На грани - Зейфур Рамихан

ввела Марину в оцепенение. – Что, если ничего не получится? – Она замотала головой. – Нет, нет, нет. Он обещал, что сделает все возможное.»

Она услышала, как где-то рядом капнула вода. Наклонилась: под трубой, идущей у стены, стояла консервная банка, полная водой. Еще чуть-чуть и вода перелилась бы через край. Марина стиснула зубы, нагнулась и осторожно взяла банку. Вылила воду в раковину и поставила банку на место.

– Даже трубу исправить не может! – прошипела она про себя.

Ей стало неприятно находится в ванной, и она вышла, захлопнув дверь. Ноги понесли ее на кухню. Она открыла холодильник и взяла сковородку со вчерашними котлетами. Внутренний голос что-то лепетал про набранный вес, но не был услышан. Котлета оказалась вкусной, несмотря на то что была холодной.

Когда Антон в следующий раз посмотрел на часы, было уже без половина четвертого. К этому времени все стеллажи в камере слева были пустыми. Антон довольно взглянул на них.

– Сто восемьдесят.

Ему захотелось улыбнуться проделанной работе, но осознание ее бесполезности не дало это сделать. До начала рабочего дня оставалось четыре часа с половиной, а руки и плечи ныли от усталости.

– Еще … – Антон попытался посчитать, сколько ем еще туш осталось перенести, но не смог.

Он поплелся в соседнюю камеру и взялся за тушу со стеллажа. Понес ее в другую камеру.

На часах было около пяти, когда и средняя камера, которую он до этого наполнил, опустела. К этому времени Антон уже сбился со счета. Он пытался посчитать туши на стеллажах, но каждый раз холод атаковал его. Он не давал Антону ни единой секунды чтобы отдохнуть. Но теперь к холоду и усталости добавился новый враг, с которым Антону было сложнее бороться.

Проходя по коридору штрека, Антон вдруг остановился и закрыл глаза. Он понимал, что их нужно открыть и идти дальше, но все тело перестало его слушаться. Он услышал голос:

– Спать. – голос был мягким и нежным.

Антон приоткрыл глаза, чтобы увидеть говорившего, но рядом никого не было.

– Антон, надо поспать, – повторил голос.

Антон улыбнулся. Тут он понял, что с ним говорит туша, которую он обнимал. У нее не было головы, но она все равно говорила с ним.

– Пора спать, Антон. Совсем чуть-чуть.

Веки опять закрылись, тело покачнулось, руки обмякли, и туша, соскользнув, с грохотом упала на пол. Антон тут же открыл глаза и, опомнившись, поднял тушу и понес дальше.

Через какое-то время он увидел, что стены камеры начали исчезать. Потом пол покрылся густой и высокой травой. На ней не было инея. Она начала волноваться и звать его к себе.

– Приляг. Тут тепло и мягко.

Ему захотелось послушаться ее, нырнуть в нее и поспать. Совсем чуть-чуть, а потом продолжить работу. Трава все сильнее и сильнее волновалась и влекла его. Он тоже начал покачиваться. Глаза закрылись. Он почувствовал приятное чувство невесомости. Руки и ноги обмякли. И тут что-то сильно ударило его по губам. Антон тут же очнулся и простонал. Что-то теплое было на губах. Он прикоснулся к ним. Перчатка была красной.

На часах было около шести. Антон все еще шаркал между камерами. Он уже не помнил из какой камеры в какую переносит мясо.

– До смены еще два часа. Два часа. – все повторял он про себя.

Ему казалось, что он ходит между камерами вечность. Слезы текли по щекам и тут же замерзали.

Марина открыла дверь и замерла. Перед ней на половике лежал букет цветов. Она нагнулась и подняла его. Это были ее любимый лилии. Она вдохнула их аромат и на мгновение закрыла глаза. Открыв их, она заметила в букете записку. Вынула ее и раскрыла:

«Нам больше никто не будет мешать. Стас.»