Лучший шпионский детектив - Ирина Гордеева

Развожу руками, насколько это позволяют наручники и говорю:

– Похоже, шансов выпутаться у меня действительно маловато. Но признание писать всё равно не буду. Из принципа. Сами доказывайте.

– Докажем, – говорит Вильямс, но в голосе его я слышу какие-то странные нотки, которые снова вселяют в меня надежду.

– Слушай, лейтенант, – говорю я, в упор глядя на него, – а ведь есть что-то такое, что тебе не нравится!

Некоторое время он сидит, глядя на стол, затем поднимает на меня взгляд.

– Есть. Попробуй угадать, что.

– Да легко. За всю карьеру полицейского ты ни разу не приезжал на убийство так, чтобы у трупа ещё кровь не запеклась. А приехали вы так оперативно потому, что в полицию позвонила женщина и взволнованным голосом сказала, что живёт в том самом доме в… – я прикидываю, – во второй квартире. И только что слышала, что в квартире наверху был страшный шум борьбы и упало что-то тяжёлое. Потом, когда вы стали её опрашивать, она сказала, что в полицию не звонила. Всё угадал?

– Почти. Звонил мужчина. Но ведь ты понимаешь, что это слабый аргумент. Люди зачастую не хотят связываться с полицией, чтобы не иметь лишних хлопот. Он мог позвонить нам, а потом от всего откреститься.

Я смотрю на него, соображая. Он несколько раз притаскивал меня в этот участок по подозрению в проникновении в чужие квартиры, офисы, похищении данных с компьютеров и ещё во многом другом, что иной раз приходится делать частному сыщику в интересах клиента, но ни разу не смог ничего доказать: работал я чисто и следов не оставлял. Отношения между нами сложились неприязненные, но, тем не менее, у меня было впечатление, что человек он порядочный. А теперь на это все мои надежды.

– Слушай, лейтенант, – говорю я, – ты можешь мне ответить на один вопрос? Я понимаю, что у тебя на руках практически раскрытое убийство. Это очень удобно и приятно. И соблазнительно. А мою версию ты проверять будешь?

Некоторое время он молчит, потом достаёт из пачки две сигареты, одну суёт мне, вторую закуривает сам.

– Знаешь, – говорит он, откидываясь в кресле, – за что я не люблю вас, частных сыскарей? Вы легко нарушаете закон – это раз. Второе: вы считаете, что полицейские – это ленивые и продажные люди, которые только мешают вам, героям-одиночкам, защищать интересы граждан. В-третьих, вы можете избить человека до полусмерти, как ты сделал это с Дзанутти, вместо того, чтобы передать его в руки правосудия, снабдив необходимыми уликами.

– Ну уж, до полусмерти! – возражаю я. – Просто набил рожу…

– В-четвёртых, – продолжает он, не обращая внимания на мою реплику, – встречаясь с людьми, подобными Дзанутти, я, может, и сам иногда вам завидую, что не могу сделать то же самое!

– То есть, – уточняю я, – мою версию ты всё-таки проверять будешь?

Он тушит в пепельнице недокуренную сигарету, смотрит мне в лицо и говорит:

– Буду.

Кстати, лицо у него не такое уж и неприятное.

– Буду, – повторяет он, – потому что есть ещё одна деталь, о которой ты не знаешь. Смотри, – он достаёт из конверта с чеком плотную стереооткрытку с каким-то лесным пейзажем. – Соображаешь?

Я киваю.

– Конверт, вероятно, обнаружили среди папок. Чтобы его туда засунуть, пришлось бы приподнять верхние папки; такое я, конечно бы, заметил. А открытка придала конверту необходимую жёсткость, и он вошёл туда, как нож в масло.

– Всегда они на этом ловятся, – говорит Вильямс. – Как только начинают подбрасывать улики, обязательно переусердствуют. Вот чем их не устраивала версия, что ты прикончил Дзанутти на почве личных неприязненных отношений, как пишется в протоколе? Нет, решили ещё чек подбросить. Ладно, давай дальше. Ты ведь наверняка уже всё обдумывал. Идеи есть?

– Была одна. Фотография. Раз я похож на её мужа, значит, и он на меня тоже. Но теперь думаю, что это липа, а на фотографии был случайный человек.

– Всё равно проверим на всякий случай. Хотя думаю так же. Больше ничего?

– Есть мысль. Раз они переусердствовали с уликами, значит, не очень уверены, что им удалось меня подставить. Ты ведь вызвал меня на допрос сразу же, как приехал? – увидев его утвердительный кивок, я смотрю на настенные часы. – То есть, прошло ещё менее часа.

– Ага… Ты думаешь, что они откуда-то наблюдают, отпустим мы тебя или нет… Откуда это удобнее всего сделать?

