Дело Зили-султана - АНОНИМYС
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Интересную штуку ты нашел, — буркнул генерал, не здороваясь. — И насчет времени угадал. Датирую дневник 1918 годом. А сама история, которая тут рассказывается, относится к 1886 году. Это записки одного очень известного в узких кругах человека. Здесь он зовет себя надворный советник, но мы его знали под настоящим именем.
— Каким? — полюбопытствовал Волин. — И зачем он вообще прятал эти свои дневники, зачем шифровал их?
Однако генерал продолжал, словно бы и не слышал вопроса:
— Я тут посидел немного и перевел вступление. Давай-ка мы с тобой так сделаем. Мне нужно несколько дней, чтобы все это расшифровать. Потом я тебе посигналю. Приедешь — поговорим.
И, не прощаясь, повесил трубку. Заинтригованный Волин только головой покачал. Впрочем, во всей этой истории был для него и практический смысл. Видимо, таинственный надворный советник выдолбил стену прямо рядом с балкой, чтобы спрятать там свои дневники. Странно, что балка после этого вообще столько лет продержалась и не прибила кого-нибудь еще в советские годы. Зато теперь понятно, что никто ни на кого не покушался. Стенку выдолбили, наспех заделали ее кирпичами, а рядом с балкой образовалась пустота, из-за чего, в конце концов, балка и вывалилась. Проще пареной репы, так и скажем полковнику.
* * *
Однако к госпоже Кезьминой и к певице Волин все-таки решил съездить. Потому что догадки догадками, а расследование расследованием.
Кезьмина лежала в одноместной палате с загипсованной ногой и готовилась к операции. Увидев следователя, начала кричать так, как будто это лично он, Орест Волин, бросался в нее балками и продолжает делать это прямо сейчас. Перебить ее никак не удавалось, и Орест некоторое время молчал, делая вид, что слушает, а сам думал, что тут, пожалуй, действительно не помешали бы хлысты, а заодно и кляп в рот. Наконец фонтан Кезьминой несколько поиссяк, и Волин успел спросить, как она оказалась на парковочном месте певицы?
— Ну я же не знала, что это ее место! — снова взорвалась Кезьмина. — Я же приехала, чтобы купить древнюю китайскую вазу эпохи Мин. Там же напротив музей Востока, и там лавка, где продают древний эксклюзив. Там мне обещали очень и очень редкую вазу. Но у нас же невозможно нигде припарковаться, у нас же не город, а какой-то базар. Я ездила, ездила и вот нашла наконец. И тут мне — бац!
— Бац? — переспросил Волин. И задумчиво, как бы для себя, добавил: — А также хрусть, пополам…
Она посмотрела на него подозрительно.
— Что это такое? Какое хрусть-пополам? Вы что говорите?
— Я это к тому, что нога у вас сломалась… — спохватился он.
— А у вас бы не сломалась нога?! — завизжала Кезьмина. — У кого бы не сломалась нога в такой ситуации? У слона? Или у бегемота? Мне еще машину разбили, а такой случай страховкой не предусмотрен.
Не сразу Волин улучил удобный момент, чтобы откланяться и сбежать из больницы. С Кезьминой было все ясно, она оказалась на месте падения балки случайно, никто не мог заранее знать, что она припаркует там автомобиль. Таким образом, версия, что охотились на Кезьмину, отпадала.
Теперь предстоял поход к певице, с которой он договорился о визите еще накануне вечером. Ехать пришлось за город, на дачу.
Волин сам вышел из артистической — и не бедной — семьи, но в таких коттеджах бывать ему приходилось нечасто. Один бассейн на первом этаже чего стоил. Следовательского заработка Волина не хватило бы, пожалуй, даже на то, чтобы оплатить воду в этом бассейне. Оставалось только порадоваться за звезд отечественной поп-сцены — в такой дом и Элтона Джона не стыдно поселить.
Сама певица оказалась очень милой женщиной — внимательной и гостеприимной. Она угостила Волина каким-то совершенно замечательным чаем, от которого он почему-то опьянел, но не по-плохому, чтобы снять штаны и бегать по потолку, а по-хорошему — чтобы штаны не снимать, но лечь на диване, свернуться клубочком и вести долгие разговоры про жизнь.
Но сворачиваться клубочком было некогда, и Волин приступил к разговору. К его удивлению, певица не стала никого обвинять.
— Вы знаете, у меня нет врагов — сказала она, глядя на следователя большими миндалевидными глазами.
— Совсем нет? — удивился Волин. — Все-таки шоу-бизнес, соперницы, завистники…
Она покачала головой.
— Бог миловал — сказала. — Да и кому я могу мешать? Я ведь не рэпер и не суперстар какая-нибудь. Есть у меня миллион-другой поклонников, а мне этого и достаточно. На скромную жизнь хватает.
И, подумав, добавила:
— Да и вообще я в той квартире очень редко бываю. Я или здесь, или за границей живу. А на Никитском бульваре самый центр, шум, гарь, машины. Кто бы стал меня там подстерегать? Так что, думаю, это просто случайность. Кстати, как себя чувствует эта бедная девушка?
Волин, не вдаваясь в детали, отвечал, что «бедная девушка» чувствует себя замечательно, и откланялся.
Нужно было теперь отправить криминалиста на место происшествия, чтобы подтвердить случайный характер падения балки, а после этого можно было с чистым сердцем рапортовать полковнику о закрытии дела.
* * *
Дело закрыли, но без работы старший следователь не остался — в производстве были и другие дела. Прошло дней десять, и Волин почти забыл о таинственных дневниках. Коробка с тетрадями тихо лежала у него дома на антресолях и есть не просила, а дневи, как сказано в Писании, довлеет злоба его. То есть думать приходилось о сегодняшних проблемах, а вовсе не о дневниках столетней давности.
Однако утром в субботу позвонил Сергей Сергеевич. В голосе его трепетало торжество.
— Расшифровал, — сказал он, — готово.
И потребовал, чтобы Волин немедленно приезжал к нему домой — читать.
— Прямо сейчас? — удивился Волин, зевая. — Может, по почте пришлете?
Отвечая на этот неуместный вопрос, генерал употребил такие выражения, что Волин понял: ехать все-таки придется, причем не откладывая.
Спустя час он уже входил в знакомый дом на Поварской. Поднялся на третий этаж, толкнул дверь в квартиру — генерал-майор никогда не запирал двери днем, только на ночь. «Бодрит, — объяснял он, — держит в тонусе». Волин осторожно пенял ему на такую неосмотрительность, тот лишь отмахивался: «Судьбу не перехитришь, захотят убить — грохнут и за Кремлевской стеной, прямо в сортире…». А архивы, спрашивал Волин, за архивы ваши не боитесь? Генерал-майор отвечал, что все архивы у него в надежном месте,
