Последний рейдер - Андрей Шевченко

Подполковник Клюшкин прославился своей способностью спать в любое время суток и в любом месте, но тем не менее позиционировался начальством как исключительно ценный работник. Сейчас он открыл глаза, мутно поглядел на сидящего напротив рептилиеголового майора с Адерры и снова уснул. Кант окончательно взбеленился и взревел совершенно ненормальным голосом. Клюшкин встрепенулся и, как ни в чем не бывало, уставился на взбесившегося шефа. Тот мрачным взглядом смотрел на Клюшкина в течение нескольких томительных секунд, слегка отдышался и решился продолжить совещание.

— Итак, мы собрались здесь по поводу события, которое может оказать влияние на нынешнее шаткое равновесие сил между Объединенными Республиками и Сиссианским Союзом с одной стороны и Конфедерацией Ста Миров с другой. В Сантанском университете физики энергий профессор Аллиган работал над проблемами частных случаев усиления гравитационных приводов космических кораблей. — Это название Кант с запинкой прочитал по бумажке. — Недавно он обнаружил какой-то неожиданный эффект, но, к сожалению, не пожелал подробнее ознакомить с ним нас либо кого-нибудь из своих ученых коллег. Аллиган не успел довести до логического завершения теоретические выкладки и практическую разработку, но все, что он делал, снимал на мыслекамеру. Профессор считал, что с помощью этого нового, доселе неизвестного науке эффекта он сможет создать супероружие, которое позволит нам получить перевес над конфедератами. Когда Аллиган вскользь сообщил об этом Зеевицу, его выкладки были завершены примерно на треть, возможно чуть больше. Зеевиц сразу же выставил двух агентов у входа в лабораторию профессора, еще одного поставил внутри и запустил дополнительное патрулирование через каждые два часа. Однако через три дня некий Борден, бывший внештатным корреспондентом университета и тайным агентом КОП, о чем, к нашему стыду, мы узнали только теперь, каким-то образом получает информацию о важном открытии, произошедшем в стенах лаборатории. Он получает доступ к охранному терминалу, отключает сигнализацию и все внутренние съемки и убивает охранников. Затем он уничтожает профессора Аллигана ядом пятнистого саргасса, который, как вы знаете, действует при прикосновении, и забирает у него микрокопии. Имеется маленький плюс: профессор пометил особым излучением эти микрокопии, но, к сожалению, оно весьма слабое, быстро рассеивается и уже в трех метрах от источника его засечь невозможно. У похитителя было десять минут до того, как автоматически включится аварийная сигнализация, и он использовал их с запасом. Через пятнадцать минут после убийства была объявлена «красная тревога». — Кант тяжким взглядом посмотрел на Зеевица и продолжил: — Майор Зеевиц допустил второй грубейший просчет: он не счел нужным обеспокоиться, что Бордена нет на общем собрании университета. Видите ли, только потому, что тот являлся внештатным корреспондентом. Тем самым Зеевиц дал возможность агенту КОП подготовить свой следующий шаг.

Тот сделал себе инъекцию, меняющую пигментацию и обмен веществ, став из брюнета со смуглой, загорелой кожей и черными глазами рыжеватым, бледным и голубоглазым. Спецназ и переодетые агенты стояли и стоят до сих пор во всех государственных и частных космопортах, отменены все межпланетные и атмосферные рейсы и полеты. Так вот, Борден, узнав по запаху карда, что Уорби наш агент, обводит его, как несмышленого пацана и успевает передать микрокопии связному. Они находились в часах старинной марки «Щит и меч». Связник должен был переправить их дальше по назначению, но к этому времени Уорби уже поднял тревогу.

— Вот эти два павиана, — тут Кант указал присутствующим на агента Уорби и сиссианина, разглядывавших что-то микроскопически-мелкое на носках своих ботинок, — не придумали ничего лучше, чем позволить пауку отправить куда-то часы, а затем уничтожить и его самого, и пульт доставок, да так тщательно, что теперь мы не знаем, по какому адресу ушла посылка. Данные к тому времени еще не попали в центральный информаторий, поэтому приходится поиск проводить практически вручную. Сейчас наши агенты работают над списками полученных и отправленных посылок, имеющимися в сводной базе данных космопорта, но особых надежд на быстрое нахождение часов с микрокопиями питать не следует, так как время уже упущено. В настоящий момент все орбитальные спутники и станции подключены в общую систему для засечения целей до шестидесяти сантиметров длиной включительно, покидающих пределы Сантана. Кроме того, господа, — Кант обратился к коллегам — руководителям служб, — я прошу вас о помощи нашему отделению людьми и техникой в той мере, которой потребует дальнейшее развитие событий.

