Моя молодость – СССР - Ивар Калныньш

На обратном пути мы собирали ягоды, которых в лесу росло видимо-невидимо. Они окрашивали поляны в цвета драгоценных камней: земляника – в рубиновый, черника – в сапфировый. Россыпи сокровищ… И дома каждого из нас ждало лакомство – ягоды с молоком. Куда вкуснее современных «марсов» и «сникерсов».

…Меня приняли в рижскую школу № 36, недалеко от дома. А до этого – взяли в приготовительный класс на целых две июньских недели. Там у меня сразу появился друг Эрик – самый лучший, самый настоящий и самый закадычный. Так – навсегда и безоглядно! – дружат только в детстве. Мы сидели с ним за одной партой, ходили вместе домой, делились секретами и совершенно не собирались расставаться. Никогда. До конца жизни.

Однако первого сентября в школе нас ждал неприятный сюрприз. Нас распределили в разные классы: Эрика – в «А», а меня – в «Б». Конечно, классы были рядышком, мы могли видеться на переменках. Но для меня это стало очень большим переживанием, если не сказать шоком. Эмоции просто захлестывали, а сердце разрывалось на части. «Как так? Почему нас с Эриком разлучили? А как же наша дружба?»

Прошло много лет, прежде чем я понял, что судьба не только сводит людей, но и разлучает их. В этом мире нет ничего постоянного: отношения между людьми хрупки и недолговечны, а расставания неминуемы. Но тогда я ничего этого не знал. И разлука с Эриком стала для меня маленькой трагедией, детским потрясением и самой первой в жизни несправедливостью.

ЭММАНУИЛ ВИТОРГАН:

«Мне очень симпатичен мой коллега и друг Ивар Калныньш. По всем статьям! Он все время в поездах-самолетах, все время вкалывает, и это замечательная профессиональная черта. Ивар – профессионал с большой буквы и потрясающий человек. Каким бы он ни казался со стороны – на самом деле Ивар очень скромный. Он умеет общаться и держать свои обещания, умеет дружить и быть непосредственным. Умеет быть всегда рядом и поддержать, подставив свое плечо…

Ивар нужен всем: друзьям, которым без него плохо. Зрителям, которые наслаждаются его талантом. Семье, которую он делает счастливой. Я очень рад, что у него подрастают дочки, продолжательницы рода, и хочу, чтобы выросли такими же прекрасными людьми, как их отец. Надеюсь, что Ивар будет всех нас радовать еще много-много лет своими ролями, талантом, загадкой, искренностью, улыбкой…»

Учился я неплохо. Отличником не был, но и в двоечниках никогда не числился. К школьным оценкам в моей семье относились очень серьезно. Один только строгий взгляд мамы, не говоря уже о крепком папином подзатыльнике – отец был скор на руку и ничего не повторял дважды! – могли приковать меня к письменному столу, чтобы провести лишний час за уроками. Хотя… что там лукавить: больше всего меня тянуло на улицу. Там было так много интересного и притягательного: вокруг строились частные дома, повсюду лежали груды песка и кирпича, высились горы труб и арматуры. Что еще надо мальчишкам для счастья? Это был целый мир!

Однажды мы обнаружили возле одного из домов сварочный аппарат и выяснили, как он работает. Карбид, которым сварщики заправляли аппараты, произвел на нас неизгладимое впечатление. Вот это вещь! Шипит, урчит, пенится…

На отдыхе

Кадр из фильма Родиона Нахапетова «Идущий следом»

С Гунаром Цилинским (Майклом из фильма «Театр»)

Стащить немножко карбида не составило никакого труда: в те времена никто ничего ни от кого не прятал. Этот карбид мы принесли в школу и высыпали в туалет, чтобы посмотреть – бабахнет или нет. Эффект и в самом деле был впечатляющим: вся канализация в школе забурлила как Ниагарский водопад! Учителя высыпали из учительской в ужасе: «Кто?! Кто это сделал?! Признавайтесь!» Но мы не признались, и виновных так и не поймали. О нашем хулиганстве папа узнал случайно: ух, и досталось же нам тогда от него! Мы сами проболтались. Перешептывались, припоминая, как здорово забурлило-зажурчало, обсуждали, где взять карбида еще, чтобы повторить этот эксперимент, а папа услышал…

Мама была мягче. Понимала, ласкала, прощала, гладила по голове, как и положено маме. Помню, однажды летом меня отправили в пионерлагерь – туда и нас, не пионеров брали! Из этого лагеря я пришел домой пешком, несмотря на приличное расстояние. Все там показалось мне чужим и странным: нужно было обедать за большим, неуютным, как в казарме, столом. Выполнять какие-то дебильные команды по свистку, звонку и горну. Утром нас строили на лагерные линейки, а вечером таким же строем – ать, два! – вели мыть ноги. Мне это категорически не нравилось. Речевки, сборы и переклички почему-то тоже пришлись не по душе. Я решил: дома лучше. Собрался и отправился в город.

Как мой побег прозевали пионервожатые и воспитатели и досталось ли им потом за это, я не знаю. Помню только, что меня переполняло чувство радости и гордости, когда я, отмахав пешком бог знает сколько километров, усталый, но страшно довольный собой, подходил к своему дому.

Мама все поняла с порога: «Ивар, ты что? Вернулся? Тебе не понравилось в лагере?» Я кивнул. «Ну, что же ты стоишь? Заходи скорее, ты дома», – сказала она и погладила меня по голове.

Глава 2

Побег в кино

Моё детство закончилось рано. Намного раньше, чем у других моих сверстников. В 14 лет я решил, что пора работать и зарабатывать деньги. Нет, никто в семье меня к этому не принуждал, никто не попрекал куском хлеба. Напротив, родители делали все возможное для того, чтобы мы ни в чем не нуждались. Просто мне захотелось иметь свои карманные рубли – на кино, мороженое, пластинки.

«Ты же ничего не умеешь! Хочешь зарабатывать – иди на завод, там тебя всему научат», – посоветовал отец. Папа хотел, чтобы я выбрал надежную мужскую специальность, например освоил слесарное дело. И я устроился на завод учеником слесаря. А параллельно продолжил учебу в вечерней школе рабочей молодежи.

В то время детский труд не слишком приветствовался. Помню, меня вызвали на какую-то комиссию, которая долго и нудно решала, сколько часов мне, подростку, положено работать. Но, тем не менее, я своего добился. Так началась моя взрослая жизнь. По вечерам – учебники, днем – работа в трамвайном депо: я разбирал мосты, ходовую часть трамваев и получал за это неплохие деньги. А затем освоил параллельную специальность – стал наладчиком.

В вечерней школе рабочей молодежи я оказался самым младшим. Все взрослые, многие после армии. И я, четырнадцатилетний пацан в стильном костюмчике, на который, кстати, сам заработал.