Надолго, может, навсегда - Олег Корабельников

Он мучительно покраснел и неожиданно для себя сказал:

- Дура ты и не лечишься.

Она легко отстранила его сильной рукой и, не оглядываясь, пошла к подъезду.

- Дура! - закричал он вслед. - И не лечишься к тому же!

В эту ночь он плохо спал, вернее, не спал совсем. Впервые он нагрубил этой женщине, неумело и глупо. Даже выругаться не умел, даже ответить достойно...

Было больно и одиноко, и Климов в скорби своей простер руки к потолку и взмолился:

- Господи, если ты есть, отзовись, поговори со мной!

Сверху доносились чьи-то шаги, и вдруг в самом деле он отчетливо услышал голос с той стороны потолка:

- О чем мне с тобой разговаривать?

- Хоть о чем, - сказал удивленный Климов. - Можно о погоде.

- Погода хорошая, - ответил тихий старческий голос сверху. - Она всегда хорошая. Если где-нибудь дождит, то в другом месте солнечно. А за облаками и подавно - всегда полная ясность.

- Там холодно, - пожаловался Климов. - Там можно попасть под самолет.

- Ерунда, - ответил тот, - главное - одеться потеплее и смотреть по сторонам. Зато просторно!

- Так ты Бог? - спросил Климов, не веря.

- Бог его знает, - ответил тот. - Может, и так. Не все ли равно.

- А конкретнее? - не унимался Климов.

- Тогда не Бог.

- Значит, ты - черт! - уверенно сказал Климов и отвернулся к стенке.

- Ну вот! - огорчился другой. - Что за глупый подход! Ты что, христианин?

- Кажется, нет, - осторожно сказал Климов, опасаясь подвоха. По-моему, я атеист.

- Тем более. Атеист, а говоришь глупости. Я - твой сосед сверху. Всего-навсего.

- А почему я тебя так хорошо слышу? - заинтересовался Климов.

- Акустика, - вздохнул сосед. - Думаешь, только у древних строителей были свои тайны? Между нашими комнатами есть узкий звуковой коридор. По нему можно разговаривать друг с другом. А ты сразу в мистику ударился! Для таких, как ты, всегда или Бог, или черт, или черное, или белое, или доброе, или злое, а середка - никогда. Дуалист дихотомический. Задрипанный к тому же.

- Да нет! - воспротивился Климов. - Между Богом и чертом тоже есть середка - ангелы. Меня мама в детстве ангелочком называла.

- Ясно, - сказал сосед. - Ты любишь самого себя. Так бы и сказал.

- Ну почему же? - обиделся Климов. - Я своих детей люблю. Когда они были маленькими, тоже на ангелочков походили. Кудрявые, голоса звонкие, щеки розовые. Я их очень любил.

- А сейчас меньше?

- Не знаю, - вздохнул Климов. - Они выросли и превратились в мальчика и девочку. А потом станут мужчиной и женщиной. Вот и все. А ведь ангелы бесполы.

- Ты опять разделяешь мир на две крайности, - сказал сосед. - Внешнее внутреннее, духовное - телесное... Скукотища! Ты, наверное, очень несчастен?

- Конечно, - охотно сознался Климов. - Я очень несчастлив.

- А почему?

- Ну как же! Меня бросила жена, она отняла у меня детей, я совершенно одинок. Меня никто не любит.

- Но ведь ты стал свободен! Теперь ты ни от кого не зависишь, тебе ни о ком не надо заботиться. Разве одиночество - это не шаг к совершенству?

- Я думал об этом, - удивленно признался Климов, - но мне от этого не легче. Я хочу, чтобы мне вернули утерянное - жену и детей.

- Значит, ты раб в душе? - ехидно спросил сосед.

- Глупости какие! - возмутился Климов и даже привстал с дивана. - Я снова хочу быть отцом и мужем. Это так обыденно и просто. При чем здесь рабство?

- Если человек привязан к веслу на галере или к тачке на руднике, разве мы не называем его рабом?

