Конец главы - Николас Блейк

Найджел почувствовал, что в комнате воцарилась напряженная атмосфера, — причиной тому была, по-видимому, Лиз Уэнхем, нервно выбивавшая ногтями дробь по столу.

— А о чем думали рецензенты?

— Ввиду задержки, вызванной… гм… позицией автора, мы сильно запаздывали. Сигнальные экземпляры были разосланы всего за неделю до выхода книги — откладывать его было нежелательно по ряду причин. Возможно, у рецензентов не хватило времени…

— Или охоты, — вставил Бэзил Райл. — Блэр-Чаттерли отнюдь не пользуется у военных популярностью, а «Время воевать» пришлось дать на рецензию военным специалистам.

— В первый раз слышу, чтобы рецензенты читали книги, — с явным раздражением заметила мисс Уэнхем. — Но как бы там ни было, с этой мы хлебнем…

— Полагаю, что вы застрахованы на случай иска о клевете?

— От потери репутации не страхуют, — высокопарно заявил старший компаньон. — Формально, как вы знаете, издатель, типография и автор в равной мере отвечают по иску о клевете. Даже если предположить, что страховой полис покроет нашу долю компенсации за ущерб — а она в данном случае может быть громадной, — нельзя забывать о репутации фирмы. После такого скандального процесса авторы и литературные агенты поостерегутся посылать нам свои книги; весь наш престиж… — Розовые щечки Артура Джералдайна тряслись, и голос его дрожал. — За что? Я просто не понимаю. Мы всегда так дружно работали. Кому это понадобилось?

Вопрос был чисто риторический, но у Найджела никогда не хватало терпения на риторику, и он попытался ответить на него по-деловому:

— Возможны четыре мотива. Нанести удар по вашей фирме. Повредить автору. Насолить этому Блэр-Чаттерли. И, конечно, просто из злого озорства. Как я понимаю, вы хотите, чтобы я выяснил…

Артур Джералдайн поднял руку, которая оказалась куда более волосатой, чем его голова.

— Совершенно точно. Мы люди не мстительные. Но нам хочется пресечь всякую возможность повторения подобных неприятностей. Если мы найдем виновника, это нам не поможет в суде, но мы хотя бы обезопасим себя на будущее…

— Вы кого-нибудь подозреваете?

Компаньоны молча переглянулись. Найджел мог прочесть их мысли: они сомневались, этично ли высказывать вслух неосновательные подозрения, которых к тому же сами стыдятся. Немного помолчав, мистер Джералдайн произнес:

— Мы, естественно, обсуждали это между собой. И просто теряемся… Верстка «Времени воевать» лежала в кабинете Протеру и была доступна…

— Подробности, если не возражаете, я постараюсь выяснить потом. А есть у фирмы недоброжелатели?

Смущенное молчание прервал Бэзил Райл:

— Я все же думаю, что Бейтса следовало бы допросить.

— Мы ведь уже договорились, Бэзил, — ощетинилась мисс Уэнхем.

— Бейтс — наш заведующий производством, вернее, бывший, — пояснил Джералдайн. — Да, в то время он уже был предупрежден об увольнении. Но он прослужил у нас… дайте сообразить… тридцать два года и всегда защищал интересы фирмы. Я твердо уверен, что он вне подозрений.

— Но вы же его выгнали!

Мистера Джералдайна передернуло от такой грубости.

— Он, вы же сами знаете, постарел и стал, как бы это выразиться?.. Несколько консервативен. Поэтому мы спросили его, готов ли он выйти на пенсию чуть раньше положенного срока. Пенсия, конечно, будет выплачиваться ему полностью…

Это уклончивое изложение дела только усугубило царившую за столом неловкость. Найджел понял — и, как оказалось, правильно понял, — что молодой, напористый Райл не выносил Бейтса или был недоволен его работой и потребовал его отставки, несмотря на сопротивление Лиз Уэнхем, а может, и самого Джералдайна.

— И что же?

— Простите? В каком смысле?

— Ваш мистер Бейтс согласился выйти на пенсию? Он сам ушел или его вытолкали?

Найджел поймал одобрительный взгляд мисс Уэнхем. Она сказала:

— Конечно, он не хотел уходить. Но ничего подобного он бы не сделал. Об этом и речи быть не может!

Бэзил Райл, вздохнув, пожал плечами.

— Мне кажется, что, если мистер Стрейнджуэйз согласен нам помочь, надо, чтобы он имел возможность составить собственное мнение обо всех сотрудниках издательства, включая и нас.

— Ах, да ну вас совсем, Бэзил! — В речи Артура Джералдайна вдруг прозвучала ирландская интонация.

