HOMO Navicus, человек флота. Часть первая - З. Травило

А что же Соловьев? Да ничего особенного. Он почти не изменился. Ну разве что голова трястись начала да глаз левый подергивается. Доктор сказал, тик.

Но мы думаем, это от жадности. Простить себе не может ту банку, что быку об голову разбил, жлоб. На подсобном хозяйстве он не появляется – видно, боится не сдержаться, чтоб на быка не набросится. Так нет на Ваське той икры, и давно уже.

Правда, иногда, по пьянке, после второй бутылки, особенно если в компании есть женщины, он ставит ногу на стол, задирает штанину и демонстрирует длинный тонкий шрам на икре. И плачет. После третьей – расстегивает штаны, спускает их до тощих щиколоток и показывает, насколько бык не достал до «хозяйства». И снова плачет.

Его даже пару раз за это били. Во-первых, нечего ноги на стол громоздить.

Во-вторых, подумаешь, икра, нашел о чем плакать. И более ценное люди теряли, и ничего. Той икры в рыбе – как грязи, не стоит она офицерских слез. Вон Коля Бурысов трехлитровую банку спирта разбил, а как держится!

Бык Васька – тот молодец, обид не помнит, днями у соловьевского подъезда со всем стадом стоит. То ли извиниться хочет, то ли поиграть. Люди довольны, в городке чище стало – коровы-то от чудильника не отходят, а он на краю стоит. Только Соловьев недоволен – видите ли, неудобно ему каждый вечер домой через окно первого этажа лазить.

Ах, да. Если раньше мы его Соловьем звали, то теперь – Тореадором.

Заслужил.

А звание ему через два месяца все же дали. Когда взыскание сняли за неопрятный внешний вид во время московской проверки. И в другую часть перевели, чтоб быка не раздражал. Хотя знающие люди говорят другое: чтобы про баночки не проболтался.

Настоящий комбриг

Наш комбриг был личностью легендарной не только на Камчатской флотилии, но и на всем Тихоокеанском флоте. А то и всем Военно-морском. Звание адмирала он заслужил честно, в морях выходил, а не по паркету вышаркал. С лодочного лейтенанта начал, лодочным адмиралом закончил.

Он был высок, крепко сбит, громогласен, пучеглаз и усат. Дипломатии чужд, в решениях скор, но справедлив. Командиры лодок, эти гарнизонные небожители, – особая каста в иерархии военного городка, его боготворили.

Распорядок дня его работы был своеобразен. Подъем в 10.00. Час на лыжах. Душ и подготовка к обеду, выражавшаяся в парочке рюмок коньяка. Обед и «адмиральский час». 16.00 – работа в штабе. 17.00 – прием вечернего доклада от командиров лодок и определение, у кого и в каком составе сегодня гуляют. 21.00 – 04.00 – гульня, причем обязательно с песнями. 10.00 – подъем. И цикл начинался снова.

Конечно, он мог меняться в зависимости от обстоятельств, но ночная часть была почти нерушимой константой.

Он знал жизнь и людей.

Однажды, посещая подсобное хозяйство, адмирал заметил, что одна из свиней, не в пример другим, чиста и ухожена до безобразия, только что духами не пахнет. «Е…т он ее, что ли…» – риторически произнес адмирал и приказал установить наблюдение. Разведка донесла, что матрос-подсобник действительно использует свинью как любимую женщину.

Решению комбрига позавидовал бы и Соломон. На утреннем построении бригады в весьма крепких выражениях была дана оценка морально-политического состояния личного состава береговой базы, подкрепленная подробностями «свинского» сношения. Комбриг был мастером слова и не упустил ни мельчайшей детали. Это было устное учебное пособие по скотоложству. Считавшие себя искушенными в вопросах секса капитан-лейтенанты понурили головы, признавая неискушенность в этом вопросе. Седые старшие офицеры роняли скупые слезы, осознав, как много в этой жизни упущено и уже невосполнимо. Лейтенанты и мичманы целомудренно краснели, пытаясь представить процесс и себя в роли участников. Правда, их пыл был немедленно остужен кратким выступлением начальника медслужбы о передаче венерических заболеваний животными человеку, в частности возбудителя сифилиса – бледной спирохеты.

– А еще любимое животное может наградить вас глистами, особенно при поцелуях. В общем, двумя уколами бициллина не отделаетесь, – констатировал он.

Последнее замечание вызвало в последних шеренгах ожесточенную дискуссию.

Одни яростно доказывали, что бициллин все лечит. Другие – что доктор прав, два укола от глистов не помогут, надо минимум четыре.

Третьи спорили с четвертыми, когда нужно целовать животное – до или после, и не могли определиться. Пятые пытались узнать, что такое бициллин и где его взять.

