Славное море. Первая волна - Андрей Иванов

— Ух, по морю поедем, места разные увидим! — с восхищением говорил Матвей, стараясь попасть в но­гу с Бадмой. — И дело настоящее дадут нам.

Бадма решил тоже не отставать от друзей и побы­вать на новом промысле. Правда, его интересовала не рыба, а просто хотелось пожить на рыбацком стане.

— Я сразу на баркас попрошусь гребцом.

— Ох, из тебя гребец.   Баркас —это не маленький подъездочек. Сила нужна.

— Ну к лошадям на ворот стану.

— А если кашу варить?

— Можно и кашу!..

Спустились на песчаный берег, пошли к Чнмиту.

Чимит сидел возле невода и смотрел в море.

Под первыми лучами солнца вода была в нем не зе­леная, не синяя, какой она бывала обычно днем, а мо-лочно-розовая. Такой ее Чнмиту еще не удавалось ви­деть. И вообще ему никогда не приходилось вставать так рано.

Оказывается, рано утром все выглядит по-новому. Сейчас не только море, по и горы не те: все кругом по­золочено, всегда синий воздух над Байкалом казался розовым, листья на деревьях блестящие, словно смазан­ные маслом, жесткая хвоя кедров поголубела и казалась мягче.

«Обязательно буду вставать теперь на восходе солн­ца,— решил Чимит. — Лучше стану ложиться с вечера пораньше».

На берегу стали появляться первые рыбаки. Разма­шисто шагая, прошел отец Матвея, в синей косоворот­ке, с двумя новенькими веслами на плечах. На его за­горелом лице белели только брови.

Семен Лозинин был веселым человеком. Улыбка ни­когда не сходила с его простодушного лица с узким под­бородком. Вот и сейчас, проходя мимо ребят, он улыб­нулся и многозначительно кивнул головой, дескать: «Жаль мне вас, ребята, но ничего не поделаешь».

Рыбаки принялись готовить в дорогу баркасы. На один складывали невод, на другие грузили припасы, по­стели, одежду.

К десяти часам на горизонте появилась маленькая черная точка. Она быстро увеличивалась, вырастала из моря.

— Катер! Катер! — закричали мальчики.

— Комбинатовский катер идет!

Катер шел на полной скорости, как бы боясь опоз­дать к намеченному сроку.

— Это «Быстрый» идет,— определил Чимит.

Подойдя ближе, катер приветствовал рыбаков звон­кой сиреной. Был он длинный, узкогрудый, настоящее морское судно, быстроходное и устойчивое.

На палубе, перед застекленной штурвальной рубкой стоял с рупором в руках старшина катера. Он широко улыбался. Среди удивительно белых зубов — один золотой. Новенькая тельняшка туго обтягивала широкую, крепкую грудь.

Старшина поднял ко рту рупор и зычно крикнул:

— Эй, на берегу!

— Есть на берегу! — отозвался Гомбо Цыдыпович.

— Поторопитесь!

— Эй, торопись! — приказал Гомбо Цыдыпович. На берегу стало еще оживленнее. Рыбаки начали прощаться с семьями.

— Пойдем к председателю, — сказал Бадма. — А то забудут о нас совсем.

Председатель был все время занят. То там, то тут нужен был его совет, окончательное веское слово. Сухо­щавый, быстроногий, он легко передвигался от одной группы рыбаков к другой.

— Дядя Гомбо, возьмите нас с собой, — попросил Чимит, осторожно подталкивая перед собой Бадму и Матвея.

— Мы можем варить уху, рыбу выбирать,— поспе­шил поддержать друга Матвей.

— Вот что, ребята, — немного подумав, сказал Гом­бо Цыдыпович. — Вам придется остаться дома. Уху ва­рить есть кому и без вас. Наши рыбачки это лучше сде­лают.

Он взял за плечи Матвея и Бадму и повернул их ли­цом к морю, как бы показывая им, что время для разго­вора кончается.

Чимит подошел вплотную к председателю.

— Ну, они, правда, еще маленькие... А я?.. — сказал он с надеждой.

— Ты, конечно, старше.

Бадма и Матвей озадаченно затихли. Неужели Чи­мит бросит их и уедет один?

— Мы оставляем их на тебя, Чимит, — сказал пред­седатель.— Приглядывай за ними.

Чимит удивленно заморгал глазами.

— Ну как же так? Что я с ними буду делать тут?

— Все. Слово старших твердо. Я не один это ре­шал. Так матери просили: «Не трогайте ребят, — го­ворят, — нам одним без них никак нельзя».

— Не взяли, — со вздохом сказал Матвей.

— Ну и не взяли, — вдруг рассердился Чимит. — А зачем нас брать? Что мы умеем? Малыши мы, и все тут.

Баркасы уже качались на зеленых волнах. Катер, ле­гонько постукивая, взял на буксир передний баркас, а за ним потянулись остальные.

— Гомбо Цыдыпович! Отчаливаем! — крикнул стар­шина катера.

— Чимит! — позвал председатель. — А ну-ка, до­ставь меня на катер.

