Арап Петра Великого два - Владимир Белобров

доподлинно известно, что земли там обширные, а в землях тех золота да

серебра изобильно... А еще там индусы почему-то живут. Эти навроде казаков

-- на лошадях скучут. Токмо заместо портов -- перья птичьи носят. А говорят

все по аглицки. А более я про эту Америку ни хера не знаю! А узнать-то

надобно! Для пользы дела. Ты штудируй пока аглицкий, а через год поедешь

лазутчиком в Америку. Тем более с твоей ефиопской физиогномией ты и за

индуса сойдешь. Везде ходи, все запоминай. Года три пошастай, посля

вернешься и мы посмотрим тогда, как бы эту Америку приспособить. Только

смотри, никому про разговор не сказывай! Особливо братцу. Больно он

несурьезный -- одни бабы в голове! Думаешь, я не знаю, что он все деньги в

борделях спустил с французскими профурами? А мне соврал, что на книги

тратил! Где книги-то?!.. Царя не обманешь! Я его, каналью, не наказал

токмо потому, что люблю я вас, черномазых... Ну, ступай с Богом... Я тебе

к завтрему княжну Белецкую пришлю. Она из Лондона вернулась... По ихнему

говорит отменно.

ГЛАВА 5

ВНЕЗАПНЫЙ КНИКСЕН

Арапы Петра Великого играли в кости.

-- Плохо трясешь, -- Ганнибал почесал грудь. -- Тряси лучше. Чего-то не везет

мне...

-- Зато тебе с бабами везет.

-- Это да, -- Ганнибал улыбнулся. -- Мадам Журмо при прощании зело убивалась.

Сказывала -- хучь ты, Ганнибал, и бабник, нешто гишпанский Жон Дуан, но

дюже невозможно мне с тобою, с мавром, прощаться, потому как наипервейший

ты во всем Париже мужчина и галантный кавалер и от тебя приятно пахнет.

-- Вызывал меня, кстати, государь и, промежду прочим, ему про все наши

парижские выкрутасы известно. И про то как ты по борделям шлялся... и про

то как маркизу Анжуй на бале за занавеской прижал... -- Занзибал зевнул, -

... И про то, как от мужа мадам Журмо с балкона без порток сиганул, и как

я торговый корабль в плавание отправил... и как я ихнему гвардейцу усы

шпагой отсек... и все такое прочее. Все известно.

-- Еттить твою! -- Ганнибал присвистнул. -- Это ж ктой-то набрехать успел?!

Кому это язык подрезать?

-- А ты не догадываешься? Чай не велика загадка.

-- Ну?

-- Что, не знаешь? Даю подсказку. Святлейший князь Ме--е--е--е!

-- Ншиков!

-- Угадал!

-- Неужли?!

-- А кто ишо? Кому ишо надо? Только гундосому...

-- Вот, шкура! Давай его на дуэль вызовем!

-- Тут не Париж, за дуэль государь башку оторвет.

-- Тогда давай ему физиогномию разобьем!

-- А... -- Занзибал махнул рукой. -- Опять наябедничает...

-- А может ему, ябеде, в сапог нассать?

-- Это можно.

В дверь постучали.

-- Стучится кто-то, -- сказал Занзибал. -- Поди открой.

-- Чего я? Сам иди! Ты услышал, ты и иди!

-- Я не могу, я в исподнем.

Ганнибал нехотя вылез из-за стола и поплелся открывать.

Открыл дверь и остолбенел. В коридоре стояла ангельской красоты молодая

девица. Она сделала книксен и поздоровалась:

-- Бонжур, мусью! Я -- княжна Белецкая. Государь прислали меня к вам

заниматься аглицкой грамматикой. Это вы, Занзибал?

Ганнибал молчал.

-- Это вы Занзибал?

-- Я... -- наконец выдавил он. -- То есть нет... Не я... Это мой брат

Зназибал. А меня Ганнибал звать... Я его брат. А вас как зовут?

-- Елизавета Федоровна.

-- Очень приятно. А я Ганнибал Петрович...

-- Могу я видеть вашего брата Занзибала Петровича?

-- Нашего брата?.. Он сейчас выйти затрудняется... Он сейчас не в том

виде...

-- Он что, пьяный?

-- Он-то?.. Трезвый.

-- Гм...

-- Он не в форме... Может, передать чего?..

-- Передайте, что я жду его в библиотеке. Государь велели заниматься

немедля, -- княжна сделала книксен и удалилась.

Ганнибал вошел в комнату, прикрыл дверь.

-- Кто там? -- спросил Занзибал.

-- Слушай, черномазый, к тебе такая дама приходила! Кр--р--расота! Здесь у

нее -- во! Здесь -- во! Представляешь?! А здесь -- во!

-- Да для тебя что ни баба, то -- во!

-- Говорю тебе -- первый раз такую вижу!

-- Чего она приходила-то? Чего ей от меня надо?

-- Государь прислал, аглицкому тебя обучать. Везет тебе! В библиотеке ждет.

-- А, знаю! Энто княжна, что ли, Белецкая? Мне Петр Алексеевич сказывал.

-- Точно! Она самая!

-- Ну ладно. Пойду тогда. Подай штаны, ефиоп.