Третьи спорили с четвертыми, когда нужно целовать животное – до или после, и не могли определиться. Пятые пытались узнать, что такое бициллин и где его взять. Штатные острословы-гаеры тут же объяснили молодым лейтенантам, что это неотъемлемая часть «личного набора офицера-подводника». Туда входят: упаковка презервативов, упаковка боевых шприцев с бициллином, 100 граммов спирта для дезинфекции, пластиковая мензурка, набор порнографических карт, русско-английский разговорник. Первые четыре позиции составляют повседневный комплект, а вкупе с двумя последующими – боевой. Повседневный получается по рапорту на имя начальника медслужбы бригады, до боевого пополняется по рапорту на имя начальника политотдела, как правило, перед выходом в море. В рапорте подробно указывается, для чего испрашивается каждая позиция. Например, карты – «для снятия напряжения в дальнем морском походе», разговорник – «для общения с женщинами легкого поведения в иностранном порту», ну а предыдущие – «для сохранения здоровья»

– Кстати, политотдел жмется – в последнее время карты одни и те же выдает, мы уже к этим женщинам привыкли, как к женам …

– Как всегда, все новенькое себе оставляют…

– А я вообще в прошлом походе бэушную колоду получил, отомстили за неготовность к политзанятиям, – пробасил кто-то и в подтверждение помахал в воздухе засаленными картами.

– Да и не хватить может перед походом-то. Я лично после построения пойду получать, да и вы, ребята, можете, по аттестату раз положено, пусть дают…

Волшебное слово «аттестат» сыграло свою роль. Еще в училище каждого курсанта инструктируют, что снабженцы часто не додают положенное по аттестату… (Тех, кто написал рапорта, потом проверяли на венерические заболевания. Другим, сделавшим заявку на «боевой» комплект, и шутникам в том числе, политотдел занес в личные дела такую инфекцию…).

Первая шеренга, лишенная возможности дискутировать, рыдала от смеха…

Смех перешел в конвульсии после: «Равняйсь, смирно! Слушай приказ…»

Комбриг жестом остановил начальника штаба – и так все ясно, да и народ подзамерз. И выдал. Конгениальное:

– Приказываю: е…ря сослать на Шумшу, а его б… сегодня же зарезать!

Плац взорвался таким громовым хохотом, что контуженые вороны попадали с веток, в домах захлопнулись форточки, жалобно замычали коровы на подсобном хозяйстве, военно-морской пес Шкентель укакался, а у жены минера с Б-33 преждевременно (на 2 месяца раньше) отошли воды.

– Не пойму, что здесь смешного, – обиженно сказал командир береговой базы, незаслуженно причислявший себя к бригадному начальству, потому считавший себя вправе подать голос на общем построении без разрешения.

– Мы и раньше непригодных к службе матросов отправляли на остров Шумшу…

После этого смех достиг силы ударной волны ядерного взрыва, лодки закачались у причалов, а люди начали падать на холодный, припорошенный поземкой асфальт и корчится, шевеля конечностями, как шевелит жук, перевернутый на спинку.

Приказ был выполнен.

Свинья оказалась на удивление вкусной.

Правда, на некоторое время экипажи лодок отказались от получения призовых поросят.

Есть такая, еще с войны, традиция. После успешной боевой службы или зачетных стрельб экипажу лично командир бригады вручает розово-золотистого, благоухающего, зажаренного до хрустящей корочки молочного поросенка.

Причину очень популярно раскрыл наш старпом:

– С-с-сука, а не матрос. Ну не могу я после него наших бригадных поросят жрать. Каннибалом себя чувствую…

Зато командиры лодок, очень не любившие командира береговой базы, получили убийственную аргументацию в опровержении его докладов о неубранной территории, пропаже вилок и ложек из офицерской столовой на столах такого-то экипажа.

– А у вас свиней е…, – говорили они, и тот замолкал. Комбриг посмеивался в усы.

Он тоже не любил выскочек.

Женился комбриг тоже оригинально. Дело в том, что, дожив до сорока двух лет и став адмиралом, он ни разу не осквернял себя браком. Как у всякого старого холостяка, у него были устоявшиеся вредные привычки. На выходные он летал в Магадан. Пить пиво.

В Петропавловске не было пивзавода. Пиво было деликатесом, как, скажем, икра на материке. Его привозили из Магадана в малых количествах. Очередь за пивом всегда сопровождалась в Петропавловске грандиозной дракой. Поэтому комбриг летал в Магадан. К истокам. Рейс был коротким. Экипажи самолетов знали пассажиров, а пассажиры – экипажи. Вылет после полудня, возвращение после полудня на следующий день. В бухте Завойко, в Петропавловске, всегда к этому времени стояла подводная лодка, готовая доставить комбрига в базу.