Привет, Джули! - Вэнделин Ван Драанен

Но мистер Доски и не собирался его отпускать. Он сам, похоже, решил таскать коробки пока не упадет, но Брайс к этому времени уже давно будет мертв. Он даже не успеет увидеть толком свой новый дом!

Возможность столь трагичного развития событий заставила меня влезть в грузовик.

Когда я подошла к Брайсу, чтобы помочь ему подвинуть одну из коробок к краю, бедный мальчик так смутился, что отошел в сторону, и мне пришлось делать все самой. Мистер Доски не хотел, чтобы я помогала, но, по крайней мере, я спасла Брайса. Уже через три минуты отец отправил его домой помогать матери.

Я побежала за Брайсом, и тут все изменилось. Понимаете, я подбежала и попыталась остановить его, схватив за руку. Я надеялась, что он пойдет со мной играть в футбол. Но в следующую секунду он уже сам держал мою руку и смотрел прямо мне в глаза.

У меня замерло сердце. Просто перестало биться. Ничего подобного я в жизни не чувствовала. Я словно взлетела, а мир продолжал вращаться у меня под ногами, не задевая меня. Я замерла. Я бы могла просто улететь ввысь, но меня держали его глаза. Так бывает, что взгляд другого человека удерживает тебя какими-то невидимыми силами, а весь мир вокруг будто сходит с ума.

В тот день я могла бы впервые поцеловаться. Уверена в этом. Но тут из дома вышла мама Брайса, он жутко смутился, весь покраснел и через пару минут уже прятался в ванной.

Я ждала, пока он выйдет, и меня увидела его сестра, Линетта. Она мне показалась высокой и взрослой, и ей очень хотелось узнать, что происходит. Так что я ей все рассказала. Не стоило этого делать, потому что она тут же начала дразнить Брайса через дверь.

— Эй, малыш, тут тебя горячая штучка дожидается! Что с тобой такое? Ты, что, испугался?

Это было отвратительно! Я дернула ее за руку и попросила прекратить, но она отказалась, и я просто ушла.

Мама уже разговаривала с миссис Доски. В руках мамы Брайса я увидела замечательный лимонный пирог, приготовленный сегодня нам не десерт. Сахарная пудра покрывала его, словно снег, и вокруг распространялся чудесный лимонный аромат.

У меня слюнки потекли только от одного взгляда на этот пирог! Но мама отдала его миссис Доски, и я знала, что назад нам его не получить. Мне оставалось только наслаждаться его ароматом, слушая, как две мамы обсуждают магазины и прогноз погоды.

А потом мы с мамой пошли домой. Я была в смятении. Мне даже не удалось поиграть с Брайсом! Я знала только, что у него сверкающие голубые глаза, что у него есть сестра, которой нельзя доверять, и что он почти поцеловал меня.

Заснула я в ту ночь с мыслями о почти случившемся поцелуе. А на что вообще похож поцелуй? Интуитивно я догадывалась, что он совсем не похож на те, что я получала перед сном от мамы и папы.

Когда я вспоминаю второй класс, мне хочется верить, что я так стремилась получить этот поцелуй скорее из научного любопытства. Но если быть до конца откровенной, псе дело, скорее всего, было в его голубых глазах. Во втором и третьем классах я постоянно следовала за ним, садилась рядом, хотела ни на минуту не разлучаться с ним. Я ничего не могла с собой поделать.

К четвертому классу я научилась контролировать спои чувства. От мыслей о нем и взгляда на него мое сердце замирало, но мои ноги больше не следовали за ним. Я просто наблюдала, думала и мечтала.

А потом в пятом классе на моем пути возникла Шелли Сталле. Шелли Сталле — зануда. А еще она жуткая сплетница и вполне способна воткнуть тебе нож в спину. Странно, что кто-то может быть отвратительным для одного человека и невероятно привлекательным для другого. Мы уже в средней школе, и сейчас она настоящая королева сцены, но даже в начальной школе она могла изобразить все что угодно. Особенно здорово это проявлялось на физкультуре. Я ни разу не видела, чтобы Шелли бегала или делала какие-то сложные упражнения. Вместо этого она разыгрывала целый спектакль, убеждая учителя, что непременно умрет, если он заставит ее подтягиваться.

И это срабатывало. Каждый год! Она всегда получала полное освобождение от всего, что требовало хоть малейшего напряжения мышц. Она даже никогда не ставила свой стул на парту в конце учебного дня. Единственными мышцами в ее организме, работавшими без остановки, были те, что помогают говорить. Она могла бы выиграть Олимпиаду по болтовне.

