Жесть - Вячеслав Шалыгин

— Хорошо, доктор, я подпишу. Переводите аванс.

— Он уже на вашем счету, проверьте.

— Хорошо, доктор Шульц. Подписываю. Эти семеро теперь числятся пропавшими без вести. Можете увозить.

Сергей почувствовал, как его поднимают, куда-то несут, загружают небрежно, словно посылочный ящик, в какое-то замкнутое пространство и захлопывают за ним дверь. Вернее — люк. За мгновение до погрузки на борт машины у Сергея прояснилось в глазах, и он успел заметить, что запихнули его на носилках в десантный отсек БТР-12. Эта боевая машина всего-то год назад поступила на вооружение Изоляционных сил, и чистильщики пока редко видели ее в деле. Лично Найденов до сего дня только дважды катался на таком аппарате, да и то на броне. Теперь ему выпал шанс попасть внутрь.

В десантном отсеке царила полнейшая темнота. Не горела даже положенная по всем правилам дежурная лампочка. Чтобы хоть как-то исправить это недоразумение, Найденов попытался включить режим ночного видения.

Вживленный в мозг микроскопический компьютер выполнил команду мгновенно. Ночь тотчас превратилась в зеленоватые сумерки. Инфракрасную подсветку обеспечивал источник, вмонтированный в заляпанный грязью боевой костюм, поэтому картинка получилась не очень хорошей, но Сергей увидел все, что нужно.

Инструктор не зря назвал этот борт «тройкой». Так на языке чистильщиков назывались машины, приспособленные для перевозки раненых. «Санитарки», проще говоря. Салон десантного отсека бронетранспортера был трансформирован в так называемую «третью позицию»: почти все сиденья сложены, а на специальных креплениях установлены санитарные носилки. В пять ярусов у каждого борта.

Сергей лежал на верхней полке у левого борта. По правому он насчитал те же штатные пять этажей носилок, и на каждом ярусе лежал человек. У дверей сохранилось одно посадочное место, которое занимал боец в униформе чистильщика, но без погон. На плече у бойца висела санитарная сумка, на поясе — кобура с импульсным пистолетом «Страйк». Явно санинструктор-бионик.

Что ж, выглядело все прилично. Санитарная машина везет раненых в тыл, в госпиталь. Одно беспокоило Сергея: обстоятельства, при которых он здесь очутился. Сознание окончательно прояснилось, и Найденов больше не сомневался, что прикладом по голове некий «балбес» под номером «триста пять» врезал именно ему, Сергею.

Но зачем? Чтобы чуть позже неизвестный полковник списал солдата, как «груз двести», то есть как погибшего. Зачем? Чтобы продать мертвую формально «душу» загадочному доктору Шульцу?

Очень все это выглядело подозрительно и тревожно.

Найденов знал, что всевозможные подлые делишки проворачиваются в Зоне Смерти каждые пять минут. Знал, что продажа тяжелораненых или безнадежных больных, пораженных механической заразой, дело обычное. Однако Сергей никак не рассчитывал оказаться в роли подобного «товара».

К тому же, если не считать сотрясения, которое устроил бойцу

«триста пятый», и легкой контузии в результате артобстрела, Найденов не имел особых ранений или повреждений. Идея списать его, как безнадежного, и продать для опытов какому-то Шульцу казалась странной, да и лишенной здравого смысла. Впрочем, искать смысл тоже не имело смысла, извините за тавтологию, думать Найденову следовало о более конкретных вещах. Следовало понять, кто враги и как их победить.

Шульц!　— Сергея вдруг обожгло.　— Немец! Из Ковчега! Все, мне конец. Из лабораторий герра Хистера еще никто не возвращался. Но это не главный враг. Главный — свой, тот, что предал. Но почему нас предали?! Зачем? Ради денег? Впрочем, какая разница? Кто враги, понятно, теперь надо придумать, как сделать от них ноги. Хотя и тут все понятно. Один санинструктор — это не проблема, в ухо ему и ходу!»

Найденов быстро прокрутил в голове нехитрый план спасения и попытался резко сесть, чтобы затем спрыгнуть прямиком на голову бионику… но не сумел даже дернуться. Нет, Сергея не привязали к носилкам, похитители поступили проще. Они тупо вынули из блока питания брони аккумулятор, на жаргоне —«сердце зверя», и зафиксировали защелки на сочленениях бронепластин скафандра в положении «для смазки и ухода».

Теперь доспехи, так славно работавшие на благо чистильщика в поле под артобстрелом, работали против бойца. Общий вес тяжелого боевого скафандра превышал семьдесят кило, но худшее заключалось в том, что конечности не сгибались в основных сочленениях. То есть, в костюме с заклиненными соединениями щитков в коленях, на поясе, на плечах и в локтях Сергей лежал, как перевернутая черепаха, не в силах ни встать, ни перевернуться, ни хотя бы сесть.

