Чужие грехи - Валерий Георгиевич Шарапов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ну а что? – немного смутился Шабанов. – Милицейские будни, дядя. Слушай, Леха, а нам за это ничего не будет?
– Я тебе не Леха, – огрызнулся Алексей.
– А кто? – удивился подчиненный.
– Сегодня – Алексей Егорович, желательно шепотом. Как вариант – «товарищ капитан».
– Плохи дела, – резюмировал Островой. – Потеряем премию, уйму времени на сочинение объяснительных… А в чем мы виноваты-то? Под огнем, можно сказать, работали.
По телефону в 25-й квартире Разин позвонил в 3-ю клиническую больницу, куда увезли потерпевшую. Больная на операции. Пока жива, но потеряла много крови. Исход неясен. Вторую руку пришлось ампутировать – ввиду полной невозможности ее сохранить. В данный момент находится без сознания.
– Какой же урод… – шипел Островой. – В голове не укладывается… Нет, бывает, конечно, что по ревности просто убивают, но чтобы вот так… – он замолчал, решив не продолжать.
– А ты бы, Мишка, что сделал, если бы Юлька тебе изменила? – с подковыркой спросил Шабанов.
– Дал бы тебе в морду, – разозлился Михаил. – А потом… – задумался, начал бледнеть.
– Достаточно, – перебил Разин. – Начнем воспринимать чужую боль – выродимся как работники. В общем, дуйте домой и на всякий случай сидите на телефонах. А я поставлю «рафик» и отмечусь в отделе, надеюсь, не задержусь. Пятница как-никак.
– Уверены, товарищ капитан? – осторожно спросил Островой. Глаза у парня зажглись. Принял физкультурную стойку Шабанов.
– Проваливайте, – поморщился Алексей. – Пока не передумал.
Одиннадцать лет назад союзное Министерство охраны общественного порядка переименовали в Министерство внутренних дел. Те же действия провели с республиканскими министерствами. В то же время советские милиционеры получили дополнительный выходной – субботу. Не всегда везло с этим днем, но случалось всякое. Могли вкалывать без выходных и праздников, ночевать на работе, забывать, как выглядят домашние. Но подобная практика, слава богу (и, конечно же, партии), отходила в прошлое. Бессменный с 1966 года министр Щелоков всеми правдами и неправдами поднимал престиж советской милиции. Отчасти удавалось, отчасти нет. Чиновники понимали – только отдохнувший работник может стать образцовым милиционером.
Через двадцать минут Алексей добрался до райотдела. Пятница чувствовалась и здесь – работников в здании заметно убыло. У оставшихся наблюдалось приподнятое настроение. У кого-то дача на носу, у других – рыбалка, ремонт, беготня по базарам… Протопали по коридору заступающие в наряд сотрудники патрульной службы – закончился инструктаж у начальства. У этих оснований радоваться не было, но работа есть работа.
В отделе было как в продуктовом магазине – шаром покати, все разбежались. Впрочем, начальник отдела майор Варламов еще не покинул свой пост – выглянул из-за распахнутой дверцы шкафа. Он рылся в бумагах, часть папок валялась на полу. Поднимать их Виктор Павлович не спешил – уборщица поднимет, не такие уж секреты. Прикрыл дверцу, направился к столу, вывалил на него стопку бумаг. Пылевое облако взметнулось к потолку, но майор успел отклониться.
– Нарисовался, не сотрешь, – проворчал он, опускаясь на стул. – Что с лицом, Алексей? Чувство вины или как это называется?
– Есть немного, Виктор Павлович, – согласился Разин, направляясь к своему столу, где царил относительный порядок. – Домой, я гляжу, не рветесь?
– Какое тут домой, – отмахнулся Варламов, – судьба моя такая – разгребать после вас. Наделаете – а кто выпутываться будет?
– Вы сейчас о чем?
– А то ты не догадался? – Варламов устремил на подчиненного тяжелый взгляд. Особой вредностью Виктор Павлович не отличался, самодурство не практиковал, но спросить мог жестко. Жилистый, рослый, с массивной угловатой челюстью и фактически седой головой – в прошлом месяце он отметил 58-летие. Бодрился, молодился, о заслуженном отдыхе даже не помышлял, но чувствовалось – устал человек. Да и партбилет в кармане неимоверно давил.
– Доложили уже о ваших успехах, – проворчал майор, делая недовольное лицо. – Почему вы оказались на Станиславском жилмассиве? В вашу задачу входило прибрать Мокрого, доставить в обезьянник и с чувством выполненного долга разъехаться по домам. Решили вкусить трудности патрульно-постовой службы? Так это у нас легко – только попросите.
– Мимо ехали, Виктор Павлович, – Алексей состроил покаянную мину. – По рации передали…
– Стреляли? – съязвил Варламов, копируя Саида из «Белого солнца пустыни». – Ваше служебное рвение – да на прямые бы обязанности…
– Этот урод Визгун своей жене руки отрубил, – проворчал Разин. – Только не язвите, товарищ майор, что заслужила. Никто такого не заслуживает. Как же ей жить теперь?
– Может, и не придется, – Варламов поморщился. – Пять минут назад сообщили из больницы: Надежда Васильевна Визгун пребывает в крайне тяжелом состоянии. Критическая потеря крови. Ночь может не пережить. Случай действительно вопиющий, – Варламов почесал карандашом ухо. – Семейное насилие – наш бич, хотя и пережиток старины глубокой, – поспешил он добавить. – Всякое бывает – избивают мужья своих жен, порой жизни лишают – о чем потом искренне жалеют. Но чтобы вот так – руки топором… Интересно, что его надоумило?
– Можем спросить, – осторожно заметил Алексей.
– Да, обязательно спросим. Ладно, Алексей, что сделано, то сделано. Вы, по крайней мере, не мялись под дверью, как остальные. Благодаря вам пострадавшая еще жива, а Визгун не бегает по городу с окровавленным топором. Что с Мокрецовым? Насколько я знаю, в следственном изоляторе арестанта с такой фамилией нет.
– Неудачно съездили, – покаялся Разин. – Сбежал гражданин Мокрый. Почуял опасность, собрал манатки – и на Восточный вокзал, где, кстати, взял билет до Красноярска и, скорее всего, уже в пути. Мы связались с линейными отделами на пути следования состава. Есть надежда, что возьмут.
– Или он сошел на первом же перегоне, где поезд сбросил скорость, – хмыкнул Варламов. – А то и вовсе взял билет для блезира, а сам покинул область на попутном транспорте.
– Может, и так, – согласился Алексей. – А я предупреждал, что такое может случиться. У Мокрецова информаторы везде, даже в милиции. Но нет, вам же хотелось все сделать по закону: получить дополнительные улики, санкцию от прокурора, который, как назло, приболел…
О возможном ограблении одного из отделений Госбанка СССР органы предупредил осведомитель. К сожалению, не знали даты и места. Охрану отделений усилили постовыми милиционерами. Налет состоялся, но на другое учреждение – Промстройбанк СССР.
Банковская система страны была не столь сложной, но все же насчитывала ряд организаций. Преступники имели свои источники информации. Но все же просчитались – в отделении, куда они нагрянули в масках, улов оказался невелик. Но все же больше, чем ничего – порядка 50 тысяч рублей. Персонал проявил благоразумие, в драку не полез (деньги были не свои), милиционеры получили легкие травмы. Бандитов, участвовавших в акции, отловили
