Собрание пьес. Книга 1 - Федор Сологуб

Юноша с чашею

Принес я чашу золотую.В нее одну росу святуюС ночных цветов я собирал.Соединимся мы над чашей.Твоей ли кровью, кровью ль нашейЕе наполни. Час настал.

Передает чашу Отроку. Дева, принесшая вино, открывает фиал и подносит его Отроку. Отрок наливает в чашу освященное вино и отдает деве опустевший фиал.

Отрок

В торжественном движеньиРуки протянутой Моей,В дыханьи трепетных огнейСвятится чаша приношенья.Движением сплетенных рук,Гореньем дивного огняОчерчен неразрывный круг.Все свято вкруг Меня.

Отрок передает чашу Избранной Деве. Вонзает нож в свою руку, протянутую над чашею. Кровь каплет в чашу. Отрок передает нож Избранной Деве и от нее берет чашу.

Отрок

Нож возьми, сестра,Сестра Моя.Вот свершения пора.Плоть Моя и кровь Моя.Здесь и вне — только Я.

Дева Избранная первая соединяет свою кровь с Его кровью и передает нож одному из участников таинства. Каждый по очереди вонзает нож в свою руку, так, чтобы капли крови падали в чашу. Медленно движутся вокруг чаши и поют.

Тихо льется в чашуЖертвенная кровь.Звезды славят нашуКроткую любовь.В жертвенной могиле,Где Иной почил,Мы соединилиТоки алых сил.Нож священно острыйВ быстром круге рук.Вы не бойтесь, сестры,Острых, быстрых мук.И не бойтесь, братья,В чашу кровь струя,Разрушать заклятьяЗлого бытия.

Отрок

Отрок непорочный,Между вами — Я.В чаше полуночнойЭта кровь — Моя.Кто ж боится боли,В чашу кровь струя?Тайной вечной волиЭта боль — Моя.

Все

Сердце не трепещет.Неразрывен круг.Вкруг безмерность блещетЛучезарных дуг.

Отрок

Обольщенья тела —Легкий сон ночной.Нет нигде пределаМеж Тобой и Мной.Вас, как мир, Я движу.Только плоть МоюВ хороводе вижу.Кровь Мою Я пью.

Отрок склонился над чашею. Прильнул губами к ее краям.

Жены

Круг закончен. Дело свершено.Отрок милый, Ты поник.Подними Твой дивный лик.Дай нам, дай нам новое вино.

Отрок

Соединяйтеся над чашей.Целуйте дивные края.Здесь капли крови, крови вашей.Но кровь — Моя, вся кровь — Моя.Все по очереди пьют из чаши, из рук Отрока.

Хор (поет)

Соединились мы над чашей.Лобзаем дивные края.Здесь вместе капли крови нашей.Но кровь Твоя есть кровь моя.

Отрок

Из чаши, освященной ныне,Вам в жертву кровь Мою даю.Познайте путь к Моей святыне,С любовью пейте кровь Мою.Открыв пути к Моей святыне,Над чашей вас соединя,Один закон даю вам ныне:Идти ко Мне, любить Меня.Когда в лазоревом сапфиреВозник шестиконечный крест,Благословив святыню в мире,Соединил Я все окрест.Моей грозой в чертог ЗмеиныйОгонь сапфировый проник, —Вознес Я в правде триединойНад миром отраженный лик.Внимайте пламенного ЗмеяНесчетно повторенный стон, —Над ним вознесся, пламенея,Мой диамантовый закон.И в мир идите, расторгаяЗмеиный ненавистный плен.Соединенья весть благаяДа сокрушит преграды стен.Очарование рубинаНад славой Моего челаНапомнит вам, что та же глинаИ плоть и кровь произвела.Ваш путь святым обетованьемМой очарует изумрудИ озарит благим сияньемНа ваших нивах дружный труд.Лучи сапфира и рубинаИ эта жертвенная кровьОткрыли вам, что все единоИ что во всем — Моя любовь.Игрой державной мир колебля,Я укрощаю злобу змей.Как трепет зыблемого стебля,И жизнь и смерть в руке Моей.Здесь, с вами, и в ином пределе,Во всех просторах бытия,И в каждом духе, в каждом теле, —Всё — Я. И всё — лишь только Я.Теперь, в рассветном утомленьи,Идите к бедным злобам дня,Храня завет: в соединеньиИдти ко Мне, любить Меня.

