Теория риска в гражданском праве РФ. Монография - Артем Мартиросян

В классической теории риска, основателями которой принято считать Дж. Милль и Н. У. Сеньор, искали смысл риска в экономике в доходах предпринимателя, куда входят проценты от вложенного капитала и плата за возможный риск в условиях стихийного рынка. В этой теории проводится параллель между действиями предпринимателя и расчетом потенциальных убытков19. В дальнейшем эта теория наряду с другими стала основой для экономического анализа права и распределения рисков, которые пользуются широкой популярностью за рубежом.

С развитием экономической мысли классическая теория риска начала восприниматься как однобокая, не раскрывающая сущности риска и не удовлетворяющая интересам практики управления рисками. В результате была предложена иная теория, именуемая неоклассической. Авторы этой теории А. Маршал и А. Пигу смысл риска видели в том, что предприятие, деятельность которого осуществляется в условиях рыночной неопределенности, должно исходить из критериев ожидаемой прибыли и величиной ее возможных потерь. Хозяйствующий субъект должен избрать поведение «предельной полезности». Такое поведение, по мнению авторов теории, следует искать в вариантности деятельности, где имеется одинаковая прибыль, но колебания прибыли высокие или низкие. В такой ситуации выбор предпринимателя должен пасть на тот вариант, где колебания прибыли низкие, поскольку такая прибыль имеет большую полезность, чем та же прибыль при высоких колебаниях. Таким образом, основная мысль неоклассической теории сводится к тому, что наибольшую ценность представляет гарантированная прибыль по сравнению с прибылью, где наблюдаются колебания. Опираясь на этот постулат, неоклассическая теория исходит из того, что участие в играх, пари и лотереях является невыгодным в силу повышенности риска этих мероприятий20. Указанная теория соотносится с определением предпринимательской деятельности как деятельности, направленной на систематическое получение прибыли (ст. 2 ГК РФ). Кроме того, данная теория отражает гражданско-правовое понятие предпринимательского риска как неполучения ожидаемых доходов (подп. 3 п. 2 ст. 929, ст. 933 ГК РФ). Тезису о невыгодности участия в играх и пари была противопоставлена идея Кейнса о склонности предпринимателя к азарту, который заключается в склонности предпринимателя идти на рискованные поступки в надежде на сверхприбыль21.

Таким образом, в экономической науке риск понимается как специфика производственных отношений, в которых есть возможность имущественных потерь. Такая возможность подлежит учету при принятии решений предпринимателями исходя из его видения ситуации, расчетов и поставленных целей. Опять же мы имеем дело с вероятностными событиями, наступление которых со стопроцентной вероятностью определить никто не сможет, именно поэтому экономические теории, вкратце изложенные здесь, не являются панацеей от бед предпринимателя, они лишь указывают на возможность минимизировать риск, а как поступит предприниматель, пойдет ли он на риск, какой вариант поведения выберет в условиях неопределенности, зависит только лишь от него. В этом заключается его экономическая свобода и риск, который является основой предпринимательской деятельности. Банкир, утративший способность рисковать, отмечает Лео Шустер, банкиром больше быть не может22. Эти теории находят отражение в гражданском праве, в частности в тех положениях Гражданского кодекса РФ, где речь идет о предпринимательском риске, меру которого в определенной степени определяет сам предприниматель, что, естественно, не отменяет положения ст. 10 ГК РФ о пределах осуществления гражданских прав.

Приведенный анализ свидетельствует о весьма противоречивой сущности риска. С одной стороны, риск необходим в отношениях, особенно в экономических. С другой – риск не может быть безграничным. Такой парадокс отражается на нормах права и создает методологическую проблему исследования категории риска, без чего вряд ли возможно дальнейшее изложение вопроса.

