эффективным, но безличным, опрятным, но скучным.
Короче говоря, он нуждается во мне так же сильно, как я нуждаюсь в нём.
Я понимаю, что это звучит как отличный повод объединить усилия и забыть о разногласиях. Но с тех пор, как два года назад по соседству появился Ужасный Сетевой Книжный Магазин (также известный как «Страницы Поттера»), и наша прибыль резко упала, я знаю, что это только вопрос времени, когда Бейли сообщат новость о том, что они больше не могут позволить себе нас обоих. И, чёрт возьми, я не собираюсь уступать своё место, позволять Джонатану Фросту стать доминирующей силой, которая сделает выбор Бейли между нами чем-то очевидным.
То есть, пусть наша вражда начиналась как столкновение личностей, но теперь это поединок не на жизнь, а на смерть.
Э-э… на профессиональную смерть, имею в виду.
Капля воды из крана падает со звоном, сбивая мой разум с его извилистого пути.
Я осознаю, что пялилась на Джонатана.
И Джонатан смотрел в ответ.
Очевидно, мы занимаемся этим уже некоторое время, судя по тому, как мир начинает расплываться, а мои глаза кричат, чтобы я моргнула.
Джонатан, поскольку он сделан из какого-то криогенного инопланетного вещества, конечно же, выглядит совершенно непринуждённо, пока стоит в дверном проёме, скрестив руки на груди. Он мог бы заниматься этим весь день. Моргание — для слабаков.
Не в силах игнорировать мольбу своих глаз о пощаде, я поворачиваюсь к массивной цветочной композиции и быстро моргаю, едва сдерживая вздох облегчения, когда поворачиваю вазу и осматриваю её. И тут я замечаю маленькую открытку, засунутую между цветами. Я была так потрясена Джонатаном, что забыла посмотреть в записку, объясняющую, от кого это.
Моя рука уже на полпути к карточке, когда Джонатан говорит:
— Подожди.
Застыв на месте, я чувствую его за спиной. Не настолько близко, чтобы это было неуместно или назойливо, но достаточно близко, чтобы чувствовать его твёрдое тепло позади себя, вдыхать его слабый запах зимнего леса. Я ненавижу, что от стольких запахов у меня болит голова, но запах Джонатана, бесспорно, приятен.
Протягивая руку мимо меня, он отсоединяет пуансеттию от пластикового зажима, удерживающего карточку.
— Осторожно.
Я поднимаю глаза и встречаюсь с ним взглядом. Они зелёные как хвоя, его челюсти плотно сжаты. В тёплом свете магазина я улавливаю отблеск каштанового в горько-сладко-шоколадных волнах его волос.
— Что осторожно? — спрашиваю я.
— Пуансеттия. Она может вызвать сыпь.
Я фыркаю.
— Сыпь.
— Сыпь, Габриэлла, — он указывает подбородком на записку. — Я же сказал тебе, что я не тот, о ком тебе стоит беспокоиться. Твой парень прислал худший кошмар для твоих носовых пазух и ядовитые растения.
Вот снова это. Мой парень.
Мы с Треем не вместе уже шесть месяцев, и даже до этого «вместе» было слишком щедрым термином. Я из тех, кому нужно время, чтобы почувствовать влечение, и хотя я, безусловно, была сражена Треем, улыбчивым золотоволосым парнем, который однажды утром купил мне горячее какао в кофейне, где я видела, как он заказывал латте, я не знала, как отношусь к идее отношений с ним. Но Трей был настойчив, и вскоре он покупал мне напиток каждое утро, писал мне смс весь день, присылал частную машину ждать возле книжного магазина после работы, чтобы отвезти меня к нему, где он угощал меня вином и ужинал со мной.
Что, оглядываясь назад, было тревожным сигналом. Я прямым текстом говорила, что мне нужно время, чтобы разобраться в своих чувствах. Трей лишь преследовал меня с ещё большим рвением.