Найденов, как бы в поисках помощи, повернул голову и присмотрелся к человеку, лежащему на верхних носилках у правого борта. Этот парень был одет в легкий защитный костюм, но его тоже не пристегнули. Видимо, за глубину его «отключки» похитители не беспокоились.

Ниже лежали трое чистильщиков. Сергей не сумел рассмотреть их лиц, но по некоторым деталям экипировки вычислил всех троих. Эти ребята тоже были из роты Сухова. И, похоже, они тоже находились в сознании, но не могли пошевелиться, поскольку их скафандры также были заблокированы.

Сергей попытался установить связь с ребятами на боевом канале, но выйти в эфир не сумел. Его м-фон, вживленный наряду с главным управляющим компьютером, отказывался устанавливать связь в принципе. Складывалось впечатление, что он просто вырубился или вовсе исчез из организма, словно его и не было.

Найденов отлично понимал, что это невозможно, вживленные импланты сами по себе из организма не исчезают, но эфирная пустота и появившееся в этой связи ощущение оторванности от мира его немного испугали. Невозможно-то невозможно, а вдруг? Мысль в первую секунду показалась дикой, но почему-то очень скоро заняла все сознание Сергея.

Почему это произошло, Найденов понял, когда вновь перевел взгляд на человека без брони, лежащего на верхних носилках у правого борта.

С этим вольным ходоком явно что-то происходило. Он не пытался встать не потому, что лежал в глубоком нокауте. Нет, парень явно пребывал в сознании, он что-то нашептывал и смотрел в потолок широко открытыми глазами. Найденов ни разу не видел, как люди молятся, но сейчас решил, что человек читает молитву, настолько несчастным казался его взгляд, и одновременно настолько серьезная мина приклеилась к его лицу.

Сергей хотел было позвать его, но опоздал ровно на секунду. Лицо человека вдруг исказила страдальческая гримаса, он резко выгнулся, поднимаясь на борцовский мостик, затем вновь упал на носилки и забился в судорогах. Трясло несчастного так, что ходуном заходила не только пирамида из пяти носилок по правому борту, но и, казалось, затрясся весь тяжеленный бронетранспортер.

Боец-бионик тотчас вскочил со своего места и бросился к припадочному. Медик ловко пристегнул несчастного к носилкам прочными ремнями, вынул у себя из нагрудного кармашка шприц, сорвал зубами колпачок и воткнул иглу пациенту в шею. Припадочный вновь выгнулся, заскрежетал зубами, утробно зарычал, но вскоре обмяк и затих. Боец нащупал у пациента на шее пульс, удовлетворенно кивнул, похлопал припадочного по плечу и вернулся на свое место.

Сергей проводил взглядом медика и снова посмотрел на соседа по ярусу. Припадочный обмяк настолько, что теперь выглядел не человеком, а грудой тряпья. Одно отличие: среди бесформенной ткани поблескивали открытые участки кожи. Влажные, покрытые крупными каплями серебристого пота…

Найденов поймал себя на этой метафоре и обмер. Серебристого? Черт возьми, именно серебристого! Получив дозу непонятного успокоительного зелья, припадочный сосед основательно пропотел, но не обычной влагой, как все нормальные люди, а чем-то серебристым, подвижным, но в то же время плотным, как… жидкий металл.

«Нет, ну не ртутью же он потеет!　— Сергей присмотрелся, затребовав у импланта не только максимальную подсветку, но еще и увеличение, но ничего нового не увидел.　— Неужели это н-капсулы? Но откуда они в организме человека? Там могут быть стабильные импланты или дикая механическая зараза, но не чистые, свободные от любых программ колонии нанороботов. Или я не все понимаю?»

— Что происходит?

— На планете в целом или только здесь? — с усмешкой спросил боец и вынул из кармана новый шприц.

— Что с этим… — Сергей взглядом указал на соседа. — Я тоже так пропотею?

— Сейчас поглядим, — бионик снял с Сергея шлем и опустил гофру воротника боевого костюма. — Только не кусаться, хуже будет.

— Что это за укол?

— Сегодня ты все равно не поверишь, — медик воткнул иглу Сергею в шею. — А завтра тебе будет по барабану. Добро пожаловать в новую команду, воин. В команду «сто один».

Близилась ночь, и шумный сталкерский рынок Обочина потихоньку успокаивался. Почти совсем стихли голоса немногочисленных продавцов и покупателей в торговых рядах, закрылись скрипучие ворота складов и лавок, прекратили ворчать моторы машин, и умолкли визгливые сервоприводы роботов-погрузчиков. Топот, шумное дыхание, надсадный кашель, смех и ругань, шорохи одежды, побрякивание всевозможных предметов и гомон теперь доносились из узких амбразур, переоборудованных под ночлежки старинных домиков, из подвалов руин, которые до Катастрофы тоже были домами, но не настолько прочными, чтобы выдержать удар аномального взрыва, да из приоткрытых дверей кабаков.