1968. Год, который встряхнул мир. - Марк Курлански

Париж выглядел, как никогда, великолепно благодаря министру культуры Андре Мальро, организовавшему мытье стен зданий. Мадлен, Триумфальная арка, Пантеон и другие важнейшие памятники архитектуры перестали быть серыми, покрытыми угольной пылью: они приобрели бежевый и желтоватый цвет. В тот месяц планировалось под струями холодной воды смыть семивековую грязь с собора Парижской Богоматери. Это был один из наиболее животрепещущих вопросов, обсуждавшихся во французской столице. Не повредят ли струи воды здание? Не будет ли оно выглядеть пестрым, напоминая странное лоскутное одеяло, если обнаружится, что не все камни изначально совпадали по цвету?

Де Голль, сидевший у себя во дворце перед наступлением полночи в канун нового, 1968 года, был настроен серьезно и в то же время оптимистично. «Среди множества стран, где царят замешательство и произвол, наше государство будет по-прежнему являть собой образец порядка. Главная цель международной политики Франции — это мир, — сказал генерал. — Врагов у нас нет».

Возможно, изменение тона генерала было связано с его желанием получить Нобелевскую премию мира. «Пари-матч» задала Помпиду вопрос: согласен ли он с неким источником из ближайшего окружения генерала, возмущенным тем, что де Голль до сих пор не получил эту премию? Но Помпиду ответил: «Вы и вправду думаете, что Нобелевская премия может иметь для генерала какое-то значение? Единственное, что заботит его, — это история, а на решение суда истории никакое жюри повлиять не может».

Среди немногих оптимистичных заявлений 1968 года, помимо заявления де Голля, был также прогноз американской компьютерной промышленности, предсказывавшей своего рода рекорд. В 50-х производители компьютеров полагали, что для удовлетворения потребности Соединенных Штатов в компьютерах достаточно шести машин. К январю 1968 года в стране функционировало пятьдесят тысяч компьютеров, причем пятнадцать тысяч из них было установлено в истекшем году.

Фабриканты табачных изделий также надеялись, что рост продаж на 2%, имевший место в прошлом году, будет наблюдаться и в нынешнем. Управляющий одной из крупнейших табачных компаний хвастался: «Чем больше на нас будут нападать, тем более возрастет уровень продаж».

Однако во многих отношениях 1967 год был неблагополучным для Америки. Рекордное число волнений, сопровождавшихся разрушениями и проявлениями жестокости, разразилось среди чернокожего населения американских городов, в том числе Бостона, Канзас-Сити, Ньюарка и Детройта.

Именно в 1968 году вместо слова «негры» в обиход вошло наименование «черные». В 1965 году Стоукли Кармайкл, организатор «Студенческого комитета борьбы за ненасильственные действия» («Student Nonviolent Coordinating Committee»), или Эс-эн-си-си, известного своей энергичной и эффективной борьбой за гражданские права, изобрел наименование «Черные пантеры». Затем к нему было добавлено выражение «Власть черных». В то время слово «черный» в значении «темнокожий» употреблялось достаточно редко, в качестве поэтического оборота, однако в 1968 году это слово вошло в обиход для обозначения борцов за права темнокожего населения, а к концу года стало наиболее предпочтительным для обозначения всех людей с этим цветом кожи. В свою очередь, слово «негр» стало уничижительной кличкой для тех, кто не боролся за свои права.

На второй день нового, 1968 года Роберт Кларк, тридцатисемилетний школьный учитель, занял место в палате представителей штата Миссисипи, причем против его кандидатуры не было подано ни одного голоса. Он стал первым чернокожим, занявшим это место в Миссисипи, за весь период с 1894 года.

Однако надо заметить, что в сфере борьбы за социальные права главные события переместились с Юга, где ее участники высказывались достаточно мягко, на Север, где вопрос предпочитали ставить ребром. Чернокожие Севера отличались от чернокожих Юга. В то время как большая часть южан — последователей Мартина Лютера Кинга-младшего изучали труды Махатмы Ганди и ненасильственные методы, использованные им в антибританской кампании, Стоукли Кармайкл, выросший в Нью-Йорке, интересовался акциями, сопровождавшимися проявлениями жестокости, такими как восстание мау-мау, поднятое против британцев в Кении. Кармайкл обладал незаурядным чувством юмора, едким остроумием, а кроме того — особым чувством театральности, вынесенным им с родного Тринидада. Живя на Юге, он, как и все сотрудники Эс-эн-си-си, годами подвергался оскорблениям: ему угрожали, он сидел в тюрьме. И все эти годы время от времени возникал вопрос о ненасильственных методах борьбы. Кармайкл отвечал оскорблениями (подчас не только словом, но и действием) в адрес тех сторонников сегрегации, кто притеснял его. Люди Кинга пели: «Дайте нам свободу прямо сейчас!»; люди Кармайкла — «Власть черных!» Кинг пытался убедить Кармайкла взять на вооружение лозунг «Равноправие для черных», однако Кармайкл продолжал использовать свой слоган.

