Королевские идиллии - Альфред Теннисон

На границе XVIII и XIX столетий романтики, заинтересовавшись народным творчеством, ввели, так сказать, в литературный оборот сказки, легенды, песни, передававшиеся из уст в уста или опубликованные собирателями в ученых трудах. Значение фольклора в творчестве романтиков всех европейских стран – отдельная, серьезная тема, а для нас важно, что к середине XIX столетия в Англии, когда эпоха романтизма уже закончилась, наибольшей популярностью стали пользоваться легендарные сюжеты с так называемыми «историческими» героями. Чаще всего это и в самом деле были исторические личности, характер и жизнь которых с течением времени обросли псевдореальными или откровенно сказочными подробностями.

Время требовало литературного героя, который, перебывав во множестве приключений, утверждал бы победу добра над злом. Собственно, в этом не было ничего странного. В середине XIX века в Англии утверждался средний класс с его прагматизмом, и борьба за выживание, борьба не на жизнь, а на смерть, уходила с вольных дорог за закрытые двери нотариальных контор, лишаясь романтического ореола. Книжные приключения приходили на смену реальным приключениям, вымышленные подвиги и победы украшали бедную событиями жизнь. История романтизировалась, и исторический герой становился, с одной стороны, костюмным персонажем, потому что взятая за основу историческая реальность, как правило, преображалась в великолепный карнавал масок, но, с другой, в нем воплощались извечные надежды людей на героя-заступника.

Легенды о короле Артуре и рыцарях Круглого Стола вошли в английский обиход еще в средние века, а распространение их в Англии и в Европе связывают в первую очередь с именем Гальфрида Монмутского, вероятно, валлийца, владевшего родным языком, архидьякона и епископа, который свою «Историю бриттов» написал между 1132 и 1137 годами. «Появление этой своеобразной книги, – пишет русский ученый-медиевист М. П. Алексеев, – нельзя объяснить случайностью. Уэльсцы приветствовали нормандских завоевателей на территории Англии как победителей их давних врагов – англосаксов – и мечтали о национально-политическом объединении с бретонцами, потомками тех уэльсцев и корнийцев, которые эмигрировали на континент в V–VI вв. Именно этим можно объяснить появление знатных уэльсцев при дворах английских королей нормандской и анжуйской династий и то возрождение исторических преданий и легенд, которое мы наблюдаем у писателей этого периода»[11].

Реальное существование короля Артура недоказуемо, хотя вполне возможно, что он был одним из кельтских вождей, сражавшихся против англосаксов, и умер будто бы в 537 году. Гальфрид Монмутский представляет его правителем всей Британии и значительной части Европы (Галлии и Скандинавии). М. П. Алексеев считает, что на легенду о короле Артуре в то время наложились предания о Карле Великом и Александре Македонском, может быть, еще о ком-то, но кое-что Гальфрид все-таки взял из кельтских легенд и кое-что сочинил сам. Например, именно у него впервые появляется волшебник Мерлин. Короче говоря, книга Гальфрида Монмутского – главный источник легенд о короле Артуре, которые вскоре стали основой многих литературных произведений на английском, французском и латинском языках, прославлявших двор короля Артура как средоточие идеальной рыцарской культуры. Идея Круглого Стола получила такое признание, что, не исключено, отчасти благодаря ей были созданы рыцарские ордена, игравшие весьма существенную военную, религиозную и социальную роль в истории Европы. Однако в XIV столетии, когда роль рыцаря начала практически сходить на нет, им на смену стали приходить другие ордена (например, орден Подвязки, 1349 год), задачей которых была «… демонстрация великолепия придворных празднеств… – как пишет профессор Э. Винавер. – Идеал рыцаря, сочетающий в себе храбрость, великодушие и преданность, уже более не существовал в реальной жизни, и вместо меча и молитвы на первый план выдвинулись красочные парады»[12]. Когда произошло разложение рыцарства и был потерян интерес к военным подвигам, центральное место в артуровском цикле постепенно заняли поиски Святого Грааля, а само повествование приобрело фантастический и явно выраженный религиозный характер.

Томас Мэлори, написавший свою книгу «Смерть Артура» в XV веке, сказал последнее «прости» уходящему миру рыцарских подвигов: «Вместе с королем Артуром умерло рыцарство, как он его понимал, – пишет А. Мортон. – В этом, мне думается, секрет неожиданного величия его книги. Он стремился воспеть рыцарство, вдохнуть в него новую жизнь… Если бы он преуспел, то стало бы одним устаревшим трактатом о средневековых нравах больше. Однако Мэлори не преуспел, ибо сердцем он чувствовал, что мир, который он так высоко ставил и возрождения которого так страстно желал, безвозвратно уходит в прошлое… Это общество было обречено, на его челе лежала печать смерти, и стилем мрачным, возвышенным, не сознавая этого, Мэлори сложил свою погребальную речь и произнес ее над ним»[13].

