Попытка говорить 3. Нити понимания - Анатолий Нейтак

После сообщения о том, что я сделался отцом, да не так, как с Омиш, а по-настоящему, в голове стоял лёгкий звон и творился небольшой такой, но всё равно трудноуправляемый хаос. Я здорово наловчился манипулировать собственными эмоциями, но подавлять некоторые эмоции – значит совершать настоящее кощунство. Да и не хотелось мне обуздывать такое волнение. Зато очень сильно хотелось наплевать на все и всяческие резоны, рвануть в Хуммедо, посмотреть в лицо нашему со Схеттой сыну…

Увы, делать этого было нельзя. Категорически.

Я ввязался в игры со временем, а эта, гм, субстанция – штука ещё более коварная, чем молодой лёд или старая медовуха. Несравненно. И более опасная, чем иголка, зачарованная "хохочущей смертью". Хуммедо – это закрытый Лепесток, попасть в него можно только через Врата. А эти самые Врата стоят… правильно. В Зунгрене. В том самом мире, где один я уже есть.

О, конечно, есть и вторыеВрата, заслужившие собственное имя: Голодная Пасть. Врата шириной в милю и высотой в полторы мили, ведущие прямиком в Нижние Миры, в наиболее неприятные, кипящие варевом вечной войны слои "ничьих" инферно. Есть также путь через Дорогу Сна – ибо даже риллу, отделившие свой Лепесток от Тумана Межсущего, не смогли полностью отрезать Хуммедо от Дороги. Зато они смогли скрутить пути переходов таким образом, что путешественники оказываются у самого фундамента Глубины, охраняемого бдительной и слишком сильной стражей. Откуда я знаю о скрученных путях и страже? Это просто. Я видел в тенях вероятного будущего, чем заканчивались ВСЕ мои попытки прорваться в Хуммедо с Дороги со спящей Схеттой на руках. Нет уж, я – не самоубийца!

Итак, единственный разумный путь для возвращения в Хуммедо – это путь через Врата Зунгрена. Мира, где я в настоящий момент уже есть. Парадокс, толочь его дубиной. Что произойдёт, если я сунусь в мир-гантель прямо сейчас, я представлял себе смутно… но ничего хорошего такая попытка мне не принесёт точно. Даже пребывание в одном Лепестке с более ранним самим собой – уже риск, но риск терпимый…

Значит, держаться подальше от Зунгрена и Хуммедо?

Да. И от Пятилучника, кстати, тоже. До поры до времени иное будет самоубийственной глупостью. К тому же (не первое, но всё равно не лишнее напоминание!) сейчас у меня на руках спит Схетта. И мой сын вовсе не скажет мне спасибо, если я ухитрюсь потерять её, столь дорогой ценой спасённую из объятий Дороги и паутины Мастера Обменов.

В общем, никаких авантюр. Заныкаюсь в какой-нибудь отдалённый мир, буду там тихо сидеть, ожидая пробуждения любимой женщины – благо, спать она будет не век…

"Ха! Ты сам-то веришь в то, что думаешь, Рин Бродяга? Особенно если учесть, что у тебя помимо возлюбленной есть ещё кое-кто близкий".

"Так я ведь и не говорю, что вообще ничего не стану делать!" "Ну-ну, шизофреник ты прогрессирующий".

"Я не шизофреник. Я многогранная личность, вот!" "Не вижу большой разницы".

"Неужели?" "А в чём заключается разница между шизофренией и "многогранностью"? А?" "Да это же просто, как семью девятнадцать. Не надо путать болезнь и тонкую, но при этом хорошо контролируемую душевную организацию".

"Рин Бродяга отличается тонкой душевностью… х-ха!" "А что такого? Интеллигент я или где?" "Или в чём почём плечом. Ну-ка, дурень тонко контролируемый, быстро вник в ситуацию и провёл коррекцию точки выхода!" "Упс…" "Настоящий термоядерный упс будет, если я всё-таки влечу в Зунгрен! А ну арбайтен всеми ложноножками, ошибочно принимаемыми за извилины!" "Я сейчас не в настоящем теле, а в своём отражении. У него нет извилин…" "Арбайтен! Шнелль, катценшайзе думмкопф!!!" И я заработал.

Основная прелесть Дороги Сна как средства быстрого перемещения состоит в том, что по отношению к Пестроте она не имеет определённого положения в пространстве. Можно указать, каково относительное расположение миров Сущего, но Дорога скрывается в складках и тенях бытия, прячется за потенциальным барьером нереальности – везде и нигде одновременно. Это, кстати, ещё один милый парадокс нашей сумасшедшей вселенной: для находящегося на Дороге нереальна Пестрота, для находящегося в Пестроте всё строго наоборот. И это притом, что две эти грани мироздания составляют целое высшего порядка.

Впрочем, Спящий со всей этой философией. Суть же в том, что для изменения координат при выходе с Дороги Сна нужны совсем незначительные вариации "импульса", "угла атаки" и "взаимной вязкости". Всё (по крайней мере, для меня) опять-таки упирается в систему описаний и отношений. Так что оказаться в другом Лепестке можно, всего лишь сделав лишний шаг. Конечно, если предварительно выбрать такую калибровку перемещения, чтобы подобное стало возможным. А что забавнее всего, так это то, что тасовать реальности и миры самой Дороги для меня на порядок сложнее, чем попасть из неё в нужное место Пестроты.

В общем, когда я сошёл в выбранный мир, то оказался в ночном лесу. Секунда на то, чтобы сориентироваться на местности; ещё секунда (внешнего, а не субъективного времени) ушла на ускоренную адаптацию моей оболочки-отражения к локальным магическим особенностям.

При минимальном желании я мог бы сойти за элементаля воды. Или за вихрь ничего не освещающего света, или облако тумана, или за какую-нибудь химеру. Но после переменчивого буйства Дороги я предпочёл как можно точнее воссоздать человеческий облик. Вплоть до имитации витальных слоёв ауры… далеко не идеальной имитации, надо сказать, ведь биомагия по-прежнему оставалась одним из моих слабых мест. Впрочем, броня Мрачного Скафа и другие постоянные заклятия, которые я тоже модифицировал, должны были сгладить большинство мелких и не очень шероховатостей.

Кто удивится, если защитные чары несколько искажают укрытый ими объект?

Вот именно.

Спрятав от посторонних взглядов Голодную Плеть и Зеркало Ночи (вызвать их из моей личной карманной реальности – дело доли мгновения), я большими, но почти беззвучными прыжками устремился в направлении ближайшего жилья. Схетта продолжала спать: от такой ерунды в её состоянии не просыпаются… впрочем, даже если бы она спала обычным сном, то вряд ли я потревожил бы её. Бег мой отличался не только быстротой, но и плавностью… поскольку длину ног моего отражения, пока никто не видит, я мог сделать переменной величиной.

Прекрасна старая пуща в те заповедные часы, когда Око Справедливости уходит за край мира, чтобы нести свет на его изнанку, а на многозвёздное небо восходят Око Милости и Око Тайны. В такие часы должно брать в руки серп – тот, что выточен из ребра Ступающей Мягко – и, произнеся надлежащие слова, идти на поляну Сухого Великана. Там рождает земля самые высокие и сочные побеги остроцвета. При усердии и удаче можно набрать больше половины большой корзины, а при большой удаче – найти и успеть выкопать деревянной лопаткой чёрный корень цветка, именуемого Звездой Мрака.