- Но это же разные вещи! - воскликнул Климов. - Ты упрощаешь! Отдавая любовь другому человеку, я получаю взамен тоже любовь. А раб за свою любовь получает зуботычины...

- А ты за свою любовь не получил ли хорошего подзатыльника? - перебил его сосед. - И думаешь, ты один такой? Как бы не так!

- Диалектика, - буркнул Климов. - Превратности жизни. Невезуха. С кем не бывает.

- Кто бы уж рассуждал о диалектике, так только не ты, - сказал сосед пренебрежительно и даже фыркнул. - Двоечник.

- А по какому праву ты меня оскорбляешь? - обиделся Климов.

- Ты меня звал? Звал. Хотел, чтобы я с тобой разговаривал? Ну вот, тогда и терпи.

- Я хотел, чтобы ты меня успокоил, а ты обзываешься.

- И буду! - уверенно заявил сосед. - Даже больше. Ты скотина, Климов. Слизняк малохольный, слабак. Страдаешь? Упиваешься своими страданиями? Мазохист вонючий!

- Ну, знаешь! - выдохнул Климов, но ничего больше не сказал, засопел и перевернулся на живот, уткнувшись в подушку.

Некоторое время было тихо. Включился холодильник, тонко зазвенели стаканы, стоящие на нем.

- Чаю хочешь? - неожиданно спросил сосед.

- Хочу, - буркнул Климов.

- Налей в чайник воды и включи. Потом завари и пей.

- У меня заварки нет.

- Тогда побрейся, - нелогично предложил сосед.

- Чего это ради? - опешил Климов и даже приподнял голову.

- Но ведь надо же что-нибудь делать. Встань и делай. Вон как зарос! Сколько дней-то не брился?

Климов молча встал с дивана и направился к двери.

- Эй! Зачем ты встал? - обеспокоенно спросил сосед.

- Сейчас поднимусь к тебе и погляжу, в какую там дырку ты за мной подсматриваешь. Мне это не нравится.

- И не вздумай! - испугался сосед. - У меня не прибрано! Мне неудобно.

- Ага! - обрадовался Климов. - Боишься!

- Стыдно же, - сказал сосед сконфуженно. - У меня облака нестираные.

- Какие еще облака?

- Обыкновенные. Кучевые. Какие же еще?

- А зачем их стирать?

- Чтобы беленькими стали, - терпеливо пояснил сосед. - Чтобы ветерок их весело гнал по синему небушку.

- Значит, ты все-таки Бог, - удовлетворенно сказал Климов и полез в шкаф за бритвой.

Сосед хихикнул и уронил на пол что-то тяжелое. Потолок Климова дрогнул.

- Ты там поосторожнее, - сказал Климов, намыливая щеки. - Для тебя это, быть может, и земля, а для меня - небо. Ты не продырявь его.

- Ты уже не обижаешься на меня? - спросил сосед, перекатывая что-то на полу.

- Больно надо, - беззлобно огрызнулся Климов. - На психов не обижаются.

Он неторопливо выбрился, плеснул в лицо одеколоном, поморщился и полез в холодильник. Хотелось есть. За окном светало. В стекло застучала синица. Осенние листья бесшумно падали вдоль прямоугольника окна и болью в душе не отзывались.

На работу он, конечно, опоздал. Ему сделали очередное замечание, он хмуро кивнул и обещал впредь так не поступать. Сослуживец по фамилии Терентьев подошел к столу, подышал в затылок, потом похлопал по плечу и спросил:

- Пьешь с горя, Климов? Помогает?

- Не пью, - ответил Климов. - Не помогает.

- И чего ты так изводишься, старик? Я вот на третьей женат, двум первым алименты плачу да еще и налево бегаю. И ничего. Жив-здоров, и голова по утрам не болит. Может, тебе бабу найти? Люську из третьего отдела знаешь? Хочешь, сведу? Женился бы на ней, она б тебя быстро в норму привела. А пироги она стряпает! Ну, хочешь?