Все большее число чернокожих лидеров хотело бороться с сегрегацией с помощью сегрегации же, навязывая социальное устройство по принципу «только для черных». Лестные слова расточались даже в адрес тех, кто изгонял белых репортеров с пресс-конференций. В 1966 году Кармайкл стал главой Эс-эн-си-си, сменив на этом посту Джона Льюиса — южанина, защитника ненасилия, не любившего резких выражений. Кармайкл превратил Эс-эн-си-си в агрессивную организацию, боровшуюся за «Власть черных», и именно в это время движение «Власть черных» приобрело национальные масштабы. В мае 1967 г. Рэп — Губерт Браун (не особенно заметная фигура среди участников борьбы за гражданские права) — сменил Кармайкла на посту главы Эс-эн-си-си; к тому моменту движение оставалось ненасильственным лишь по названию. В 1967 году бушевали кровавые волнения, и Браун заявил на пресс-конфе-ренции: «Вот что я скажу: лучше раздобудьте себе пистолет. Насилие необходимо: это такой же факт американской жизни, как пирожки с вишней».

Кинг утратил контроль над широко развернувшимся движением за гражданские права, многие участники которого полагали, что принцип ненасилия изжил себя и стал бесполезен. Казалось, что 1968 год будет годом «Власти черных», и полиция приводила свои силы в боевую готовность. К началу 1968-го большая часть американских городов готовилась к войне — строились арсеналы; в «черные» районы отправлялись тайные агенты — совсем как шпионы на вражескую территорию. В Лос-Анджелесе, где во время беспорядков в августе 1965-го в районе Уоттс было убито тридцать четыре человека, обсуждался вопрос приобретения бронированных машин с пулеметами 30-го калибра, дымовых шашек, слезоточивого газа, установок для тушения огня и, наконец, сирен. «Когда я увидел этот проект, то подумал: «О Господи, надеюсь, нам никогда не придется пустить это в дело!» — рассказывал заместитель начальника лос-анджелесской полиции Дэрил Гейтс, — но затем понял, насколько полезным это оказалось бы в Уоттсе, где у нас не было никаких средств защиты от огня снайперов, когда мы пытались спасти наших раненых офицеров». Подобные суждения стали весьма уместны с политической точки зрения, с тех пор как губернатор Калифорнии Пэт Браун потерпел на выборах поражение от Рональда Рейгана — по большей части из-за беспорядков в Уоттсе. Проблема была в том, что бронированные машины стоили тридцать пять тысяч долларов каждая. Управление шерифа Лос-Анджелеса предложило решение, требовавшее меньших затрат: нашлись лишние военные бронемашины М-8 стоимостью всего по две с половиной тысячи долларов.

В Детройте, где в 1967 году во время беспорядков на национальной почве погибло тридцать четыре человека, у полиции уже было пять бронированных машин, однако она создавала запасы слезоточивого газа и противогазов; требовались также антиснайперские винтовки, карабины, дробовики и более ста пятидесяти тысяч боекомплектов патронов. В одном из предместий Детройта был приобретен армейский гусеничный вездеход — почти танк. В Чикаго для полиции покупались вертолеты; одиннадцать с половиной тысяч полицейских начали обучаться владению тяжелым вооружением и средствами контроля над толпой в преддверии 1968 года. К началу года Соединенные Штаты, казалось, были охвачены страхом.

4 января тридцатичетырехлетний драматург Леруа Джонс, открыто выступавший в поддержку «Власти черных», был приговорен к двум с половиной годам заключения в тюрьме штата Нью-Джерси и штрафу в тысячу долларов за незаконное хранение двух револьверов во время беспорядков в Ньюарке прошедшим летом. Объясняя, почему вынесенный приговор оказался столь строгим, судья округа Эссекс Леон У. Капп заявил

о своих подозрениях в адрес Джонса — он-де «участвовал в создании плана» поджечь Ньюарк в ту ночь, когда был арестован. Через несколько десятилетий Джонс, известный как Амири Барака, стал поэтом — лауреатом Нью-Джерси.