Пьесы: Оглянись во гневе. Комедиант. Лютер - Джон Осборн

Клифф. Серьезно?

Джимми. Что ты сидишь, как мешок? Я думал, ты согреешь чаю.

Клифф ворчит.

(Поворачивается к Элисон.) Что, твой Вебстер появится сегодня вечером?

Элисон. Может, заскочит. Ты знаешь, какой он.

Джимми. Надеюсь, не заскочит. Только Веботера мне сегодня не хватало.

Элисон. Мне помнится, ты сам говорил, что он единственный человек, с которым ты находишь общий язык.

Джимми. Правильно. Но мы говорим все же на разных диалектах, хотя и одного языка. Мне он нравится. Он кусачий и колючий, способен…

Элисон. Воодушевиться?

Джимми. Верно. Когда он появляется здесь, я чувствую прилив сил. Он не любит меня, но дает мне нечто такое, чего я не могу получить у других. Ведь с тех пор, как…

Элисон. Уже понятно: с тех пор, как ты жил с Мадлен… (Берет выглаженные вещи, идет к кровати.)

Клифф (из-за газеты). Какой Мадлен?

Элисон. Проснись, милый. Ты много раз слышал о Мадлен. Это была его любовница. Вспомнил? Ему тогда было четырнадцать лет. Или тринадцать?

Джимми. Восемнадцать.

Элисон. Он всем обязан Мадлен.

Клифф. Я всегда путаю твоих женщин. Это та, что годилась тебе в матери?

Джимми. Она была старше только на десять лет.

Клифф. Да ты у нас просто Дон-Жуан!

Джимми. Когда же будет концерт? (Просматривает газету.)

Клифф (зевает). Я совсем сплю. Страшно подумать, что завтра придется торчать в нашей гнусной лавочке. Может, ты поторгуешь, а я хоть высплюсь?

Джимми. Мне нужно на фабрику за товаром, так что уж придется тебе поработать. Через пять минут концерт начнется.

Элисон вернулась к гладильной доске. Она стоит скрестив руки на груди и курит, задумчиво глядя в одну точку.

Джимми. В одном ее мизинце было больше жизни, чем в вас обоих, вместе взятых.

Клифф. У кого?

Элисон. У Мадлен, конечно.

Джимми. У нее был потрясающий интерес ко всему на свете — к вещам, людям. Это не было любопытство на примитивном уровне. С нею я пережил восхитительное чувство — будто я проснулся и все вижу.

Элисон начинает гладить брюки Клиффа.

Клифф (из-за газеты). Пожалуй, я действительно поставлю чайник.

Джимми (невозмутимо). С ней все становилось приключением. Даже поездка в автобусе была целой одиссеей.

Клифф. Я бы не сказал, что Вебстер напоминает Одиссея. Уродливый чертенок.

Джимми. Я не о Вебстере говорю, кретин. Он по-своему интересен. Мужской вариант Эмилии Бронте. (К Элисон.) Из твоих друзей единственный приличный человек. Поэтому непонятно, чем он тебе интересен.

Элисон. Он тоже, наверное, удивляется.

Джимми (подойдя к правому окну, выглядывает на улицу). У него есть не только воля, но еще и тонкость чувств. Редчайшее сочетание. Твои остальные друзья не имеют ни того ни другого.

Элисон (спокойно и серьезно). Пожалуйста, Джимми, не продолжай.

Джимми оборачивается, смотрит на нее. Он услышал усталый призыв о пощаде, и это сбивает его. Но ненадолго. Следует новая атака. Джимми выходит на середину комнаты, становится позади Клиффа и глядит на пего сверху.

Джимми. Твои друзья… Давайте перемоем им косточки!

Клифф. Закрой кран. Дай ей выгладить мои брюки.

Джимми (задумчиво). Не думай, что я могу ее расшевелить. Что бы я ни сделал, это ее не тронет. Даже упади я здесь замертво.

Клифф. Ну и падай.

Джимми. В их роду есть типы воинственные, вроде ее мамаши и папаши, — воинственные, высокомерные, озлобленные. И есть никакие. Она нечто среднее.

Клифф. Почему бы тебе не послушать концерт? И не торчи, пожалуйста, за спиной. У меня от твоего мерзкого жужжания мурашки по спине бегают.

Джимми щиплет Клиффа за ухо, и тот вскрикивает от боли. Джимми ухмыляется.

Больно же, садист! (К Элисон.) Стукни его по голове.

Джимми (становясь между ними). Ты видел когда-нибудь ее братца? Найджела? Украшение военной академии в Сэнд-херсте: прямая выправка, ни малейшего намека на подбородок. Я сам с ним имел дело только один раз. Он предложил мне выйти и потолковать, когда я сказал его матери, что она сущая мегера.

