Елена Блаватская. Между светом и тьмой - Александр Сенкевич

И все-таки становится как-то не по себе, когда представишь, что за фигурами духовных учителей Блаватской – махатм Мории и Кут Хуми, стоит какое-нибудь кувшинное рыло, вроде его превосходительств Никанора Степановича или Степана Никаноровича из Третьего отделения. Людей, может быть, умных и образованных, но непоправимо нравственно обезображенных спецификой профессии, которую они для себя избрали.

Блаватская и врагу не пожелала бы испытать и частички того, что выпало на ее долю, когда она оказалась практически одна, без кола и двора в чужом, сотрясаемом национально-освободительными войнами мире. Понятно, какую пищу дает ее кочевая, одинокая жизнь изобретательным и злым языкам. Да, Блаватская окутала определенный период своей жизни тайной. Но причина ее скрытности была не в том, что она стыдилась каких-то своих сомнительных поступков, недостойных ее происхождения и таланта. Чистоплюйкой моя героиня не была и с людьми, которых духовно «окормляла», особо не церемонилась. Не скрывала, по крайней мере, в своих письмах, что сама в нравственном отношении вела себя не так, как хотелось бы. Это умолчание о некоторых периодах ее жизни, на мой взгляд, объясняется исключительно тем, что она не любила говорить о действительно выстраданных вещах. Ведь все эти выпавшие из поля зрения ее биографов годы Блаватская, как она признавалась, настойчиво «искала встречи с неведомым».

К тому же она боялась огорчить своих родственников рассказом, почему, как и с помощью кого овладела эзотерической мудростью Востока. Не забывайте, что вся ее родня относилась к людям консервативным, считавшим себя добрыми христианами.

Как она вспоминала, родственники предпочли бы видеть ее обычной проституткой, чем тем, кем она была на самом деле, – женщиной, с головой погруженной в занятия оккультизмом. И только спустя много лет после начала ее странствий сестра Вера и тетя Надежда Андреевна наконец-то признали ее главные идеи о высоком оккультизме достойными внимания. Эти идеи поразили их воображение, и близкие поддержали ее. Иначе ей пришлось бы совсем туго.

Вместе с тем Вера Петровна долгое время наотрез отказывалась поверить в реальное существование Учителей, чем основательно огорчала Блаватскую, а ее тетя Надежда Андреевна Фадеева поверила в них только на короткое время под сильным нажимом племянницы. Зато впоследствии некоторыми своими фантазиями и рассказами о непостижимом и необъяснимом сестра Блаватской превзошла даже ее.

Ощутимый удар по посмертной репутации Блаватской нанес не столько Всеволод Соловьев, автор посвященной ей и изданной после ее смерти книги «Современная жрица Изиды», сколько ее двоюродный брат – граф Сергей Витте, рассказавший о ней в своих воспоминаниях много такого, о чем близкие родственники предпочитают забыть.

Правда, нашлись заступники, защитники ее доброй репутации, которые не преминули отметить, что, когда Елена Петровна вернулась в Россию в конце 1858 года, семь лет находясь неизвестно где, ее двоюродный брат Сергей был в чересчур нежном возрасте, чтобы иметь о ней собственное мнение. До сих пор трудно понять, зачем выдающемуся государственному деятелю и барину по своей натуре понадобилось вывешивать перед всем светом грязное белье своей ближайшей родственницы.

Можно с уверенностью предположить, что всем своим непокладистым и авантюрным характером она крепко насолила его матери, Екатерине Андреевне Витте, тетке Елены Петровны. Не забудем о том, что после смерти своей сестры Елены Андреевны, матери Блаватской, тетя Катя, как ее называли сестры Ган, приняла основную заботу по образованию и воспитанию племянниц Лели и Веры, а также племянника Леонида. Ведь бабушка детей Елена Павловна Фадеева уже тогда была серьезно больна.

Блаватская вновь и вновь искала подтверждения своей платонической любви к полубожественным человеческим существам, ее Учителям, с помощью которых она выявляла то таинственное и непостижимое, что в ней существовало от рождения. Благодаря им, как она объявляла, возможно пробуждение божественного начала в человеке, его мистическое совершенствование.

