Искусственное дыхание - Кевин Элиот

ЛОРА: Попробуй оливки. Сицилийские. (Деннису) Зачем ты снял трубку? Пусть бы автоответчик…

ДЕННИС: Он мой брат. Мы не виделись несколько лет.

ЛОРА: А если ты сейчас же не позвонишь в «Абдуллу», мы туда вообще не попадем. (Кивая на галстук.) Неужели ты в этом пойдешь?

ДЕННИС: Роджер и Корнелия прислали на Рождество.

ЛОРА: Я никуда с тобой не пойду, если у тебя на шее будут болтаться эти бумеранги.

ДЕННИС бросает взгляд на ФРЭНКА, закатывает глаза. В то время, как ДЕННИС выходит:

(Фрэнку) Посмотри, какая прелесть!

Она быстрым движением раскрывает веер.

ФИЛЛИП: привез из Мадрида. Пожалуй, возьму его в ресторан; пятница, вечер — там бывает ужасно душно.

ФРЭНК: А где Филлип?

ЛОРА: Должен быть в душе, но, наверно, еще спит. Он был такой измочаленный, когда я забирала его из аэропорта. (Через дверь) Милый, они будут через пару секунд.

Приглушенный ответ из дальней части дома.

Бог знает, чем они там занимались! Малыш Санчес — это его друг по переписке — такой тихий, прямо мышонок, совсем не в стиле Филиппа. Когда гостил у нас, был до того вежливый, я чуть со скуки не умерла. Но они точно что-то там вытворяли! Каждый раз, когда я звонила, они вроде как были в Прадо. Оно, конечно, большое, но не настолько же! Зато сеньор Моралес — это отец Санчеса — сказал, что его испанский стал намного лучше. Почти как его французский — благодаря тебе.

ФРЭНК: Он способный мальчик.

ЛОРА: Не знаю, в кого он такой. Я-то в школе не блистала.

ФРЭНК: Может быть, в отца.

ЛОРА фыркает.

ЛОРА (берет его стакан). Еще мартини?

ФРЭНК: А что Корнелия?

ЛОРА: Как она раздражает! Терпеть ее не могу. Может, она и хорошенькая — поэтому Рождер с ней и сошелся — но уж очень заурядная, и если не знать, кем она работает на самом деле, можно подумать, что в булочной торгует. И в голову не придёт, что она вполне себе преупевающий дизайнер. По-видимому, в Австралии её заказами закидали.

ФРЭНК: Я думал, она по научной части.

ЛОРА: Она начала учить староанглийский — так, между делом. Представляешь? Меня тошнит от этого. А сейчас она наконец-то забеременела, после стольких попыток, так что приготовься слушать болтовню будущей мамаши. А Роджер! Ведет себя как ребенок, иногда хочется его просто отшлепать. Он же младшенький, ему всегда все сходило с рук. Рядом с ним Филлип — просто взрослый мужик.

ФРЭНК: О, Филлип…

ЛОРА: В смысле — о, Филлип?

ФРЭНК: В смысле… Да нет, ничего…

ЛОРА: Ну, он, конечно, не идеален, но если посмотреть, какие мужчины его воспитывали…

ФРЭНК: Спасибо.

ЛОРА: Ну я же не тебя имела в виду, и ты это знаешь! Господи, да если бы не ты!..

Она обнимает и целует его.

Я говорю о других мужчинах в его жизни.

ФРЭНК: Ты слишком сурова к Деннису.

ЛОРА: Как будто он ко мне не придирается, просто он не выносит это на люди. Я так рада, что Филлип приехал. Когда мы остаемся вдвоем, мы чаще ругаемся. Поражаюсь, как мы еще друг друга не убили.

ФРЭНК: Не все же время вы ругаетесь.

ЛОРА: Ну, если только не дуемся друг на друга. А долго дуться мы не можем, потому что обязательно надо снова начать ругаться. Лучше уж быть одному, честное слово! Боже мой!

Она вдруг останавливается.

Говорю, аж самой противно. И как я могла все прошляпить? Мне сорок пять, и что? И ничего. А сколько было планов… Даже и не начинала. Я просто мать, и все.

ФРЭНК: Это важно.

ЛОРА: Этого недостаточно.

ФРЭНК: Ну, ты все время что-то делаешь. Никогда не бездельничаешь.

ЛОРА: Я знаю, знаю. У меня курсы, хор, сад, тот комитет, этот комитет, но что толку-то? Мне от этого не легче. Ой, извини, заболталась, как будто у тебя у самого мало забот. Расскажи ты о себе. Как ты, в порядке? Выглядишь хорошо. Пишешь? Расскажи.

ФРЭНК: Не сказать, чтобы сейчас хорошо писалось…

ЛОРА: Неужели я всегда такой была? Наверно да. Какой ужас! Нет, все-таки нет. Думаю, я изменилась, как тебе кажется? А может, и не изменилась. Нет, я точно знаю, я раньше была счастлива. А может, и не была. Не знаю. Как ты думаешь, я изменилась? Если бы не Филлип, я бы с ума сошла. Извини, ты говорил про…

ФРЭНК: Не имеет значения.