– Кафе «Эсмеральда», – я ещё раз смотрю на часы. – В это время там достаточно много народу, а ваша дверь, как на ладони.

– Логично. Ты в Faces 4.0 работаешь? Вот и отлично. Садись на моё место и составь её фоторобот. А я сейчас всё организую. Паркер, сними с него наручники!

Программу я знаю хорошо, поэтому через семь минут фоторобот готов. Как раз подходит и Вильямс, я уступаю ему его законное место. Он протягивает мне бумагу:

– Подписка о невыезде, распишись. Все официальные вопросы улажены. Остался только один момент. Роджерс, иди сюда! – кричит он куда-то в дальний угол кабинета.

К нам подходит совсем молоденький парнишка-полицейский.

– Пива хочешь? – спрашивает его Вильямс.

Тот ухмыляется:

– Угощаете?

– Почти. Переоденься в штатское: сейчас пойдёшь в кафе «Эсмеральда», вот там и попьёшь. Через, – он прикидывает, – десять-пятнадцать минут из отделения выйдет мистер Харрис. Мы полагаем, что кого-то из посетителей кафе это очень взволнует. Это может быть либо мужчина, либо вот эта женщина, – он кивает на экран монитора. – Пока ещё мы им ничего предъявить не можем, поэтому их необходимо выследить и установить личность. Позвони своему другу… ну, этому бездельнику, у которого мотоцикл… Может понадобиться: вдруг они на машине?

Роджерс обрадованно кивает – это же намного интереснее, чем сидеть над какими-то бумагами! – и почти выбегает из кабинета, на ходу вытаскивая мобильник.

После его ухода мы с Вильямсом пытаемся построить версию событий. Отталкиваемся, естественно, от личности Дзанутти.

Трудно найти род преступной деятельности, которой бы он не занимался: этот человек не брезговал ничем. Шантаж, мошенничество, сутенёрство, организация ограблений, рэкет – это только то, что знаю о нём я. Вильямс, разумеется, знает больше и упоминает ещё подделку чеков и сбыт наркотиков.

Моим личным врагом он стал после того, как довёл до самоубийства мою клиентку – молоденькую девчонку-школьницу, которая до смерти (в переносном и, как потом оказалось, в прямом смысле слова) боялась, что её пуританские родители увидят запись с камеры наблюдения в клубе, где она курит, пьёт вино и целуется с молодым человеком. Девчонка была племянницей моего друга; он и привёл её ко мне и попросил помочь. Я в то время вёл сразу два дела, но без колебаний обещал, что помогу. Однако глупышка не сказала, что именно в тот день она должна была внести очередную сумму, поэтому я решил, что займусь этим завтра. На следующий день, когда я уже установил местонахождение Дзанутти (тогда он жил в отеле «Палмерайс») и собирался с ним встретиться, позвонил Сэм и сказал, что вчера по почте родители получили диск. Девчонка об этом узнала, сразу поняла, что это за диск и наглоталась какой-то гадости. Спасти её не удалось.

Я впрыгнул в машину, помчался в отель, выломал дверь в номер и истерично стал его избивать. Наверное, Вильямс всё-таки прав: я избил его до полусмерти. Меня оттащили полицейские, которых вызвала администратор отеля. Ночь я провёл в участке, но утром меня выпустили: Дзанутти не стал подавать заявление, так как, по-видимому, не желал светиться в любого вида полицейских протоколах. Я возместил ущерб отелю, но после этого ещё два раза, случайно встречаясь с Дзанутти, без всяких приветствий и объяснений бил ему морду.

Очень быстро мы с Вильямсом приходим к выводу, что версию построить просто невозможно как раз из-за широкого спектра преступной деятельности убитого: иди знай, кто и за что с ним рассчитался. Поэтому приступаем к осуществлению ранее задуманного, надеясь, что установление личности тех, кто пытался меня подставить, поможет решить эту задачу.

– Изображай на лице естественную радость человека, избежавшего ложного обвинения. Но не переусердствуй, – предупреждает Вильямс. – И поблизости не крутись. Езжай к себе в контору, а я потом тебе позвоню.

Мы обмениваемся номерами мобильных, я киваю ему и выхожу из кабинета. На крыльце потягиваюсь, полуобернувшись назад, окидываю взглядом окна и вывеску, не спеша лезу в карман и закуриваю. Вильямс предложил ехать в офис, но я решаю сначала забрать свою машину, которую оставил возле кафе на углу Оук и Мэйн-стрит. Выхожу к дороге и сразу же вижу вывернувшее откуда-то такси. Выставляю вверх большой палец, таксист меня замечает, тут же подруливает к тротуару и предупредительно распахивает дверцу. Не докурив, выбрасываю сигарету, сажусь, пристёгиваюсь и называю адрес. Он согласно кивает, включает скорость, трогается, и в этот момент я чувствую, что на заднем сидении кто-то есть.