Но меня бесило не ее освобождение от физкультуры — кому в команде нужна такая? Меня бесило то, что дело было не в астме, слабых ногах и прочем. Все дело было в ее волосах. Они были невероятно густыми и длинными, и Шелли сооружала из них немыслимые прически. А когда она распускала волосы, возникало ощущение, что ее накрывает сверкающее кудрявое одеяло, и снаружи оставался нос.

Я старалась не обращать на Шелли Сталле никакого внимания, что отлично у меня получалось до середины пятого класса, когда я увидела... Они с Брайсом держались за руки.

С моим Брайсом. Тем самым, который так смутился, взяв меня за руку за несколько дней до второго класса. Тем самым стеснительным парнем, который до сих пор не решается сказать мне больше пары слов.

Тем самым, кто по-прежнему должен мне мой первый поцелуй.

Как могла Шелли вложить свою руку в его? Эта лохматая принцесска не имеет на это никакого нрава!

Брайс время от времени оглядывался, когда они ходили вместе, и смотрел на меня. Сперва я подумала, что это он так извиняется. Но потом на меня снизошло озарение — он просит о помощи. Ну конечно же! Шелли же такая милая и красивая, что ее просто нельзя бросить. Представляю, как Брайс страдал! Нет, парень просто не в состоянии красиво расстаться с девушкой. Это работа для другой девушки.

И я не колебалась ни секунды. Подошла к ним и дернула ее за руку. Брайс сбежал сразу, как только получил свободу, а вот Шелли не двинулась с места. О, не-е-ет… Она подошла ко мне вплотную, ткнула в меня пальцем и заявила, что Брайс принадлежит ей, и отпускать его она не намерена.

Как мило.

Я так хотела, чтобы появился кто-нибудь из учителей и увидел настоящую Шелли Сталле, но когда они все же появились, было слишком поздно. Это была настоящая драка, победу в которой одержала я.

Кончилось тем, что Шелли пораньше отпустили домой с жутким бедламом на голове, а мне пришлось объяснять все директрисе. Миссис Шульц была из тех женщин, которые считают хороший пинок порой просто необходимым, но она все же посоветовала мне позволить людям решать свои проблемы самостоятельно, хотя и оценила тот факт, что я сумела сдержать себя и не причинить Шелли серьезного вреда.

Уже на следующий день Шелли вернулась в школу с пластырем на лбу и, конечно же, принялась распускать обо мне всякие сплетни, но я не обращала на это никакого внимания. Факты говорили сами за себя. Зато до конца года Брайс и близко к ней не подходил.

Не сказать, что после этого Брайс стал держать за руку меня, но он определенно стал дружелюбнее по отношению ко мне. Особенно в шестом классе, когда мистер Мертинс усадил нас рядом.

Сидеть рядом с Брайсом было так здорово. Он был таким милым. Он каждое утро говорил мне «Привет, Джули», а иногда я даже замечала, как он смотрит на меня. Он всегда краснел и утыкался в свою тетрадь, а я не могла сдержать улыбки. Какой же он стеснительный. И какой милый!

И мы стали больше разговаривать. Особенно после того, как мистер Мертинс посадил его прямо передо мной. Мистер Мертинс очень серьезно наказывал за орфографические ошибки, и если вы делали больше семи ошибок в двадцати пяти словах, вы были обречены провести обед в его кабинете, заучивая правильное написание слов.

Брайс жутко боялся этого наказания. Я так жалела его, что стала наклоняться вперед и нашептывать правильное написание слов. Его волосы пахли арбузом, а в ушах у него был пушок. Мягкий белый пушок. Это заинтересовало меня. Как у парня с такими черными волосами в ушах может быть белый пух? Я проверила свои собственные уши, но ничего в них не нашла, как и в ушах своих подруг.

Я даже собиралась спросить про пух в ушах у мистера Мертинса, когда мы обсуждали научно- технический прогресс, но так и не спросила. Вместо этого я провела целый год, нашептывая Брайсу правильные ответы, вдыхая арбузный аромат и раздумывая о том, будет ли у меня вообще первый поцелуй.

Берегись, приятель!

В седьмом классе все, и правда, изменилось, но главные перемены произошли не в школе, а дома. С нами стал жить дедушка Дункан.

Сначала это было очень странно, ведь мы почти его не знали. За исключением мамы, конечно. И хотя последние полтора года она изо всех сил пыталась убедить нас, что он просто замечательный, лично я узнал о нем только одно — он обожал смотреть в окно гостиной. Оттуда ничего не видно, кроме двора Бейкеров, но каждый день с утра до ночи он сидел в огромном кресле, которое привез с собой, и смотрел в окно.

Ну ладно, еще он читал детективы Тома Клэнси и газеты и разгадывал кроссворды, но все это было скорее отвлечением от его основного занятия. Старик смотрел в окно, пока не засыпал, ведь его никто не тревожил. Это, конечно, нормально. Просто очень... скучно.