В разных местах (уединенных и не очень) индийского субконтинента я общался с подобными людьми, учеными брахманами, «пандитами», как их называют в Индии, а также с буддийскими вновь воплотившимися праведниками – «тулку» (тиб., букв. «тело воплощения»). В своем большинстве это были обходительные, скромные, культурные люди. Некоторые из них имели репутацию святых или блаженных, как обычно называли их в прошлых столетиях. Среди многих благородных качеств их натуры особенно выделялись два: доброта и мудрость.

В штате Раджастхан случай не раз сводил меня с раджпутами, ведущими свою родословную от воинов прошлого, мужественных индийских рыцарей. Как мне представляется, Блаватская провела немало часов в общении и с «высокими ламами», хранителями и знатоками основных учений тибетского буддизма.

Весьма вероятно, что Учителя Блаватской были из той же самой, сейчас в Индии сильно в количественном отношении сократившейся, духовно-интеллектуальной индусской и буддийской элиты.

Блаватская поняла (опять-таки с помощью Учителей, как она уверяла), что человеческая душа и ум также эволюционируют в своих бесконечных телесных оболочках.

Мистическое учение, как проповедовала моя героиня, есть единственный ключ к пониманию и осмыслению истин, скрытых от обычных смертных. Не будь этих истин, человечество неслось бы без руля и ветрил в потоке времени неизвестно куда, не видя и не осознавая смысла и цели своего земного существования. А потому она упорно, до самозабвения, пыталась добраться до корней этого учения, уразуметь его истинный смысл, проследить все зигзаги его развития. Из старинных манускриптов, из личного общения, сопровождаемого долгими беседами с просвещенными учеными индусами и буддистами, собирала она разрозненные фрагменты универсального знания, соединяла их друг с другом своей фантазией – и все это для того, чтобы глубже понять, зачем мы живем на земле.

Она догадывалась, что мистическое учение своим источником имеет тайное, эзотерическое откровение. В духовном смысле (она в это самозабвенно уверовала) оно есть закон для жизни человека, и этот закон называется пророчеством древних.

Но кто они и откуда, эти древние? – вот что не давало покоя Блаватской в ее скитаниях.

Елене Петровне было ясно, что истинные пророки появились задолго до ветхозаветных. Они принесли в мир людей мудрость и стремление к порядку и гармонии.

Ей предстояло обнаружить, как она объявила, свидетельства, определяемые мистическим законом, изложенным и преподанным ей ее Учителями. И в соответствии с ними, этими свидетельствами, выстраивать свою собственную жизнь и жизнь других людей.

Блаватская была убеждена, что тайное учение объемлет в человечество единой истиной, все поступки и действия людей – от времен доисторических до настоящих дней. Эта истина неделима и содержит в себе необходимость объединить всех людей в одну семью, проповедует веру в единство человеческого рода.

Как известно, дорога к истине усеяна колдобинами и рытвинами. Не обладая обыкновенным усердием и любознательностью к ценностям иной культуры, шагая или пробираясь наощупь по этой дороге, есть вероятность свалиться в выгребную яму ложных умозаключений.

Блаватская пыталась стереть черту между действительностью и вымыслом. Цель всякого добросовестного исследователя ее личности и творчества: рассмотреть вымысел через призму действительности, а не заниматься аранжировкой ею же созданного. Блаватская как художник – уникальна, и бессмысленно улучшать или ухудшать ее образ.

Пытаясь восстановить мистические очертания эпохи, в которой жила и созидала Блаватская, я обратился к важнейшим оккультным событиям того времени. Я знакомился с ними опосредствованно, то есть получал информацию из вторых рук: из журнальных и газетных статей второй половины XIX века. Меня в этом случае, надеюсь, оправдает непреложная историческая закономерность: спустя столетие тщета газетного листа, как правило, оборачивается для потомков своей противоположностью – необыкновенным, особенным смыслом. По настоящему же открыли мне глаза на Елену Петровну Блаватскую ее письма. Адресатами основательницы теософии были ее родные, друзья, единомышленники, враги…

Елена Петровна Блаватская уже предстала перед судом истории и какой окончательный вердикт будет вынесен по ее теософическому делу, пока никто не может предугадать. Не стоит забывать, однако, в связи с провозглашенной ею верой в Учителей человечества, звездных братьев, махатмам глубокую мысль гениального русского ученого и писателя Ивана Ефремова:

«Если нет Бога, то возникала вера в сверхлюдей с той же потребностью преклонения перед солнцеподобными вождями, всемогущими государями. Те, кто играл эту роль, обычно темные политиканы, могли дать человечеству только фашизм и ничего более».