Избранные статьи - Авраам Шифрин

Но власть тех дней была беспощадна и сильна террором: начались аресты “сионистов”. Я беру это слово в кавычки, потому что это инкриминировали нам власти, хотя мы, честно говоря, и слова этого в те дни еще не знали.

Я уцелел тогда и был арестован лишь в 1953 году. Знаю, что много разрозненных групп и душ еврейских потянулось к своей стране” к Израилю, в 1948 году. Помню, как арестовывали тех, кто составлял описки добровольцев для поездки на фронт в Израиль, и тех, кто был в этих списках. И до сих пор до конца неизвестно, по чьей вине эти списки оказались в руках КГБ. Говорили, что составление их было спровоцировано властями через московскую синагогу... Так или иначе, но первые тысячи юношей- и девушек-сионистов поплатились за это годами тюрьмы, а многие жизнью.

Попав в 1953 году в политический лагерь, я встретил кое-кого из этих евреев, сидевших зачастую без элементарного обвинения – в их делах было написано: “антисоветские националистические высказывания” – этого было достаточно.

Итак, евреи встретились в лагерях и тюрьмах. А тюрьма в годы засилья диктатуры – это наилучшая школа осознания самого себя и спайки будущих единомышленников. Думаю, что одной из первых ошибок КГБ было то, что молодых евреев, не осознавших еще стремление в Израиль как основную цель в то время, оно превратило в сознательных и убежденных сионистов, объединив их в тюрьмах и лагерях. После долгих лет, в конце 50-х годов из политических концлагерей СССР начали выходить те, кто оказался несломленным. Тюрьма ломает слабых, но закаляет тех, кто внутренне не сдался.

Выйдя из тюрьмы в 1963 году после 10 лет заключения, я видел, как кропотливо собирали мои несломленные друзья первые группки евреев, осмелившихся думать об Израиле. Вот Давид Хавкин идет по пляжу с маленьким магнитофоном в руках: магнитофон белый а голубой изоляционной лентой проведены две полоски вверху и внизу – флаг Израиля... Опытный взгляд еврея в СССР заметит это немедленно. И музыка – еврейские песни! А еврейское ухо чуткое: “Простите, что это у вас?” – подходит к Хавкину посторонний человек. “Музыка” – спокойно отвечает Давид, разглядывая подошедшего: нужно ведь, основываясь на лагерном опыте, распознать. – не провокатор ли. “А нельзя ли переписать эти песни?” – “Можно”. И вот знакомство завязано. Так по одному, по одному собирается компания, где основа – лишь “любовь к музыке”...

Это лишь один пример работы тех лет. И если учесть, что только единицы начинали ее тогда, то последовавший через годы успех – чудо. Но для осуществления этого чуда люди работали и должны были преодолеть в себе страх ареста. И преодолели его, но были арестованы. А выйдя из лагерей, вновь продолжили свою работу. Встает вопрос: почему власти СССР снова не арестовали в 1960-1963 гг. евреев, уже явно сознательно работавших в сионизме? Ответ один: после разоблачений преступлений Сталина власти страны были заняты другими проблемами: они вели “чистку” партаппарата и сами ослабили власть КГБ, так как боялись собственной тайной полиции (ведь Берия был всесилен и над коммунистами!). Поэтому зревший среди евреев интерес к Израилю и сионизму не был раздавлен в то время и постепенно креп.

Однако в 1964 году Хрущев уже готовился предпринять кое-какие шаги против сионизма. К нашему счастью, он был сброшен политическим переворотом, а пришедшие к власти Брежнев и Косыгин первые годы так были заняты укреплением своего аппарата власти и нового правительства, что дали нам время окрепнуть и действительно встать на ноги. К 1967 году уже существовали многочисленные, хотя зачастую маленькие, группы евреев по всей стране: в Москве, Риге, Вильнюсе, Минске, Киеве, Новосибирске, Харькове и ряде других городов. Уже было положено начало еврейскому “самиздату”: не имея в достаточном количестве книг по истории Израиля, мы размножали на пишущих машинках и иными способами (все это преследуется в СССР тюрьмой!) доставаемые нелегально книги. Так увидели свет в самодельных изданиях такие книги как “Экзодус” Леона Юриса, “Братья мои Маккавеи” Фаста, “Иерусалим – имя славное” А Седых; так переиздавались в сотнях экземпляров история еврейского народа и списки великих еврейских ученых, двигавших цивилизацию мира: ведь евреи в СССР ничего не знали по этим вопросам, ни единой легальной книги достать нельзя было. А газет, журналов, театра или кино на еврейском языке в СССР нет. Нет ни школ, ни религиозных училищ: их не существует практически, с 1948 года. А синагоги (их осталось всего лишь 5-6 на весь Советский Союз!) превращены властями в рассадники доносительства: габаи и раввины зачастую являются агентами КГБ. Поэтому, собираясь у синагог в дни еврейских праздников (все те же люди приводили молодежь к синагогам впервые после многих лет!), евреи старались танцевать и петь около синагоги, а не внутри, используя синагогу как место сбора произраильски настроенных людей, но не как место только молитвы.

