Сумеречный разум, или Людка - Марта Матвеева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
После выписки из больницы директор филармонии отнёсся к Людке с сочувствием, оставил работать в кассе. Правда, с условием, что мать будет постоянно делать массаж его жене.
***
Настоящее выздоровление пришло к Людке с первыми снежинками, которым она, наслаждаясь, подставляла лицо и с короткого сообщения от Виктора: «Срочно приезжай! У нас будет два счастливых дня в Москве!» Вместо слова «люблю» на маленьком экранчике высветилось красное сердечко, и Людка кинулась домой – на сборы времени оставалось немного. «Только бы она ничего не забыла!» – как о посторонней, подумала о себе девушка.
Уже сидя в электричке, Людка откинула волосы назад и поменяла свои простенькие серёжки на материны – новые, золотые. Взяла без спросу, ну, и что? Серьги ей нравились – золото загадочно светилось какой-то там пробой, и две драгоценные капельки с замочком были залогом её будущего счастья с Виктором.
Как доктор Айболит из детских стихов твердил про Лимпопо, так Людка всю дорогу повторяла про себя, как заклинание: «Станция метро «Тушинская», последний вагон из центра, выход в сторону Волоколамского шоссе. После турникетов направо – выход к автобусам».
***
Эта их встреча получилась «итальянской». Виктор рассказывал о своей поездке с концертами в Тоскану, пел с надрывом и страстностью песни из репертуара Адриано Челентано, потом они смотрели фильм «Укрощение строптивого» и он, называя Людку Орнеллой Мути, на которую она, действительно, была похожа, целовал и обнимал её, успевая при этом ещё и комментировать происходящее, тоже по-итальянски: con fuoco1, con brio2, con dolcezza3, fiero4. Между «огнём» и «нежностью» Аполлон деловито объяснил по-русски: «Когда нет Алёны, я перехожу на подножный корм», – и по телефону заказал пиццу.
Минут через сорок худенький студент доставил им итальянский пирог с моцареллой. Виктор открыл бутылку вина. Тут Людка не выдержала и спросила, стараясь не выдать волнения:
– А кто такая Алёна? Твоя кухарка?
– Алёна? Это моя ученица, я готовлю её к поступлению в консерваторию, нам удобнее заниматься у меня. Кстати, Мила, завтра, точнее – он посмотрел на часы – уже сегодня я уезжаю в Псков, а Алёна возвращается от родителей из Твери, так что времени у нас… у нас ещё море времени! До утра у нас с тобой есть целое Лигурийское море времени. Иди ко мне!
Он взглянул на Людку. Она сидела очень прямо и по щекам у неё катились слёзы.
– О, Господи, Мила, прости меня! Ты должна понимать элементарные вещи про мужской организм. Ну, правда, из-за чего эти слёзы? Ты прекрасно знаешь: другой такой девушки, такой страстной женщины у меня нет и не было никогда. Ты единственная! Ты единственная милая, самая милая во всём мире Мила! Что я должен сделать, чтобы ты мне поверила?
Виктор порывисто поднялся, вышел в прихожую и тут же вернулся, протянул Людке ключ:
– Мила! Возьми ключ от этой квартиры. Нет, это ключ от моего сердца. Пока он у тебя, моё сердце принадлежит тебе, одной тебе! И Виктор опустился перед ней на колени.
***
На этот раз при расставании говорила Людка, а Виктор слушал. Пусть он учтёт, что она вполне самодостаточна, что у неё есть человек, который её ценит и любит… тут девушка горько улыбнулась самой себе, ведь с Андреем они разбежались окончательно и бесповоротно… Да, есть человек, который её ценит и любит, но она… она будет ему, Виктору, иногда звонить. Пусть он знает, что она готовится к поступлению в университет, времени у неё будет не много, а сейчас не надо её провожать, потому что в метро заблудиться невозможно – любой будет рад подсказать дорогу.
Людка поправила на плече сумку и побежала к метро, но оглянулась и послала Виктору воздушный поцелуй. Он в ответ махнул ей рукой – весьма эффектный и романтичный мужчина с гитарой.
Ожидая на платформе электропоезд, Людка по привычке потянулась к серёжкам – на месте ли? Правой не было! Она мгновенно кинулась назад: серёжки маме нужно было вернуть во что бы то ни стало!
В волнении, боясь, что не успеет, что столкнётся с приехавшей Алёной, Людка вернулась в квартиру Виктора, там на коленях обследовала комнату и, обнаружив золотую капельку в складках кожаного дивана, торопясь, выскочила за дверь. Спустившись на площадку между этажами, она остановилась, чтобы отдышаться, и тут увидела блондинку в норковой шубке. Та прошла мимо, даже не взглянув, и стала подниматься по ступенькам. Людка, не мигая, смотрела на высокие, под колено, сапоги – они идеально облегали стройные ножки, а Людке очень хотелось, чтобы ноги были покривее и покороче. Она знала, чувствовала, что встретилась с соперницей, которая несправедливо заняла её, Людкино, место рядом с человеком, которого она любит. Теперь, именно теперь, Людка вдруг с ужасом это поняла.
Глава 5. Дюймовочка
Время замедлило свой бег. Бежало-бежало и вдруг… нет, не само по себе остановилось время для Людки. Она приняла решение: будет размеренно, терпеливо и последовательно готовиться к поступлению в университет, на экономический факультет. Филиал московского вуза располагался в здании бывшего детского садика, того самого, куда Людку, в далёком теперь уже прошлом, водила мать. Поднимаясь по лестнице, с оставшимися от тех времён низенькими перильцами, девушка подумала, насколько всё в её жизни символистично. Точнее, символично. И вспомнила один вечер.
Тогда она долго ждала Андрея, скучала-скучала, да и взяла из книжного шкафа изящный томик стихов. Оказалось, стихи бывают очень разными. Людка раскрыла книжку наугад, почти посредине – ведь стихи можно читать с любой страницы – и долго провожала строчки взглядом, многого не понимала, перечитывала, задумывалась, листала, снова читала, а потом перешла на вводную статью и, продираясь сквозь специальную терминологию, определилась: это стихи символистов. Они, символисты, любят играть в слова. Берут какое-то слово и наделяют его особым смыслом. Например, слово «крест». С этим словом Людке всё было понятно. Мать частенько ей говорила: «У каждого свой крест». Людке хотелось, чтобы эта её ноша была полегче, но свои мысли она держала при себе. А вот символ Прекрасной Дамы девушка очень пожалела. Точнее, пожалела Любу Менделееву, на которой Блок женился, но не считал нужным по-настоящему любить. На все случаи жизни у него была Прекрасная Дама: её он ждал, к ней обращался, ей поклонялся, посылал розу в бокале золотого,