Подведя черту под рыцарской эпохой, роман «Смерть Артура» стал источником сведений и вдохновения для последующих поколений, особенно для писателей и поэтов XIX и XX веков. Мэлори закрепил те мифологические черты, которые возникли в артуровских легендах после Гальфрида Монмутского, то есть, как считает А. Д. Михайлов[14], на куртуазном этапе, когда из них постепенно исчезли все признаки кельтской мифологии и появились новые мифологемы – Камелот, Круглый Стол, рыцарское братство, поиски Грааля. Они-то и привлекли к себе внимание Теннисона, Суинберна, Морриса, Россетти, Арнольда, Гарди, Джойса, Уайта, Стюарт, Стейнбека и многих-многих других.

Впервые в творчестве Альфреда Теннисона артуровско-рыцарская тематика появилась в 1832 году. Первая поэма – «Владелица Шэлотт» – вошла в упоминавшуюся уже книгу «Стихотворения». Последняя – «Мерлин и свет» – относится к 1889 году. Между ними пятьдесят семь лет, в которые складывался окончательный вариант цикла поэм «Королевские идиллии».

Альфред Теннисон ввел в XIX веке моду на артуровские легенды и, в частности, книгу Т. Мэлори «Смерть Артура», славе которой немало способствовали и непревзойденные иллюстрации Обри Бердслея. До сих пор писатели и поэты ищут вдохновение в преданиях о короле Артуре, интерпретируют их по собственному усмотрению, но до нынешнего дня «Королевские идиллии» остаются в числе лучших произведений, созданных на сюжеты о короле Артуре и его рыцарях, вероятно, потому что Альфред Теннисон, восхищенный эпическим размахом романа Мэлори, создал произведение, если не конгениальное, то, по крайней мере, не в меньшей степени выразившее свое время.

Все поэмы «Королевских идиллий» были написаны в разное время и, как правило, подвергались неоднократным исправлениям. Тем не менее, можно выделить годы, когда Теннисон особенно упорно работал над циклом: 1856–1859 и 1868–1874. Кстати, цикл – традиционная форма в английской поэзии, ведущая начало, по-видимому, от «Кентерберийских рассказов» Джеффри Чосера и через цикл сонетов эпохи Возрождения и цикл мелодий эпохи Романтизма дошедшая до Теннисона. Объединение жанрово схожих произведений в цикле не произвольно, но, естественно, гораздо свободнее, чем в поэме.

Что касается цикла «Идиллий» Теннисона, то, во-первых, автор имел обыкновение называть его поэмой, а, во-вторых, настаивал на отличии идиллии от пасторали, хотя и идиллия – один из видов буколической поэзии, и пастораль – один из видов буколической поэзии, и обе они изображают картины легкой, беззаботной жизни на лоне природы. Однако для Теннисона, по-видимому, идиллия – это, скорее, идеальная картина, а пастораль – забавы на лоне природы. По-английски название цикла звучит как «Идиллии короля», поэтому не исключено, что каждая поэма, в большей или меньшей степени связанная с образом короля Артура, представляет идеал человека или идеал поведения, из которых как бы составляется образ идеального человека, лучше которого, как говорил сам Теннисон, не было в истории человечества со времен Адама. Но возможна и другая интерпретация. Король Артур творит свое королевство, и от того, насколько он хорош или плох, зависит каждый из его рыцарей и вообще все, подвластное ему.

Идеальный король Артур и идеальное рыцарское братство, которое отличают милосердие, терпимость, нравственная чистота, не говоря уж, естественно, о незабытых с куртуазных времен храбрости и верности, создавались Альфредом Теннисоном через несколько десятков лет после Наполеоновских войн и других событий, потрясших Европу, как писал С. Небольсин: «После ритмичного ряда ударов 1789–1812—1830—1848–1871 не оставалось и слабых сомнений насчет того, что же принесет с собой будущее. Все чаще и все более громко раздавался голос «малых сих»[15]. В Англии же Альфред Теннисон творит новую легенду о том, как было хорошо и справедливо в «золотые времена» рыцарства, как вдохновлял на добро и милосердие своих людей идеальный король Артур и как не по его вине это время кончилось и распалось рыцарское братство.