Тот вздохнул, подошел к легкой лодке и сердито спих­нул ее в воду. В лодку прыгнули Бадма с Матвеем и разобрали весла.

Переполненная лодка грузно осела. Чимит, правя ру­левым веслом, лихо подвернул лодку к катеру. Предсе­датель перебрался на буксир.

Шумно заработал винт и развел крутую волну.

Чимит повернул лодку к берегу.

На баркасах запели. Громкий чистый голос Семена

Лозинина сильно и высоко поднял песню, будто вырвал ее из водных глубин:

— Славное море — священный Байкал, Славный корабль — омулевая бочка.

На трех баркасах подхватил хорошо слаженный хор:

— Эй, баргузин, пошевеливай вал, Молодцу плыть недалечко.

Песня была старинная, хорошая. Пели ее тоже хо­рошо, самозабвенно, как всегда поют рабочие люди.

Буксирные канаты натянулись, и маленький караван баркасов потянулся за катером. В море было простор­но и тихо.

Когда караван ушел далеко, песня на короткий миг затихла, как бы утонула в море. Потом она слышалась вновь, звучала тепло, волнующе. И казалось, что не ка­тер, а раздольная песня повела рыбаков в сизую даль моря.

Чимит стоял на берегу, крепко сжав кулаки от оби­ды. Он рвался в эту зовущую даль моря, к большому рыбацкому делу, а его не приняли.

БЕЛЫЙ КАТЕР

После полудня Чимиту захотелось побыть одному. Задумавшись, он ушел далеко за поселок. Дорога здесь раздваивалась. Одна уходила влево, к речке, вторая — вправо, в тайгу. Он пошел по второй и пришел к высо­кой сопке. На ней колхозники вырубили лес для пост­роек и на дрова, и сопка облысела.

Сверху лес не свозили, а скатывали, и только у под­ножия грузили: зимой на сани, летом на раскаты.

Чимиту захотелось посмотреть с сопки на тайгу, на юры, на Байкал.

На сопку вела тропинка. Но Чимит стал поднимать­ся не по ней, а напрямик.

Когда он наконец поднялся на сопку, солнце уже коснулось дальних гор, покраснело и быстро скрылось, точно растаяло. Над тайгой задрожала лиловая дымка. Чимиту одному стало скучно. Он повернулся и стал смо­треть на Байкал.

Там, где чуть заметная черная линия отчеркивала го­лубое небо от синей воды, он увидел что-то маленькое, белое.

«Чайка на ночевку летит», — подумал Чимит.

Через несколько минут он уже понял, что это не чай­ка, а катер, и быстро сбежал вниз.

На низком берегу с удивлением остановился: Бай­кал, па сколько хватает глаз, чист и спокоен. Он не мог этому поверить. Глаза никогда не подводили Чнмита. Катер, видно, свернул и пошел стороной.

В поселке тихо. Набегавшиеся за день ребята улег­лись спать.

Сгущались сумерки. Стало прохладно. Надо идти до­мой. В последний раз взглянул на Байкал и забыл про дом.

Словно подброшенный из глубин волной, качался бе­лый катер.

Не дойдя метров пятнадцати до берега, катер вдруг забурлил винтами и подался назад.

«С глубокой осадкой. Наткнулся на мелкое ме­сто».— И Чимит замахал руками, показывая, где лучше причалить.

На катере свернули влево.

Причалив, матросы бросили на берег узкий трап. По трапу сошел высокий мужчина с рыжей бородкой.

— Здравствуй, рыбак, — сказал он басом. — Све­ди-ка меня к председателю.

Но Чимит решил прежде узнать, что за люди при­шли на белом катере.

— Вы к нам за рыбой?

— Нет. Мы экспедиция. Хотим купить у вас молока. Чимит показал рукой в сторону села.

— Вон белый дом, пять окон. Видите, где свет за­жгли?

Приезжий зашагал к правлению. Чимит остался на месте.

На катере никого не было видно. Мальчик постоял немного и смело пошел по трапу. Перешагнул борт ка­тера и остановился. Из рубки окликнули:

— Эй, парень, ты куда? Чимит пошел на голос.

— Поглядеть хочу.

— Что ж у нас диковинного?

— Не рыбацкий у вас катер. С осадкой и белый.

Дверь рубки открылась. Показался молодой курча­вый парень в синей рубашке с высоко засученными ру­кавами. Он оперся о косяк двери и стал бесцеремонно рассматривать Чимита.

— Молоко у вас есть?

— Есть. Колхоз ведь, — спокойно ответил Чимит.

— А рыба?

— Рыбы мало. Не пришла нынче.

— Что же вы делаете?

— Мы ничего. А рыбаки на другой промысел ушли.

— Бывает, — задумчиво сказал курчавый. На корме появилась женщина в белом халате.

— Это ваш доктор? — спросил Чимит.

— Надежда Семеновна-то? Научный работник она. Как раз по рыбе.

Женщина услышала разговор, подошла к ним.

— У нас гости, Сережа? — певуче спросила она кур­чавого парня.

Сережа заулыбался, стал прямо, торопливо примял рукой растрепанные кудри.