Офицеры, занимающие посты, аналогичные его собственному, согласно кивнули в ответ.

— В таком случае я отпущу остальных и мы обговорим детали. Подполковник Клюшкин, у вас есть вопросы?

Клюшкин открыл один глаз, затем, с некоторым трудом, второй и, кашлянув, произнес:

— Простите, мой генерал, вы не в курсе, в наш буфет не завезли саргассовый коньяк?

Генерал-полковник Кант, кавалер ордена «Легионеров» трех степеней и т. д. и т. п., медленно побагровел (что напомнило мечтательному рептилиеголовому майору закаты его родной Адерры) и издал такой перл устного народного творчества, что все, кроме высшего начальства, бросились бегом вон из кабинета.

— Не понимаю я временами нашего старика, — обиженно сказал Клюшкин Зеевицу и печально побулькал остатками саргассового коньяка во фляжке.

Майор поморщился и подумал, что окажись он на месте Клюшкина, его за подобную дерзость уже расстреляли бы восемь раз.

Глава 2

Александр открыл глаза и увидел над собой кошмарную рожу, издающую болезненно-громкие звуки. Когда прояснилось зрение и рассеялся туман в голове, он выяснил, что «рожей» является лабораторный любимец, кот Дорофей, вылизывавшийся у него на груди. Звуки же издавал реанимационный аппарат Синельникова, которому место в «Скорой помощи», но никак не в лаборатории поля. По частям оторвав себя от кушетки, Александр огляделся по сторонам. Это еще кто там накрылся в углу драгоценной сафитовой материей? А, понятно, Майер. В другом углу похрапывал Рамирио из соседней лаборатории. Голова Александра гудела, как церковный колокол, и явно не оттого, что он спал на мини-конвертере вместо подушки. Он попытался вспомнить, что предшествовало такому его пробуждению. Воспоминаний — ноль!

От напряжения мозговые извилины распрямились, а мысли заизвивались и спутались в клубок. Ну вот, начались каламбуры, хотя после той гулянки это и не удивительно. Точно, вспомнил! Вчера, в конце рабочего дня завалился Хорхе Рамирио и попросил на вечер у Александра преобразователь углеводородов Местера, но тот оказался насмерть привинченным к полу. Убедившись в невозможности извлечения аппарата, Рамирио заявил, что поскольку для воплощения его гениальной идеи требуются два компонента, то он притащит реаниматор Синельникова сюда, что и сделал. Кстати, Рамирио так и не признался, для чего ему понадобился в лаборатории реаниматор! Хорхе долго колдовал над соединительными шлангами. Наконец он подсоединил выходной шланг к газовой трубе и подал энергию на это чудо творчества. Александр, недоуменно наблюдая за его манипуляциями, спросил, мол, что это такое.

— Самогонный аппарат новейшей конструкции. Метан из трубы поступает в преобразователь углеводородов, где происходит обогащение кислородом, а в реаниматоре — окончательная доработка, сжижение, удаление примесей, остаточной ионизации и тому подобного. Производительность: стакан за пять минут!

— Голова! — уважительно протянул Майер и тут же послал двух практиканток за закуской и еще одной подружкой.

Когда закуски были приготовлены, все опробовали произведение детища Рамирио. Самогон оказался градусов тридцати с сильным запахом тухлой капусты (поскольку с древних времен в газ добавляли «вонючку» с этим ужасным ароматом). Девочки поморщились, а Рамирио полез в реаниматор и подкрутил там что-то. Крутить «что-то» ему пришлось еще раза три, а вот последующие события Александр помнил уже плохо. То есть он помнил, что они полчаса ждали, пока два стакана наполнятся субстанцией, которая оказалась первоклассным концентрированным спиртом, правда почему-то не жидким, а похожим на студень, но потом…

Александр проглотил таблетку вытрезвителя и почувствовал, как к нему возвращаются силы. Разбудив Майера и Рамирио, он и им скормил по таблетке. Куда и когда подевались практикантки, не помнил никто. Трое друзей сумрачно оценивали свое состояние, когда, как это обычно и случается, в самый неподходящий момент вошел Зеевиц.

— Великолепно! — с неподдельным удовольствием процедил замдиректора, разглядывая помятые физиономии научных работников. — Ну-с, пожалуйте за мной! И не забудьте прихватить… продукцию.