Пришелец в земле чужой - Роберт Хайнлайн

В соседней комнате доктор Тадеус играл в крибидж с Томом Мичемом, приставленным к Смиту сиделкой. Краем глаза доктор следил за датчиками. Увидев, что пульс у Смита замедлился до двадцати ударов в минуту, доктор бросился в комнату к пациенту. Санитар Мичем побежал следом.

Смит колыхался на эластичном покрытии гидравлической кровати. Казалось, что он мертв.

— Позовите доктора Нельсона! — приказал Тадеус.

— Слушаюсь, сэр! — сказал Мичем, — а потом добавил: — А может, сделаем электрошок, док?

— Позовите доктора Нельсона!!!

Санитар выбежал. Тадеус смотрел на пациента, не решаясь прикоснуться к нему. Вошел доктор Нельсон, ступая тяжело и неловко, как человек, долго бывший в космосе и еще не привыкший к земному тяготению.

— Что случилось?

— Две минуты назад, сэр, температура пациента и частота его пульса резко снизились.

— Что вы предприняли?

— Ничего, сэр, согласно вашему указанию.

— Превосходно, — Нельсон взглянул на Смита, потом на датчики, такие же, как в соседней комнате. — Будут какие-нибудь изменения — дайте мне знать.

Он собрался уходить. Тадеус испуганно начал:

— Позвольте, доктор…

— Что «позволить»? Какой диагноз вы ему ставите?

— Это ваш пациент и мне не хотелось бы…

— Ваш диагноз.

— Очень хорошо, сэр, это атипический шок, за которым следует смерть, — уклончиво сказал он.

— Логично, — кивнул Нельсон, — но мы имеем дело с уникальным случаем. Мне уже приходилось видеть этого пациента в таком состоянии. Смотрите!

Нельсон приподнял руку Смита и отпустил. Рука не упала.

— Каталепсия? — спросил Тадеус.

— Называйте как хотите, только не трогайте его. Если что-то случится — зовите меня, — Нельсон опустил руку Смита на постель и вышел.

Тадеус еще постоял, глядя на необычного больного, пожал плечами и вернулся к своему столу. Мичем собирал карты.

— Сыграем еще?

— Надоело!

— Знаете, док, мне сдается, что он уже к утру пойдет под простыню.

— Вашего мнения никто не спрашивает. Можете пойти покурить с охранниками. Мне нужно подумать.

Мичем обиженно заморгал и вышел в коридор, где стояла охрана. Солдаты вскочили со стульев и вытянулись, но, увидев, кто идет, снова сели.

— Что за шум? — спросил высокий морской пехотинец.

— Больной выкидывал коленца, а мы гадали, что же это такое. Дайте закурить, черти! А огоньку?

Другой морской пехотинец достал пачку сигарет.

— А затянешься сам?

— Попробую, — Мичем воткнул в рот сигарету. — Ей-Богу, ребята, я ничего не знаю.

— Слушай, почему к нему не пускают женщин? Он, что, сексуальный маньяк?

— Честное слово, не знаю. Парня привезли с «Чемпиона» и ему нужен абсолютный покой.

— С «Чемпиона»? Тогда все ясно, — сказал первый морской пехотинец.

— Что тебе ясно?

— Ну как? Сколько времени бабу не только не имел, но даже не видел и не дотрагивался до нее. Вот и свихнулся маленько, а врачи боятся, что он как увидит бабу, так удавится. Я на его месте точно удавился бы.

Смит видел, как пришли врачи, понимал, что они пришли с добрыми намерениями, и потому не ушел в себя окончательно.

А утром, в тот час, когда сиделки умывают больных, он вернулся. Ускорил сердце, дыхание и принялся осматриваться. Смит оглядывал комнату, изучал каждую деталь. Он видел свою комнату впервые: раньше, когда его принесли, у него просто не было на это сил. Обстановка казалась необычной; ни на Марсе, ни на «Чемпионе» Смит не видел ничего подобного. Восстановив события, приведшие его сюда из родных мест, Смит был готов принять новый мир, признать его и даже полюбить.

Он увидел еще одно живое существо — с потолка, крутясь на паутине, спускался паук. Смит с восхищением смотрел на паука, готовый признать в нем нового соплеменника и брата по гнезду.

В этот момент в комнату вошел доктор Арчер Фрейм, сменивший Тадеуса.

— Здравствуйте, — сказал он. — Как вы себя чувствуете?

Смит проанализировал вопрос. В первой части он узнал формальность, не требующую ответа. Для второй в его памяти имелось несколько значений. Если эту фразу произносил доктор Нельсон, она имела определенный смысл; в устах капитана ван Тромпа она превращалась в пустой звук.

Смит встревожился; но всякий раз испытывал неловкость, обращаясь с этими существами. Сейчас он приказал себе успокоиться и рискнул ответить:

— Чувствую хорошо.

— Хорошо? — повторил человек. — Сейчас придет доктор Нельсон. На завтрак пойдете?

Смит знал значение всех произнесенных человеком слов, но сомневался, что правильно понял вопрос. Да, он знал, что съедобен, но его не предупредили, что он может пойти кому-то на завтрак. Может быть, это большая честь? А может, запасы пищи настолько истощились, что приходится есть себе подобных? В душе Смита не было протеста, он почувствовал лишь сожаление, что не успел вникнуть в этот мир.

Вошел доктор Нельсон и избавил Смита от необходимости обдумывать ответ. Корабельный врач посмотрел на пациента, потом на датчики и опять на пациента.

— Желудок работает? — это был привычный для Смита вопрос, Нельсон всегда задавал его.

— Нет.

— Ладно, это мы исправим, но сперва надо поесть. Санитар, принесите поднос.

Сначала Нельсон кормил Смита из ложки, потом попросил марсианина держать ложку самостоятельно. Это было нелегко, но Смит ликовал: он впервые обходился в этом мире без помощи. Опустошив тарелку, он решил узнать, кто его облагодетельствовал, позволив себя съесть.

— Кто это был? — спросил Смит.

— Не кто, а что. Синтетическая пищевая масса. Это тебе что-нибудь говорит? Доел? Вылезай-ка из кровати!

— Простите? — Смит знал, что это слово используется, когда необходимо возобновить почему-либо прерванное общение.

— Я говорю, вставай. Пройдись. Сил у тебя, конечно, немного, но если будешь валяться в постели, их не прибавится. — Нельсон открыл кран, выпуская воду из баллона.

Смит отогнал тревогу: Нельсон никогда не делал ему ничего плохого.

Вода, поддерживавшая тело Смита, вылилась, и он оказался на дне кровати среди складок непромокаемой ткани.

— Доктор Фрейм, возьмите больного под руки, — распорядился Нельсон.

Поддерживаемый с обеих сторон под руки и подбадриваемый Нельсоном, Смит кое-как перелез через борт кровати.

— Спокойно! Выпрямись! — командовал Нельсон. — Не бойся, я поддержу.

Смит сделал усилие и выпрямился. У него была хорошо развитая грудная клетка и слабая мускулатура. Еще на «Чемпионе» его постригли и побрили. Доктор Фрейм поразился: мягкий детский рот и глаза умудренного годами старика.