Тримонциум - Алексей Николаевич Орган

не стала меня провожать — продолжала лежать, наверное, была очень больна.

Получив такое известие, я сник — было грустно и жалко.

В этот же день к вечеру мы пошли в город. Бродили по его узким и прелестным старинным улочкам. Вечерело.

Мы присели отдохнуть на большую каменную плиту, которая находилась на углу одной из улочек. Разговорились.

Мимо нас, сгорбившись, с палочкой медленно шла милая старушка и, поравнявшись с нами, по-видимому, услышав, что мы говорим по-русски, спросила:

— Какое сейчас время?

— Без 15 восемь — ответил я и тут же спросил:

— Простите, откуда вы знаете по-русски?

— Я русская — ответила старушка спокойно, видимо уже привыкшая, что в этом городе можно часто слышать русскую речь.

Посмотрев на нас, также спокойно спросила:

— Любуетесь городом?

— Да, знакомимся с его старой частью — ответил я.

— Пойдемте со мной, я вам кое-что покажу, вдруг уверенно сказала старушка.

— Вы местные? — обратилась она к девушкам.

— Да, мы из этого города — ответила Вита.

— Тогда тем более, вам надо это знать — сказала старушка.

Мы поднялись вверх по улочке, зашли во двор и оказались на крутом каменистом склоне, откуда открывалась панорама большей части города. Старушка вошла в дом, и через некоторое время вернулась к нам, держа в руке старую, потрепанную и не очень толстую книгу.

— Посмотрите внимательно на тот холм, который видится вдали, показывая рукой, сказала старушка.

— Вы видите вершину горы, а теперь, посмотрите на этот рисунок в книге.

На рисунке была очерчена голова льва. Всмотревшись внимательно в вершину горы, мы увидели, как закат солнца отчетливо высвечивал силуэт головы льва.

— Это и есть символ нашей Родины — сказала старушка.

Увиденное, четко соответствовало рисунку в книге.

Не будь этого разъяснения, я никогда бы не заметил такого сходства.

И это явление, и сама старушка нас заинтересовали.

Осмелившись, я спросил:

— А как получилось, что вы, русская, оставили свою родину и остались здесь жить?

Я почувствовал, что вопрос ей не понравился.

Немного помолчав, она с неохотой ответила:

— Я встретила в жизни друга и переехала сюда к нему. Мы прожили большую и красивую жизнь.

Жаль, что его нет рядом со мной — тихо и грустно сказала она — он в прошлом году умер.

Я не счел нужным больше задавать ей вопросы.

Вдруг она, повернувшись в другую сторону, сказала:

— А вот там, вы видите реку и мост.

— Да — ответили мы.

— Вы бывали в Киеве? — спросила она меня.

— Бывал — ответил я

— Этот мост похож на мост через Днепр в Киеве.

В самом деле, всмотревшись внимательно, я открыл для себя еще одну вещь — как будто я стою на правом берегу Днепра в Киеве.

— Когда мне бывает грустно, я всегда прихожу на это место, долго смотрю в эту сторону и вижу перед собой мою Родину — сказала старушка.

— А вообще я не жалею, что прожила здесь свою жизнь — снова продолжила старушка — люди меня здесь хорошо приняли.

— Жаль, что нет рядом моего друга — опять грустно и тихо сказала она, будто чувствуя за собой вину, что осталась жить.

Почему прожила? Она сказала, что прожила свою жизнь, подумал я.

Словно прочитав мои мысли, она, повернувшись ко мне, спросила:

— Вы бывали когда-нибудь на нашей осенней выставке?

— Нет — ответил я.

— Она проводится каждый год осенью. В этом году будет в октябре. Обязательно сходите. Это интересно. Меня уже в это время не будет.

Эти слова меня окончательно поразили. Нет — это совсем необычная старушка. Я даже хотел ее еще раз о чем-то спросить, просто поговорить с ней. В ней была какая-то таинственность и глубина и опять, опередив меня, она сказала:

— Ну, детки, мне надо идти, я устала.

Посмотрев на девушек, я понял, что им как и мне не хотелось уходить, мы почувствовали богатство души этого одинокого человека, доживающего свою жизнь вдали от родины, но приобретшего её в этих местах.

Мы не уходили.

Она медленным шагом направилась к дому.

— А как вас зовут? — спросила Вита.

— Ольга, просто Ольга — повернувшись, ответила старушка.

Вита подбежала к ней и хотела поцеловать ей руку, но старушка, отдернув руку, сказала — не надо.

Тогда Вита поцеловала ее в щеку.

Она, посмотрев сначала на Виту, потом на нас, сказала — больше читайте, глубже знакомьтесь с традициями народа — и вы откроете для себя много интересного.

Больше ничего не сказав, она медленно пошла к дому, поднялась на крыльцо и, не обернувшись, вошла внутрь.

Мы стояли и смотрели ей вслед.

— Странная старушка, сказал кто-то из нас.

— Мудрая, добавила Вита.

Выйдя со двора, мы пошли в обратном направлении.

На одной из улиц мы увидели большой собор. Дверь была приоткрыта. Мы решили зайти внутрь. Переступив порог, мы увидели, что там никого не было. Было тихо и как-то величественно красиво. У алтаря горели свечи. Вдруг откуда-то вышел молодой священник, одетый в черное одеяние.

Подойдя к нам, он что-то спросил на местном языке.

— Мы просто хотим посмотреть, — сказала Вита.

Он мило улыбнулся и что-то ответил.

Видимо то, что он не возражает.

Я внимательно рассматривал внутреннюю часть храма.

Вита в стороне о чем-то тихо говорила со священником.

Сильвия стояла возле меня и тоже рассматривала богато раскрашенные стены.

Я чувствовал, что она давно уже обратила внимание на мое грустное настроение. Хотела видимо спросить меня об этом, но не решалась.

Я предложил Сильвии купить у церковника свечи и зажечь их. Она подошла к нему и объяснила мое желание. Церковник исчез и через несколько минут принес три свечи, которые мы зажгли и поставили рядом с другими горевшими свечами.

Я внутренним голосом себе сказал, что эти свечи — дань моей бабушке.

Затем мы, также молча и тихо, вышли из собора. Сильвия шла рядом со мной и будто ждала, что я ей что-то скажу. По дороге я ей сказал, что получил известие о том, что у меня умерла бабушка. Сильвия сочувствующе посмотрела на меня и увидев мой грустный взгляд сказала, что именно, я уже не помню, но помню что голосом, тоном и тактом она разделяла моё горе.

Уже стемнело, когда мы, сидя на остановке, ожидали автобус. Разговорились о литературе, о поэзии.

Каждый из нас что-то читал:

Грубым дается радость,

Нежным дается печаль.

Мне ничего не надо.

Мне ничего не жаль.

И вечный бой — покой нам только снится.

Сотри случайные черты –

И ты