Рига известная и неизвестная - Илья Дименштейн

Я люблю старую деревянную архитектуру. Вырос в деревянном доме в Гризинькалнсе. Но тут соглашусь с бизнесменом: лучше любоваться деревянной Александровской на открытках. А живые памятники деревянного зодчества сохранились во многих других местах: на улицах Мурниеку, Лиенес, Баласта дамбис, Калнциема, и, конечно, на Москачке.

О Риге 1840-х годов принято считать, что это был немецкий город. Разве что Московский форштадт был населен русскими староверами. Это не совсем верно. Взгляните на открытку с литографии 1842 года, выполненную рижским художником Теодором Рикманом. Подпись переводится так: «Русские в овощных садах у Риги». Ныне здесь самый центр – район улиц Гертрудес и Стабу, а тогда было Петербургское предместье. Вдали видны шпили соборов Петра, Домского и Екаба, а церкви Гертруды нет и быть не могло. Ее начали возводить лишь в 1864-м. Деревянные, двухэтажные домишки тоже, конечно, были в предместьях, но их не разглядеть. Только в 1860-ые, после того, как Рига утратила статус города-крепости, в предместьях разрешили возводить каменные дома. В том районе, что на литографии, первые появляются в 1880-ые годы. А пока это предместье, отделяемое от остальной территории палисадом и сторожевой будкой (их можно увидеть на рисунке).

О том, что много русских рижан занимались в те годы огородничеством, свидетельствует и бытописатель города далеких лет Иоганн Бротце. Он не только оставил словесные портреты русских рижан, но и зарисовал их. На его рисунках самые разнообразные типы – разносчик овощей, продавец калачей, плотник, батюшка. В 1826 году чудесам рижских огородников был посвящен доклад на заседании городского союза литераторов. «С давних пор, – говорил выступавший, кстати, немец, – русские огородники снабжают нас спаржей, дынями и огурцами из парников, расположенных в арендуемых в городе и в окрестностях его огородах. Они же снабжают нас различными южными фруктами и овощами в таком количестве, и по такой ничтожной цене и в такое необычное время, что за границей этому не поверили бы…»

Автор упоминал, что русскими огородниками ежегодно под дыни отведено 300 парников, под арбузы – 30, под русские огурцы – 450, голландские – 100. Не забывали огородники и про морковку, петрушку, салат, редис.

Еще на рубеже 19-го – 20 столетий русские огороды были в самых престижных нынче районах города – на Матиса, Бривибас (за Воздушным мостом), Лачплеша, Ганибу дамбис… В 1960-ые я с родителями не раз бывал у Смирновых, которые жили тогда на Рупниецибас. Врослые шепотом говорили мне, что до войны у них были крупные огороды на Катринас дамбис, а часть родни Смирновых еще в 1944 подалась на Запад…

На литографии можно разглядеть фамилию автора: Теодор Рикман. Он прожил всего 38 лет. Родился в Риге в 1810-м, живописи учился на родине пращуров – в Германии. Диплом, дающий право работать учителем рисования, получил в Петербургской академии художеств, в 1846-м. Через год Рикман вновь отправился в Германию – в Дрезден, чтобы продолжить обучение, однако при загадочных обстоятельствах погиб.

В 1901 году Музей истории Риги и мореходства приобрел у дочери художника – Матильды Шиллинг – восемь литографий ее отца с видами города. Уникальные картинки из жизни Риги 1840-ых: латыши – продавцы дров у Рижского замка; польские евреи у Дома Черноголовых; эстонские крестьяне у городских ворот Риги; русские овощеводы в предместье; празднование Умур-Кумура в городе и другие. Известно, что художник посвятил Риге ни один десяток сюжетов – в 1901 году около 20 из них приобрело Рижское общество историков и исследователей старины. Но след этих работ теряется. А восемь гравюр, купленных в свое время Музеем истории города и мореходства, и сегодня можно увидеть в его фондах. И еще в коллекциях филокартистов – открытки – репродукции с этих гравюр.

Знаете, где в Риге впервые появилась знаменитая «шведская брусчатка»? На улице Тиргоню. А на какой улице жил дворник, оставивший послание потомкам? Тоже на Тиргоню.

Сегодня не многие рижане смогут на вскидку сказать, где находится Тиргоню – в отличие от тех же Смилшу, Вальню, Калькю. Тиргоню соединяет Домскую площадь с Ратушной, это то место, где еще пару лет назад был популярный «Пивной сад».