Необходимость анализа проблемы исследования риска в праве обусловлена существующими методологически неверными подходами к изучению данной категории в гражданском праве. Связано это прежде всего с тем, что риск в гражданском праве исследуется по аналогии с другими отраслями права, без учета принципиальной специфики гражданско-правовых отношений, метода гражданско-правового регулирования и иных, свойственных только гражданскому праву особенностей. Это обстоятельство приводит к тому, что авторы приходят к выводам противоречащим сущности гражданско-правовых отношений. Порой предлагается применять в гражданском праве методы регулирования, приемлемые в других отраслях права, но не приемлемые для регулирования отношений, составляющих предмет гражданского права. Так, В. А. Копылов отмечает, что по аналогии с уголовным правом предпринимательский риск признается обоснованным, если цель предпринимательской деятельности в сложившихся условиях не могла быть достигнута не связанными с риском действиями (бездействием), а допустившее риск лицо предварительно предприняло достаточные меры для предотвращения возможных неблагоприятных имущественных последствий23. Такая идея даже на первый взгляд кажется противоречивой, если принять во внимание положение абз. 3 п. 1 ст. 2 ГК РФ о том, что предпринимательской является самостоятельная осуществляемая на свой риск деятельность, не говоря уже о том, что такой подход, в сущности, ограничивает право на экономическую свободу, свободу волеизъявления, свободу договора и пр. Другой автор, исследовавший предпринимательский риск, пришел к выводу о том, что по аналогии с трудовым правом в Гражданский кодекс необходимо внести статью, регламентирующую нормальный (правомерный) предпринимательский риск24. По такому же пути своеобразного ограничения риска в гражданском праве пошли и другие исследователи25. К сожалению, эта идея нашла свое отражение в Концепции развитии гражданского законодательства РФ. Так, в разделе об общих положениях, о юридических лицах отмечается: «Целесообразно усилить правила статьи 53 Гражданского кодекса Российской Федерации об имущественной (деликтной) ответственности органов юридического лица перед соответствующим юридическим лицом, которая должна быть солидарной (при наличии нескольких “волеизъявляющих” органов юридического лица или при их коллективном характере) и, как правило, виновной, наступающей лишь в случаях грубой неосмотрительности (неосторожности) или риска, неоправданного по условиям оборота (например, отчуждение имущества юридического лица при наличии конфликта интересов по существенно заниженной цене, непроявление должной осмотрительности в выборе контрагента и (или) при подготовке условий сделки и т. п.). Нормальный предпринимательский риск, оправданный условиями оборота, должен исключать ответственность указанных лиц»26.

Как следствие, Гражданский кодекс был дополнен статьей 53.1. Согласно п. 1 указанной статьи лицо, которое в силу закона, иного правового акта или устава юридического лица уполномочено выступать от его имени (п. 3 ст. 53), обязано по требованию юридического лица, его учредителей (участников), выступающих в интересах юридического лица, возместить убытки, причиненные по его вине юридическому лицу. Указанное лицо несет ответственность, если будет доказано, что при осуществлении своих прав и исполнении обязанностей оно действовало недобросовестно или неразумно, в том числе если его действия (бездействие) не соответствовали обычным условиям гражданского оборота или обычному предпринимательскому риску.

Согласно п. 1 постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 30.07.2013 № 62 «О некоторых вопросах возмещения убытков лицами, входящими в состав исполнительного органа юридического лица», «поскольку судебный контроль призван обеспечивать защиту прав юридических лиц и их учредителей (участников), а не проверять экономическую целесообразность решений, принимаемых директорами, директор не может быть привлечен к ответственности за причиненные юридическому лицу убытки в случаях, когда его действия (бездействие), повлекшие убытки, не выходили за пределы обычного делового (предпринимательского) риска»27.

Необходимо отметить, что такое противоречивое положение в правовой науке свойственно не только гражданско-правовым исследованиям в области риска, но и исследованиям риска в уголовном праве. А. С. Шумков, исследуя проблему обоснованного риска в уголовном праве, отмечает, что в литературе есть мнение о том, что единственно возможной формой вины при нарушении условий правомерности обоснованного риска (ст. 41 УК РФ), является неосторожность в форме легкомыслия. В то же время отмечается, что обоснованный риск очень близко соприкасается с таким общественно опасным деянием, как мошенничество (ст. 159 УК РФ)28. Чтобы избежать таких ошибок, как отмечает Н. И. Михайлов, каждая отрасль законодательства, вынуждена разрабатывать, образно говоря, свою теорию риска29. Полностью поддерживая идею Н. И. Михайлова и принимая во внимание, что риск в гражданском праве исследуется через призму трудового и уголовного права, попытаемся объяснить методологическую несостоятельность такого подхода. Без разрешения этого вопроса, думается, дальнейшее исследование категории риска в гражданском праве будет крайне затруднительным в силу отсутствия той теоретической опоры, которая бы послужила отправной точкой исследования категории риска именно в гражданском праве.