Она играла только для него - Виталий Лорер

И я же общалась с ней. Не похоже, что ее одежда испачкалась и она желает новую. Я думаю, она что-то задумала. Что ты опять пьешь?

– Красное Нильское, Эльера. Как всегда.

– Налей-ка и мне, вдруг это даже вкусно?

– О, можешь поверить, это божественно вкусно.

– Как и божественно прекрасны твои усы? Тогда не наливай, вряд ли мне понравится.

– Злость от неспособности повторить не оправдывает твою зависть. Ты, Эльера, великая женщина. – Брин подошел к серванту и открыл его, чтобы достать второй бокал. – Своим умом и трезвостью суждений, не говоря о состоятельности, ты многих мужей заставила побито смотреть вниз. Однако, хоть и великая, но женщина. Со своими женскими слабостями. А мои усы – верный внешний признак стержня. И тебя злит, что… – Он сщурился, заподозрив в выбранном сосуде пыль. – Что тебе это недоступно. Уверен, в тайне даже от самой себя ты мечтаешь об усах. Это подсознание, дорогая. Слабый пол всегда стремится к сильному, сам того не ведая.

Брин налил вино и, довольный своими умозаключениями, обернувшись, осознал, что его супруга уже ушла из комнаты.

– Что ж, видимо, только в книжках речь может быть воспринята, независимо от своей длины. – Немного поразмыслив, он пригубил предназначенный для Эльеры напиток.

– Господин Маннбаум, Вы не видели госпожу Эльеру? Кухарка сказала, она спрашивала меня.

– Господин Таллин! Я думал, Эльера уже нашла Вас? Славно, что мы встретились первее, потому что будет гораздо лучше, если я передам Вам эту просьбу – наша с Вами госпожа сегодня немного не спокойна.

Кво сразу понял, о чем сейчас пойдет речь. Он слышал, как Эльера ходила в комнату своей дочери.

– Понимаете, господин Таллин, Эльера хотела попросить Вас заглянуть к нашей милейшей пленнице. Видите ли, сегодня мы планируем обедать все вместе, за столом, и она изъявила желание перед этим видеть дворецкого. Стало быть, Вас, дорогой.

– Почему меня? – Конечно, Кво знал, почему. Вряд ли они с Эльерой помирились, но девушка уже не могла сидеть там, отрезанная от всего мира и, самое главное, от него. Последние разы играемая мелодия была не столь плавной – в ней угадывались нотки нетерпения, будто ее исполнительница уже не могла пребывать в разлуке с человеком, писавшем ей. Он знал, что она требует встречи с ним.

– Мы же, черт приди за мной, дворяне. Это разве не видно по дому, в котором два человека могут искать друг друга на протяжение целого утра? – Оба искренне улыбнулись. – У нее есть слуги, и она намерена ими воспользоваться. Скорее всего, вы просто наберете ей горячую ванную или же передадите весточку подружкам. Может быть, она пошлет Вас в город за новым платьем. Кто знает? Вы же не удивляетесь, когда мы с Эльерой зовем Вас к себе.

– Вы правы, господин Маннбаум. Скажите пожалуйста, когда мне явиться к ней?

– Судя по всему – немедленно. Я и сам хочу поторопить Вас, наконец-то вся это вереница глупостей закончится.

– Слушаюсь.

Кво поклонился и развернулся, чтобы спокойно удалиться. Выйдя за дверь, он перешел на бег и немедленно отправился к той комнате, за которой его ждала самая приятная встреча в его жизни.

Он был полностью уверен в себе. Никакого волнения. Никакого сомнения. Стук в дверь, и она открыла, почти мгновенно.

Ее вид без рамок замочной скважины казался таким непривычным, будто он смотрел на картину, а не на живого человека. А застывшие, широко открытые зелено-карие глаза впитали в себя все внимание, и окружающий мир размылся, исчез. Теперь он весь был в этих глазах.

Это был тот самый момент, который казался вечностью.

– Дворецкий?

– Кво Таллин. Исполню любое Ваше желание, госпожа.

– Разумеется. – Она довольно улыбнулась, слегка опустив голову, дабы показать свое смущение. – Проходи, я более не могу ждать.

Она открыла дверь шире и жестом пригласила Кво войти, чем он мгновенно воспользовался, после чего девушка села за стул и все так же, жестом, указала на диван напротив. Он присел, ожидая начала разговора, но она всего лишь продолжала молча смотреть на него, казалось, даже не моргая.

Такая длительная связь взглядов навеяла Кво одну мысль, от которой он никак не мог отделаться – не те переживания сейчас владеют ею, как в момент прочтения писем. Не та музыка рождается из текущей ситуации, что обычно играла после.

Медленная, сладко смакуемая, схожая с солнечным утром мелодия была заменена уверенным, бодрящим маршем, и он не понимал причины.

– Я хотела поблагодарить. – Она решительно достала из кармана юбки связанные шерстяной веревкой вместе листы исписанной бумаги – его письма. Юбка была в пол и имела множество складок, поэтому наличие в ней кармана оказалось незаметным. – Могу я вот так сразу, минуя все, задать вопрос, который мучает меня с момента прочтения самого первого из них?

Кво увидел, он увидел ту самую нежность, что ранее ему доводилось наблюдать лишь сквозь дверь, и уже предвкушал тот сердечный вопрос, что повис на ее губах. Ритм его внутренней мелодии ускорился, и Кво поклялся, что ответит «да», чего бы та девушка от него ни потребовала.

– Ты приносил мне эти письма и можешь быть уверенным, моя благодарность не ограничится одними словами. Но сейчас я хочу спросить тебя, кто является их автором?

Вопрос показался ему шуточным. Что могло значить «Кто является их автором»?

– Это мои чувства, и я сам придавал им словесную форму. – Кво немного удивился, почему она начала с формальностей, только что дав понять о нежелательности подобного хода. Или она спрашивает это серьезно?

– Прошу оставить шутки над этим, мы же не дети. – поспешила она с ответом, перестав улыбаться.

– Признаюсь, не понимаю тон разговора. Это ирония?

Он почувствовал, как нити управления ситуацией ускальзывают от него, и разговор приобретает неприятный характер, к которому никто из них не был не готов.

– Вовсе нет. Ирония здесь неуместна. Прошу, дворецкий, скажи, кто тот человек, который поручал приносить мне эти письма?

Взгляд ее не изменился, но лицо прибавило в напряженности, что позволило на момент пробить пелену эмоций и понять серьезность сложившихся недоразумений.

– Прошу Вас не спешить, позвольте мне объясниться. Нет никого другого, кто бы просил меня принести эти письма. Боюсь, у Вас сложилось неверное мнение о моей роли в этой истории и обо мне в целом. Это я писал Вам, и только я являюсь человеком, который полюбил Вас, даже не общавшись.

– Неужели? С первого взгляда?

– С самого первого.

Ее веки слегка приспустились, объявив окончание несдерживаемого любопытства. Наконец-то она приняла смысл его слов. Повисло молчание, и