Впервые в документах улица упоминается в 14 столетии – platea mercatorum. В переводе с латыни – Купеческая, по латышски – Тиргоню. За 800 лет она не изменила этимологии. Феномен среди рижских улиц. Если на соседней Грешной (Грециниеку) издавна селились ростовщики и ратманы – члены Ратуши, то на Тиргоню – деловые люди – купцы. В сентябре 1898 года здесь торжественно встречали человека, первого пешком обогнувшего земной шар – рижанина Константина Ренгартена. «В витрине книжного магазина, что на Купеческой улице, разворотливый хозяин Дейбнер успел выставить портрет землепроходца», – писал «Рижский вестник». Дороги знаменитостей не случайно вели на Купеческую – здесь была лучшая в Риге мостовая. Тиргоню – первая городская улица, где в 1847 появилось новое покрытие – «шведская брусчатка». На рубеже XIX и XX столетий улица славилась эксклюзивными магазинами – в доме под номером 5/7, у Менцендорфа – можно было отовариваться «колониальными товарами» – кофе, табачком, заморскими винами, снедью, на противоположной стороне, в доме под номером 4, располагался магазин оптики Генриха Детмана. Фирма Детмана занималась «информационными технологиями далеких лет» – установкой первых телефонов. Роскошный дом с многочисленными скульптурами на фасаде хозяину проектировали сразу три архитектора – рижане Шель и Шефель, и их коллега из Любека Ган. Последнему Детман заказал нарисовать фасад. Денег не жалел: при покупке земли под строительство выложил 1200 рублей золотом за квадрат. Сумма неслыханная до этого при сделках с недвижимостью в Риге. В 1901 году дом Детмана украсил старинную улицу. Здание и сегодня стоит. На первом этаже нынче кафетерий, а в в 1970-ые – 1980-ые тут тоже можно было взять кофе с булочками, этажом выше была кафеюшка «Синяя птица». Шороху там наводил «поручик Устинов». Читал стихи, передавал поэтические записки на соседние столики. Сегодня он щеголяет по городу в форме белого офицера, а тогда в кафе появлялся в гражданке. В бело-офицерском френче он иногда показывался на улице Ленина и оказывался в известном заведении на улице Твайка – психбольнице.

На открытке, по правой стороне улицы, возле самой Ратуши тоже примечательный дом. В средневековье в нем были винные погреба города. Дом был разрушен во время Второй мировой войны, на фрагменты погребов археологи наткнулись в 1960-ые годы.

На Тиргоню и в наше время продолжаются раскопки. На том самом месте, где был «Пивной сад». До войны тут (Тиргоню 1 и 3) было два дома, от которых тоже ничего не осталось. В этих зданиях располагались банк, мореходная компания и страховое общество. Рижская дума много лет не давала добро на застройку участка. В конце концов «Пивным садом» пожертвовали. На его руинах обещают построить гостиницу. А пока место огорожено строительным забором. Не обошлось и без археологических находок. В стене подвала обнаружили бутылку, а в ней послание от дворника Фрициса Зокиса. Он сообщал, что дом на Тиргоню, 1 строил каменных дел мастер Валтер, а принадлежал он Адольфу Фрейбергу. Бутылка была спрятана в стену 29 сентября 1909 года.

Может, и нынешним дворникам стоит оставлять послания потомкам, глядишь, как Фрицис Зокис через века они попадут в историю? А потомки, раскапывая, скажем в 3009 году фундамент министерства земледелия, узнают, что в этом доме сто лет назад работали три тысячи человек, перекладывавшие бумаги с одной полочки на другую.

В советское время в Риге мог появиться Юрмальский мост, улица Бикерниеку – превратиться в Залькална, а торговый центр «Долес» – в «Маскавас». О том, почему этого не произошло, мне рассказал историк Эрик Адольфович Жагарс. В те годы он входил в комиссию по наименованию улиц.

Комиссия работала при Рижском горисполкоме и собиралась по мере необходимости. Занималась она не только наименованиями улиц, мостов, но и кафе, ресторанов, магазинов. За год до открытия Вантового моста, в 1980–м, комиссия решала, как зваться новой «улице» через Даугаву.

– Я предложил назвать новый мост Юрмальским, – говорит Эрик Адольфович. – Он идет на взморье, а название звучит красиво на обоих языках – латышском и русском. Комиссия во главе с заместителем председателя горисполкома Лилией Приедниеце со мной согласилась. Поддержали идею и оба райисполкома, чьи берега соединял мост, – Октябрьский и Ленинский.

Впрочем, сам Жагарс не очень верил, что наверху предложение пройдет. Примут что-нибудь идеологизированное. Назовут либо Ленинградским – потому что Московский мост есть, Киевским – так как проектировали киевляне, или Дружбы народов. Как тогда было принято. Чутье не обмануло историка. Однако мост назвали Горьковским.