Царь Петр Алексевич распорядился, чтобы княжна Белецкая поселилась во

дворце, покудова не выучит Занзибала. Княжна Белецкая перевезла во дворец

свои гардеробы, кремы, пудры, канарейку, и поселилась в одной из дворцовых

комнат. Занзибалу язык давался легко. Царь Петр Алексеевич раз в неделю

вызывал девушку к себе для доклада.

-- Здравствуй душенька. Как поживаешь? Не тесно ль тебе во дворце?

-- Здравствуйте, государь. -- Белецкая сделала книксен.-- не тесно.

-- Вот и ладно. Как успехи ефиоповы?

-- Ефиоп весьма способный.

Царь просиял:

-- Он у меня такой! До наук охочий! Токмо озорной. Не забижает тебя? А то

ты эвона какая красавица! -- Замуж тебе пора. Созрел мандаринчик... Так не

забижает?

-- Что вы, государь. -- Белецкая сделала книксен. -- Он смирный. Ничего

такого. Токмо от него вином пахнет.-- Девушка поморщилась.

-- Злоупотребить любит! Да. -- Царь погрозил пальцем. -- Ну ступай, душенька,

с Богом.

Белецкая сделала книксен и удалилась.

ГЛАВА 6

ЖУРФИКСЫ

С тех пор как княжна поселилась во дворце, Ганнибал потерял покой. И не он

один. Другие тоже интересовались. Светлейший князь Меншиков подкарауливал

княжну в анфиладах и шептал ей на ухо сальности. Белецкая краснела, но

неудовольствия открыто не высказывала. Ганнибал несколько раз заставал их

вместе и скрипел крепкими белыми зубами. Горячее сердце арапа обливалось

кровью. "И как она может с ентим гундосым?!" -- думал он закатывая глаза.

Вечером Ганнибал одолевал брата расспросами.

-- Чего она тебе сегодня говорила?

-- Хэллоу. Хау дую ду?

-- Это про чего же? -- волновался Ганнибал.

-- Здрасте. Как поживаете?

-- А между вами никаких намеков?

-- Я не по энтой части -- ты же знаешь. С бабами одна возня. Ни выпить, ни

поговорить. Благодарю! На хрена мне такие журфиксы?!

-- Эх. -- Вздыхал Ганнибал. -- Не понимаешь... Весьма я предпочитаю

блондинок. Хучь сам и брюнет... В чем она сегодня была?

-- Ясно не в портках. В платье.

-- Дурень! В каком платье-то?

-- В длинном...

--С тобою бессмысленно о прекрасных дамах беседовать.

-- А чего о них беседовать?! Тоже мне нашел предмет -- прекрасные дамы.

Кони-пистолеты -- вот енто, я мыслю предмет!

-- Слушай, братан, давай я ей записку напишу. А ты передашь завтра.

-- А пиши коли делать не фуя.

Назавтра Занзибал пришел в положенный час на урок. Княжна уже сидела за

столом и крутила пальцем глобус.

-- Гуд морнинг, Елизавета Федоровна. -- Произнес с порога Занзибал.

-- Гуд морнинг. -- Княжна зевнула.

-- Скучаете? Али не выспались?

-- Йес. Всю ночь под окном какой-то мужлан маршировал. В сапогах с

подковами. А ишо прикладом об мостовую бухал. Так глаз и не сомкнула.

-- Энто я знаю, что за плидурок. После праздников, как найдет на него

начинает маршировать. Вы в следующий раз в форточку просуньтесь и горшком

цветочным пульните. Я всегда так делаю. Верный способ.

-- У меня на подоконнике два цветка растут. Гортензия и герань.

-- Так вот один и выкиньте. А у меня для вас записочка от брата. Чего-то он

вам пишет. Весь вечер вчера сопел, сочинитель. Вспотел аж. Два пера сгрыз.

Вот она записочка-то.

Княжна взяла записочку и развернула:

"Елизавета Федоровна, -- прочитала она,-- С тех пор как я повстречал Вас -

нет мне покою и жизни нету. Хожу ли я по коридору, сижу ли я на стуле в

анфиладе, али проветриваюсь на резвом рысаке -- Ваш образ загромождает мне

горизонты беспросветлым туманом и я рискую разбиться насмерть, налетев на

незримое глазу препятствие. Иногда мне хочется схватить вострый кинжал и

вонзить его себе в грудь по самую рукоятку, а потом расковырять лезвием

достаточное в груди отверстие, чтобы пролезть туда рукою, вытащить из

нутра горячее мое сердце и принесть его к вам под ноги. Чтобы вы,

уважаемая Елизавета Федоровна, увидя такие ужасы, как разрушительно бьется

оно от безответного чувства, заплакали бы от печали горючими слезами и

полюбили бедного вздыхателя посмертно. Когда я могу надеятся с Вами

повстречаться? Напишите время и место. Крепко целую. Ваш навеки Ганнибал

Пушкин."

-- Чего пишет-то? -- Равнодушно спросил Занзибал, вынимая из-за пазухи

книгу.

-- Да всякое.-- уклончиво ответила княжна. -- Так говорите, в следующий раз

горшком кидаться?

-- Можно и горшком. А можно и так вхолостую, напоматерному ему

гаркнуть...Ответ-то писать будете, али на словах чего передать?

-- Напоматерному -- это грубо. Я токмо по-французски знаю.