Мы так не договаривались - Лэйси Дансер

— Поскольку речь идет о Силвере — нет, — честно ответила она.

— Черт бы побрал этого привереду, — буркнула Мэй. — У меня осталась только одна кандидатура, которую я рискну к нему послать. Эрнестина. Представить страшно, чем закончится их сотрудничество. В ней же благоразумия ни на грош. Если он сделает ей замечание, она запросто пошлет его по известному адресу.

Называть имя пресловутой секретарши было излишним, поскольку характеристика Мэй и так оказалась достаточно прозрачной. В каждом коллективе непременно появляется своя выдающаяся личность. В агентстве Мэй такой фигурой была Эрнестина: сложение гренадера, нрав дикой кошки, внешность типичной старой девы и громогласность командира боевого корабля. Когда все остальные секретарши терпели крах, финальным аккордом раздавался клич Мэй: «Свистать наверх Эрнестину!» И даже самый несносный из клиентов перед лицом такой угрозы, как правило, сникал и утихомиривался. Леора искренне надеялась, что Мэй ошибется в своих предположениях, и Эрнестина к моменту ее возвращения из дому все еще будет работать у Макса Силвера. В противном случае уж точно наступит ее, Леоры, очередь.

— А сколько Эрнестине лет?

— Одному Богу известно, — отозвалась Мэй. Усмешка смягчила выражение беспокойства на ее лице. — А ты спроси как-нибудь. Лично мне духу не хватит.

Леора встала и, тоже улыбаясь, покачала головой.

— Ну уж нет, на меня не рассчитывай. Мне дорог мой покой. Она же снесет мне голову и вручит ее мне на блюде.

— Очень может быть, — согласилась Мэй и помахала подруге на прощание.

Леора вернулась к машине, думая о своем неожиданном везении. Какая удача, что она сумела отвертеться от работы у злого гения Мэй! Это не человек, а ходячая погибель. Не приходится удивляться, что у него нет постоянной секретарши. Наверное, никаких денег не хватит, чтобы заставить кого-нибудь долго выносить его характер. Заявление Мэй, что справиться с ним под силу только Леоре, противоречило всякой логике. Леора как бы окинула себя взглядом со стороны. Серая мышка даже одета была соответственно — в костюм цвета мокрого асфальта с пепельной шелковой блузкой. Строгий, аккуратный наряд профессиональной секретарши. Поэтому-то она его и купила. Так она, во всяком случае, говорила самой себе. На самом же деле причина крылась в другом — костюм не притягивал к ней внимания. Он ни в малейшей степени не подчеркивал даже те крохи привлекательности, что в ней все-таки были, как не добавлял и ни капли индивидуальности ее неяркому облику. Но хуже всего то, что весь ее гардероб состоял исключительно из костюмов — двойников этого.

— Надоело! — воскликнула Леора. — До чертиков наскучил образ серой мышки! Ни за что не появлюсь дома в таком виде. Должны же были семь месяцев изгнания принести хоть какие-то изменения.

Уверенно лавируя в потоке машин, она обдумывала так неожиданно возникшую проблему. Есть ли у нее свой стиль в одежде? До сих пор этот вопрос даже не приходил ей в голову. Ограниченный бюджет и отсутствие времени лишали ее возможности экспериментов в выборе одежды. Но теперь она твердо решила отбросить всякие практические соображения.

— Мне необходим в этом деле наставник, — пробормотала Леора себе под нос, отпирая входную дверь арендованного на год дома. Она на ходу сбросила туфли — чего никогда в жизни не делала, — швырнула сумочку на диван и, схватив трубку, набрала номер Ноэль. Рассеянность Ноэль, конечно, не поддается никакому описанию, но чувство цвета и вкус у нее от Бога. После седьмого звонка Ноэль, наконец, сняла трубку.

— Мама уже сообщила тебе о свадьбе Каприс? — спросила сестру после приветствий Леора. В беседе с Ноэль промедление смерти подобно — она тут же теряет интерес к теме разговора.

— Похоже на нее. Дариан? Увлекательно. Имя, достойное пирата. Полагаю, может оказаться грабителем. Их ребенок. Имеющий глаза да увидит.

Леора нахмурилась, выслушав поток отрывистых фраз. Манера Ноэль говорить доводила всех до сумасшествия, но Леора часто думала о том, что если бы кто-нибудь взял на себя труд вникнуть в шифрованные высказывания, то услышал бы немало по-настоящему ценного.

— Ноэль, мне нужна твоя помощь, — поспешно проговорила она, зная, что если не сам совет, то хотя бы намек на совет ей обеспечен. — Я хотела бы обновить свой гардероб, а у тебя такой прекрасный вкус… Ты мне не посоветуешь, что выбрать? Не могу больше ходить, как серая мышка.

— Сады. Розы. Гиацинты. Пионы. Лютики. Леора снова сосредоточенно нахмурилась, пытаясь расшифровать услышанное.

— Хочешь сказать, что мне нужно подбирать что-нибудь в таких расцветках?

— Полевые цветы. Буйство красок. Природа, как известно, не терпит ограничений. Нельзя приручить жизнь, не покалечив ее. Свобода.

Леора тяжело вздохнула.

— Парение. Прекрасный дар. Сказки и короли. Лунный свет и слезы.

После чего в трубке Леоры раздались короткие гудки. Она только покачала головой. Ее сестре во всем свете нет равных. Никто в семье ее не понимал, хотя все пытались. Леора была ближе всех к Ноэль — не только потому, что они были ровесницами, но и благодаря сходству их судеб. Когда Ноэль было лет пять, ее бросили одну в огромном супермаркете. Каким-то чудом ей удалось просуществовать на улицах целый год, прежде чем власти занялись ребенком и в конце концов отдали ее — уже в возрасте восьми лет — на воспитание в дом Лоррейн.

Леора отчетливо помнила свою первую встречу с Ноэль. К тому времени заканчивался всего лишь первый месяц ее собственного пребывания в семье Сент-Джеймс, и прошлое никак не желало отпускать ее, вновь и вновь возвращаясь ночными кошмарами. Ноэль пришла к ней в темноте, ни словом не упомянув о горестных всхлипах и плаче, которые, видимо, и разбудили ее. Она присела рядом, взяла Леору за руку и начала свой первый рассказ о забавных сказочных существах, способных взмахом сильного крыла или ударом мощного клюва исправить несправедливость мира.

Больше года сочиняла Ноэль для Леоры все новые и новые сказки, приходя ей на помощь всякий раз, когда начиналось сражение с монстрами прошлого. И однажды прошла ночь без кошмаров. В цепи ужасных воспоминаний выпало первое звено. Леора много раз пыталась поблагодарить Ноэль за избавление от страхов, но та вела себя так, словно не понимала, о чем речь. Она улыбалась своей знаменитой отсутствующей улыбкой, приводившей всех вокруг в недоумение, — и отправлялась играть с куклой. Она всегда любила уединение и избегала шумных игр. И до сих пор ни единая душа не знала о том, как Ноэль ночь за ночью плела свою сказочную нить, спасая рассудок напуганной сверстницы.