Клифф. И ты вышел?

Джимми. Я не дурак. Он здоровенный малый. Ты бы послушал, сколько патентованных банальностей изрекали его уста. Воплощенная пошлость на высшем уровне — вот что такое братец Найджел. Попомни мое слово: однажды он еще станет министром. Но где-то в глубине души у него все-таки таится смутная мысль, что он и его дружки грабят и дурачат всех и каждого вот уже много поколений. (Идет к рампе.) Найджел никакой, хотя и не настолько, чтобы сделаться невидимкой. Невидимки в политике никому не интересны, даже своим приверженцам. А особенно никакой Найджел в области знаний. Его представления о жизни и обыкновенном человеке настолько неопределенны, что он, право, заслуживает особых знаков отличия, вроде медали «За тупость». Но его никогда не потревожат угрызения совести даже в той неопределенной форме, какая ему доступна. (Отходит в глубь сцены.) И потом, он же патриот и англичанин, и у него даже мысли не может возникнуть, что он все время продает своих соотечественников направо и налево. Что же остается делать? Только искать убежища в собственном тупоумии. Верный способ сохранить обычный порядок вещей заключается в том, чтобы признать свой хилый умишко неспособным допустить мысль о переменах. Правда, сейчас все не так просто. Все далеко не так просто. И учителя Найджела это понимают, они его хорошо учили, так что он справится. И, знаешь, он справится лучше многих других.

В комнате настает тишина, слышен только стук утюга Элисон. Она напряженно смотрит на утюг, Клифф уставился в пол.

(Жизнерадостность на время покинула Джимми. Он чувствует некоторую сомнительность своей победы. Он не в силах взглянуть на Элисон и Клиффа, чтобы проверить действие своего красноречия. Джимми направляется к окну, чтобы немного остыть, и выглядывает на улицу.) Дождь пошел. Теперь картина полная. Эта дыра и дождь… (Словно разговаривая с кем-то.) Такова семейка этой милой женщины. G папашей и мамашей вы уже познакомились. Только пусть их великосветские манеры не обманывают вас. Эти люди нанесут вам удар ниже пояса в ту самую минуту, когда вы отдаете служанке шляпу. Зато Найджел и Элисон… (Подражая подкупающему тембру радиодиктора.) Найджел и Элисон. Их внутренние свойства те же, что и внешние, — паразитизм, флегма и абулия.

Клифф. Не пропустить бы концерт. Я включу радио?

Джимми. Недавно я проверил это слово в словаре. Есть слова, в значении которых я никогда не был уверен, хотя считал, что в общем знаю.

Клифф. Какое слово?

Джимми. Я уже сказал — абулия. И знаешь, что это такое? Клифф отрицательно качает головой.

Я тоже по-настоящему не знал, хотя женат на женщине, отпугивающей любое определение. И вдруг отыскал слово, которое ее исчерпывает. Это не какое-нибудь близкое прилагательное, это существительное, выражение ее существа. Абулия! Звучит, как имя дородной римской матроны, правда? Вот госпожа Абулия со своим мужем Секстом-трибуном отправляется на бой гладиаторов.

Клифф бросает обеспокоенный взгляд на Элисон.

Бедняга трибун! Попади он в герои голливудского фильма, его по причине совершенной второстепенности наверняка дадут играть какому-нибудь английскому статисту. Ему и невдомек, что задолго до финала картины доморощенные христиане оставят его с носом.

Элисон склоняется над гладильной доской и закрывает глаза.

Госпоже Абулии посулят жизнь яркую и легкую, а бедный трибун, понятно, никогда ей этого не обещал. Эй, Абулийка! Спускайся к нам на арену, сейчас выпустят еще парочку львов!

Элисон. Боже мой, если он не остановится, я сойду с ума. Джимми. Интересно, это уже кое-что. (Подходит к комоду справа.) Да, я ведь еще не сказал тебе, что значит это слово. (Берет словарь.) Для нее я читать не буду, она и так знает. Если я ошибусь в произношении, то придется подождать, когда она соберет достаточный кворум и поправит меня. Зачитываю: «Абулия. Существительное. Отсутствие инициативы, недостаток твердости, трусость, ограниченные умственные способности». (Захлопывает словарь.) Вот вам моя жена! Все точно, правда? Перед вами госпожа Абулия. (Грубым голосом, как бы из зрительного зала.) Эй, Абулиечка! Когда следующая серия? (Наблюдает за Элисон, ожидая взрыва.)