— Бэзил прав. Это наш моральный долг перед теми, кто у нас служит. — Как всегда, стоило Лиз Уэнхем заговорить — и в комнате словно открыли окно, пахнуло свежим воздухом. Все вздохнули свободнее.

— А ваш редактор? — спросил Найджел. — Кстати, не тот ли это Стивен Протеру, который написал «Пламя и пепел»?

— Да. Замечательная поэма, правда? — просияла мисс Уэнхем.

— С двадцать седьмого года мы продали двадцать шесть тысяч экземпляров, — заметил мистер Джералдайн, — и до сих пор на нее еще есть небольшой спрос. Удивительно, право, что он бросил писать.

— Такая поэма может внутренне опустошить кого угодно. А он тоже вне подозрений?

— Стивен работает у нас с тридцатого года. Никакой финансовой заинтересованности в делах фирмы у него нет, хотя мы и прощупывали его несколько лет назад — выясняли, не хочет ли он стать нашим компаньоном.

— Ему, по-видимому, было бы легче всего приложить руку к верстке, — заметил Найджел.

— Возможно. — Тонкая верхняя губа Артура Джералдайна еще больше вытянулась и придала ему сходство с акулой. — Но если он это сделал, значит, я совсем не разбираюсь в людях.

Они стали советоваться, как подойти к этому делу. Решили, что Найджел будет вести расследование под видом редактора-консультанта. Никто не сомневался, что эта легенда будет разоблачена через день-другой, но и короткого времени может оказаться достаточно. Договорились и о сумме вознаграждения.

Мисс Уэнхем спросила:

— А где он будет работать?

— Лучше всего посадить его в комнату рядом со Стивеном, — предложил Джералдайн.

— Мисс Майлз это не понравится, — возразил Бэзил Райл.

— Ах черт, совсем забыл, что она еще тут. Долго еще будет гостить у нас эта дама?

Райл пожал плечами. Найджел понял, что популярная писательница — протеже Райла и остальные два компаньона терпят ее только из-за денег, которые она может принести издательству «Уэнхем и Джералдайн».

— Сколько времени она занимает эту комнату? — деликатно осведомился он.

— С июня, когда мы подписали с ней договор. С перерывами. Она в то время переезжала на другую квартиру.

— И, видно, навеки поселилась у нас, — проворчала Лиз Уэнхем.

Джералдайн заметил:

— Раз яичко золотое, пусть уж она снесет его в нашем доме. Пожалуй, мистеру Стрейнджуэйзу придется разместиться вместе со Стивеном.

Подойдя к столу, он позвонил по внутреннему телефону:

— Стивен, можете уделить нам несколько минут?

Трубка зажужжала, как оса.

— Да… довольно важное. Спасибо. — Он положил трубку. — Стивен в плохом настроении.

Найджел не без интереса ожидал автора горькой, трагической поэмы «Пламя и пепел» — в каком бы настроении тот ни был. Стивен Протеру, некогда «властитель дум», «молодой бард, которого нельзя упускать из виду», и т. д. и т. п., из виду тем не менее исчез и на думы читателей больше не посягал. Вынырнув из безвестности с единственным опубликованным произведением, он снова канул в нее более двадцати пяти лет назад. Почти никто из многочисленных поклонников его книги не мог с уверенностью сказать, жив он еще или умер.

— Мы все очень любим Стивена, — пояснила Лиз Уэнхем. — И очень его боимся.

II. Первый оттиск

В комнату метнулся вертлявый, как угорь, человечек — казалось, он двигается при помощи плавников, а не ног. Сходство с рыбой усугублялось узкой прорезью рта, который беззвучно открывался и закрывался. Спустя несколько секунд оттуда посыпались слова.

— Долго еще эта проклятая баба будет оккупировать помещение? Утром она уже отняла у меня полчаса своими знаками препинания! Знаки препинания! Нет, подумайте! Разве мне платят за то, чтобы я расставлял запятые всяким кретинкам? А как меня раздражают ее духи!

Обличительная речь Протеру выразительно перемежалась громким чиханьем. Найджел разглядывал нос с горбинкой, высокий лоб, красивые глаза, горящие за стеклами роговых очков, и странно не вязавшийся с ними безвольный рот и почти отсутствующий подбородок. Голос у этого человека был удивительно низкий, звучный, но вдруг срывался и переходил в злобный визг. Найджелу трудно было отвести взгляд от его рта, который молча прожевывал слова, прежде чем произнести их вслух.

— Я работаю в этой фирме уже четверть века, — провозгласил Протеру, — и мне казалось, что я заслужил право на свой угол (чхи!). Конечно, если вы предпочитаете, чтобы вместо чтения рукописей я кормил с ложечки безграмотных (чхи!), вышедших в тираж потаскух, я подчинюсь вашим (чхи!) новым порядкам. Это еще кто?