ЛОРА: Нет, имеет. Про твою пьесу. Расскажи.

ФРЭНК: Честно говоря, она мне непросто дается. Никак не могу уловить…

ЛОРА: Нет идей.

ФРЭНК: Возможно. Вообще-то у меня сейчас довольно тяжелый период. Меня постоянно обвиняют, что я пишу об одном и том же.

ЛОРА: Это о чем же?

ФРЭНК: Якобы о себе, но это совсем не так. Говорят, что это признак творческого банкротства.

ЛОРА: По-моему, личный опыт — единственное, о чем вообще стоит писать.

ФРЭНК: Но моя жизнь не так уж интересна, а была бы интересна, у меня не было бы времени о ней писать.

ЛОРА: О, как бы я хотела, чтобы сегодняшнего вечера просто не было!

ФРЭНК: Да… Хорошие оливки.

ЛОРА: Ты знаешь, ты прав. Я несправедлива к Деннису. Может быть, мы слишком друг к другу привыкли.

ФРЭНК: Возможно.

ЛОРА: Думаю, мне с ним повезло — в каком-то смысле. Он добрый, правда?

ФРЭНК: Правда.

ЛОРА: И он всегда со мной хорошо обращался, да?

ФРЭНК: Да.

ЛОРА: Я всегда могу на него опереться. Он… удобный — как мягкое кресло. (Резко открывает веер.) Какая прелестная… Вообще-то, я собираюсь от него уйти.

ФРЭНК: Ты это уже не первый год говоришь.

ЛОРА: На этот раз я серьезно. Как только Филлип закончит школу…

В дверях появляется ФИЛЛИП, растрепанный, в трусах.

Зайка! Ты же так не пойдешь, правда?

ФИЛЛИП: Я в ауте!

ЛОРА: Иди сюда, обними маму крепко-крепко!

Он подходит, она обнимает его.

Радость моя! Ты по мне скучал?

ФИЛЛИП: Угу.

ЛОРА: Ах, бессовестный! Наверняка даже не вспомнил обо мне ни разу!

ФРЭНК: Привет, Филлип.

ФИЛЛИП: Привет.

ФРЭНК: Хорошо провел время?

ФИЛЛИП: Угу.

ЛОРА: Ты так вырос. (Фрэнку.) Правда, он вырос?

ФИЛЛИП: Меня всего пару недель не было.

ЛОРА: Ты больше не мой маленький мальчик.

ФИЛЛИП: Мам!

Слышен звук приближающегося мотоцикла.

ЛОРА: Это наверняка они.

ФИЛЛИП: У Роджера мотоцикл?

ЛОРА: Видимо.

ФИЛЛИП: Круто!

ЛОРА: Наверно, воображает себя Марлоном Брандо или Джеймсом Дином. Детский сад.

Мотоцикл приближается.

Зайка, одевайся!

Мотоцикл все ближе.

ДЕННИС:!

Свет гаснет, звук мотоцикла нарастает.

Он резко обрывается, свет загорается:

Гостиная

ЛОРА, ДЕННИС, ФИЛЛИП, ФРЭНК, РОДЖЕР и КОРНЕЛИЯ, на третьем месяце беременности, с напитками и закусками. У ног КОРНЕЛИИ — сумка. ФИЛЛИП держит стопку фотографий.

КОРНЕЛИЯ: А я говорю: «Какой смысл делать в ванной полочки из красного дерева, если на них все равно будет стоять шампунь по 3.50 за флакон?» Банные принадлежности сразу выдают человека, правда, Лора?

ЛОРА: Не знаю.

КОРНЕЛИЯ: О, да.

ЛОРА: Ну вот видишь.

ДЕННИС: Так ты будешь рожать в Эдинбурге?

КОРНЕЛИЯ: Да. Наконец-то у нас будет малыш. Жду — не дождусь.

РОДЖЕР: Наконец-то — прямо в яблочко.

ЛОРА: Тут неподалеку марокканский ресторанчик.

РОДЖЕР: Слышал, Фрэнк?

ЛОРА: Все же любят кус-кус?

КОРНЕЛИЯ: О, мы обожаем кус-кус, правда, Роджер?

РОДЖЕР (Фрэнку.) Ты ведь знал Лору еще подростком, да?

ФРЭНК: Ну не то чтобы…

РОДЖЕР: Жаль. Я-то надеялся, что ты мне в подробностях расскажешь, как она смотрелась в синих шортиках и маечке. Представляешь, Фил, я был всего на год старше, чем ты сейчас, когда познакомился с твоей мамой.

ФИЛЛИП: Аа.

РОДЖЕР: Да. Семнадцать лет мне было, только усы начали расти. Не целовался ни разу.