Так постепенно и медленно шло развитие еврейского самосознания в СССР. И в 1967 году результаты уже были: свой “самиздат”, постоянный контакт маленьких еврейских групп по всей стране, организованная полулегальная еврейская самодеятельность (особенно в Риге и Вильнюсе) и вошедшее в привычку регулярное слушание радио Израиля “Кол-Исраэль”. А также систематическое обдумывание того, каким путем развивать движение за выезд евреев в Израиль.

Следует учитывать, что в те времена – теперь уже далекие, а по сути совсем недавние – борьба шла за чистую идею выезда: люди, боровшиеся и организовывавшие еврейское движение, больше верили в возможность нового ареста и возвращения в тюрьмы, чем в то, что они сами попадут когда-либо в Израиль. Работу по пробуждению национального самосознания и воспитанию смелости в евреях вести было трудно. Власти глубоко внедрили в сознание евреев (и неевреев) несколько понятий: прежде всего, порочность самой идеи любви к своей нации и связь сионизма с “мировым империализмом”; в сознании многих укоренилась с детства неизбежность ассимиляции как единственного выхода в спокойную жизнь и работу. Желание выезда в Израиль власти прямо рассматривали как “измену Родине”! Мне лично известны конкретные случаи, когда при подаче документов на выезд в Израиль, чиновники МВД заявляли: “Вы что, хотите Родине изменить?” На это некоторые бывшие политзаключенные отвечали: “Я уже давно числюсь изменником и отсидел за это в тюрьме”. Но для рядового советского обывателя решиться даже на подачу заявления на выезд в Израиль было небывало высоким порогом: это означало отречься от спокойной жизни и выйти на борьбу с властями почти без надежды на успех, подвергнуть риску семью... Люди еще были внутренне рабами. А Моисей пророчески сказал нам, что “рабы не войдут в Землю Свободы”. Лишь немногие решались тогда (1960-1967 гг.) на этот, по сути, героический поступок – подачу заявления на выезд в Израиль...

Осложнения возникали на всем пути: в Израиле не оформляли приглашения, если не было подлинных родственников (какой-то советский дипломат придумал, а весь мир подчинился абсолютно противозаконной формулировке: “выезд для воссоединения семьи”); по получении вызова в МВД требовали сообщать все подробности о родственнике в Израиле, которых почти никто не знал (точное место работы, материальная обеспеченность, состав семьи и т.п.). При неточных или неуверенных ответах следовало обвинение в поддельном вызове – а это уже уголовное дело... Обо всем этом я пишу, чтобы было более понятно, как много психологических и бюрократических преград стояло на пути еще до подачи заявления на выезд, и как тяжело было решиться на это, зная, что потом, после нескольких месяцев, а то и года ожидания – отказ... А еще до отказа – увольнение с работы. И семья без денег. В то время еще никто из-за границы евреям в этой неравной борьбе не помогал: не было посылок, не было денег, не было телефонных контактов, не было туристов для передачи писем, не было давления общественного мнения против беззакония, царящего в СССР. Советские евреи были в полной изоляции от свободного мира. Сегодня, когда идет открытая борьба за выезд, странно уже вспоминать, какой смелостью было в те времена одеть открыто на одежду Маген Давид или бело-голубой государственный флажок Израиля: люди в автобусах и на улице отодвигались от подобных смельчаков, а евреи ворчали: “Зачем дразните гусей, нам всем будет плохо из-за вас...”

Вот в этой атмосфере начавшейся уже борьбы за еврейские сердца, когда отдельные евреи уже говорили с гордостью об Израиле и непривычные к этому, отвыкшие еврейские уши несмело внимали благую весть – в эти дни разразилась Шестидневная Война. Для характеристики отношения к этим дням боев в Израиле можно привести одну очень популярную песню А. Галича, ходившую в “самиздате”, она называлась “Три с половиной миллиона”. В предисловии к песне Галич говорит, что в первые дни войны у него испортился радиоприемник и он вынужден был пользоваться лишь общедоступной официальной советской информацией из передаваемых по советскому радио новостей. А советское радио передавало радостные сообщения о разгроме Израиля арабами... И Галич, ассимилированный, как он сам говорит, еврей, но фактически человек с чутким и горячим еврейским сердцем, написал трагические стихи о гибели еврейского народа – открыто встал на сторону своего уничтожаемого народа! Это же самое я, и все мы, видели по всей стране: первые сообщения советского радио о победном марше арабов евреи встретили как личное горе и личное поражение... Тем больше, тем откровенней были радость и ликование, охватившие евреев при точных сведениях о победе Израиля над многократно более сильными противниками.