Братья и сестры целуют друг друга и расходятся, храня безмолвие. Заботливые жены и девы убирают освященные предметы и литургийные одежды.

5 февраля 1906

Любви

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

Реатов, 44 года.

Александра, 20 лет.

Дунаев, 26 лет.

Действие первое

Комната в доме Реатовых. Александра в трауре, с фотографическим портретом в руках. Входит Реатов.

Реатов. Моя дочь в приятном обществе.

Александра (вздрогнула, уронила портрет). Ах, папа! Ты меня испугал, — я задумалась.

Реатов. И жених на полу, — славно! Дай мне еще на тебя поглядеть. Ты похорошела.

Александра. Ах, папа!..

Реатов. А глаза красные, это нехорошо. Ты все плачешь. Давай-ка лучше подымем жениха и поставим его на стол.

Александра. Отец, такое горе, такое горе!

Реатов. Ну, полно, деточка, не плачь. Мама счастливее нас: у нее нет желаний, неисполнимых, безумных… Но как же ты похорошела! Как давно мы не виделись с тобой! Шесть лет. Ты девочкой была, таким нескладным подростком, а теперь — смотрите, жених какой-то уже нашелся.

Александра. Какой-то! Он — милый и добрый.

Реатов. Милые письма ты ко мне присылала раньше, до него.

Александра. Я думала, тебе неинтересно и некогда читать мою болтовню.

Реатов. Нет, Санечка. Присядем здесь, вот в этом уголке, и будем говорить много и долго. Расскажи мне о себе. Все по-прежнему, не правда ли? Трепетные огоньки перед иконами, и мольбы кому-то о чем-то, и странные жесты, — и эти долгие молитвы на коленях.

Александра. Мы здесь живем в глуши. Что сказать? Вот мой жених — не правда ли, он милый? Зачем ты бледный такой и хмурый? Он тебе не нравится разве? Ты знал его когда-то… Ты видел много, побывал далеко… Ну, что же ты молчишь? Скажи мне сказочку, как сказывал ты девочке-дочке давно, — ты помнишь? — в старые годы… О чем ты так задумался?

Реатов. Прости, дочка. Я отдыхаю… Кончились мои странствованья — и я начинаю жить. Я любуюсь тобою, смотрю на твое прекрасное лицо, и меня берет досада…

Александра. На что?

Реатов. Александра, неужели ты выбрала его себе в мужья?

Александра. Что ж странного? Он добрый.

Реатов. Кому охота быть злым!

Александра. Мы будем счастливы… Вот ты увидишь его, узнаешь его поближе — и ты его полюбишь. Правда, полюбишь?

Реатов. Полюблю? Нет, дочка, я тебя люблю, это так, а его не намерен заключать в родственные объятия. Разве у него есть такие белые руки? Разве умеет он так прятать свою голову на моей груди и разве у него есть такие глаза? И досадно мне, что возьмет он тебя, мое сокровище. Не стоит он твоей любви.

Александра. Ах, нет!

Реатов. А впрочем… Он добрый, да, не правда ли?

Александра. Конечно, добрый, не то что ты.

Реатов. Да, это хорошо. Я рад за тебя. Он ведь носит тебя на руках, вот так, как я тебя несу? И носит, и подкидывает, и лелеет? Поцелует губы и щеки и снова подкинет, вот так! Да?

Александра. Ну довольно, довольно, пусти меня. Какой ты сильный! Ты спокойно дышишь, а я точно версту пробежала… Что это, мы, как дети, шалим и смеемся в такое время.

Реатов. В какое время?

Александра. Давно ли я потеряла маму!

Реатов. Ну, деточка, что о том тужить, чего не воротить! Так он в эти траурные дни ведет себя скромно и не покачает мою дочку?

Александра. Вот еще, — он не смеет.

Реатов. Любит и не смеет! Любит и не знает, какое блаженство держать в своих объятиях трепещущее тело возлюбленной!

Александра. Да и не у всех ведь такая силища, чтоб играть человеком, как мячиком.

Реатов. Понимаю, дитя, понимаю. Ценю твой нежный вкус: он, твой жених, не груб, как я, — он изящен, тонок. Он обожает тебя по-рыцарски: он приляжет у твоих ног, вот так, и поет тебе про любовь свою, и сказывает тебе чудные легенды о том, как любили наши дедушки наших бабушек.