Русские народные сказы - Татьяна Анатольевна Томина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Ты не найдёшь свою жену» — ему те говорят –
«Теперь Алёша будет муж, Поповичем зовут.
У князя пир идёт горой, тебя там и не ждут».
Добрыня скачет на свой двор, а мать не узнаёт,
Он скомороший там костюм из сундука берёт.
На пир пришёл как скоморох. Так музыкой дивит,
Что князь Владимир посадить его за стол велит.
Добрыня перстень обручной кидает в винну чарку
И Насте подаёт её — пусть выпьет, в зале жарко.
По перстеньку та узнаёт, что скоморох — Добрыня.
Прощенье просит у него и гнев его остынет.
Ведь князь велел, а он — закон, ослушаться не смела.
Добрыня князя пристыдил: «Платить так, то не дело».
Алёшу помутузил он о каменный о мост:
«Почто жену мою увел? Ты, брат, совсем не прост».
Пошли домой, а мать ждала — узнала всё ж сыночка.
Зажили счастливо они. На этом в сказе — точка.
***
Сказ о сорока каликах
Собрались раз ка'лики(2) в Иерусалим,
Сорок было ка'ликов, атаман — один.
Боголюбов монастырь их собрал таких,
В атаманы им — Касьян, лучший среди них.
Говорит Касьян друзьям: «Далеко идти,
Надо заповеди нам крепко соблюсти.
Если вор вдруг среди нас, лжец иль любодей(3),
В чисто поле мы его — в землю до плечей».
Вот неделю уж идут, видят — Киев-град,
А навстречу — местный князь, встрече он не рад.
На охоте князь тот был, денег нет, им дать.
И решил Владимир-князь в Киев их послать.
Там жена его сидит, приютит их в ночь,
Апраксе'вной её звать, короля, мол, дочь.
Их накормит, злата даст. «Что бы не зайти» –
Так решили ка'лики — «Киев ж по пути».
К терему они идут, встали в свой кружок,
От их пения — разгром, даже бит горшок.
Просят злата-серебра на свой дальний путь,
Апраксе'вна их зовёт — примет как-нибудь.
Пир устроила для них, три часа сидят.
Приглянулся ей Касьян — «Может тоже рад?»
Ка'лики все поднялись, надо б уходить.
От княгини к ним гонец — ночевать просить.
То Попович Алексей на посылках был,
Он Касьяну говорит: «Вот бы услужил.
Там княгиня ждёт тебя, ты княгине мил».
Хоть Касьян и был смущён, но умерил пыл.
Апраксе'вна же в сердцах Алексея шлёт -
Ты зашей ему в суму чарку, князь с ней пьёт.
Сделал «дело» Алексей, почему — вопрос.
Он же сроду честный был. Совесть кто унёс?
Ка'лики когда ушли, шлёт опять гонца –
Вновь Попович Алексей, жалко молодца.
Приказал всех обыскать, получил отбор.
Возвратился он ни с чем, мол, не найден вор.
Но когда Владимир-князь до дому дошёл,
То жена и говорит: «Чарку вор нашёл».
Князь Добрыню посылал вора отыскать,
Знал Добрыня, сделать как, чтоб не обижать.
— «Сами по кругу себя вы и обыщите,
А найдётся чарка здесь, вы уж не взыщите».
Чарку ту они нашли в сумке у Касьяна.
Вспомнить надо уговор — врыли атамана.
С плачем дальше все пошли до Иерусалима.
Как же там в земле Касьян? Хуже нет, вестимо.
А Добрыня в Киев-град возвратился с чаркой,
Но княгиня вдруг слегла от болезни жаркой.
Ка'лики к Святым местам вышли без изъяна,
Приложились, помолились о душе Касьяна.
— «К дому нам теперь пора, долго возвращаться.
К месту, где Касьян зарыт, чур, не приближаться».
Но услышали в пути странное вдруг пенье,
И узнали — то Касьян. Вот ведь удивленье!
Добежали до него, к руке приложились,
Выскочил он из земли — чудеса случились.
Ни за что он пострадал, не дав волю воплям,
Он полгода потому был в гнездовье тёплом.
К князю все опять зашли, чтобы подкрепиться.
Князь в тоске сидит давно — к делу не годится.
Мол, гниёт его жена, не понять в чём дело.
И пошёл туда Касьян, поступь его смела.
Не боится смрада он, окна раскрывает,
На больную дух святой Касьян налагает.
Вмиг болезнь её ушла, все румянят лица.
Можно пировать теперь, можно веселиться.
Всё Касьян благословил, как святой, на пире.
Три денька, потом — домой, говорится в мире.
__________
(2) ка'лики (ка'лики перехо'жие) — старинное русское название странников, поющих духовные стихи и былины, первоначально (с 11 века) русские паломники по Святым местам и монастырям
(3) любодей — церковное, книжное, волокита, прелюбодей
***
Сказ об Иване гостином сыне
В стольном граде Киеве дал Владимир пир,
Пригласил бояр он, богатырский мир.
В середе пира, в середине дня,
Разошёлся княже, решил «дать огня».
Говорит Владимир: «Есть средь вас такой,
Кто табун обгонит? — Станет он герой.
Мой табун немалый — триста лошадей,
Да ещё три главных гордости моей.
Сивый, кологривый(4), ну и Воронок -
Из Орды Ильюша как-то приволок.
У Тугарин-Змея Муромец взял сам.
Надо до рассвета в град Чернигов вам.
В зале же — молчанье, выйти нет причин,
Встал тогда Ванюша, он гостиный(5) сын
«На заклад я ставлю» — говорит Иван -
«Голову свою лишь», денег, мол, не дам.
Стали делать ставки — кто же победит,
Сбросились на князя — тысяч сто кредит.
За Ивана лепту внёс Чернигов-князь:
«Ваня, я надеюсь, чтоб лицом не в грязь».
Ваня до конюшни, где стоит конёк,
Плачет Ваня горько там у конских ног.
Мы с тобой пропали, обещал я зря,
Скачку не осилим, хоть мы и друзья.
Слышит Ваня голос — то его конёк,
Бурый тот трехлетка вдруг слова изрёк.
«Что ты, Ваня, плачешь, не боюсь я их,
Сивых, кологривых, вороных — любых.
Ты меня, Ванюша, мёдом попои,
Накорми зерном ты, погулять води.
Через три денёчка придут за тобой,
Мы их напугаем — за тебя я в бой.
Ты оденешь шубу, что из соболей,
Что за восемь тысяч с пуговками в ней.
Без уздечки, Ваня, отведёшь меня,
Встану на дыбы там, сброшу соболя.
Не жалей ты шубу, если жив — сошьёшь.
Если же погибнешь, шуба зачем всё ж?
Так то и случилось. Вызвали когда,
На дворе у князя вышла ерунда.
