Сегодня - позавчера. Трилогия - Храмов В.

   И я прыгнул из колеи пути, но поздно. Я как обычно - ступил, стормозил. Я видел, в прыжке, приближающийся тёмно-зелёный угол полувагона. Я понял, что не успеваю. Всё. Алес купут. Финита ля комедия. Эта штука не е... не ест, а давит.

   Я не боялся. Совершенно. Страха не было совсем. Его уже давно во мне не было совсем. Уже с десяток лет я ничего не боялся совершенно, даже смерти. Жена говорит, что я настолько тормоз, что не успеваю испугаться. Но я думал совсем не об этом. Последней и единственной мыслью было: "И это - всё? Так Бессмысленно и Бесполезно? Где смысл? И для чего же я жил?"

   Удара не почувствовал. Просто наступила Тьма.

Ничто в Нигде.

   Боли не было. Ничего не было. Полное отсутствие всего. Вообще ничего. Полная, абсолютная темнота. Но, я же думаю! Я мыслю, значит, я - существую. Цитата. Не помню откуда. Я живой. Или как?

   Долго. Сколько - непонятно. Долго-долго ничего не происходило. Потом что-то изменилось. Мне показалось, я начал двигаться. Как двигаться? Непонятно. Тела своего я не ощущал. Ногами не шел. Ничего не ощущал, кроме изменения моего местоположения относительно предыдущего местоположения. Падение? Полёт? Не знаю - как это - полёт? В свободном полёте быть не приходилось. На падение похоже. Тут уж у меня большой опыт, в падениях. Но падал я не вниз, как должно быть, а как-то вбок.

   Ещё изменение - источник света вдали. В кромешной тьме - отсвет далёкой призрачной звёздочки. Как только я увидел едва различимый отсвет, появилось новое ощущение - боль. Боль! Блин, как я не любил боль! Я ужасно плохо переношу боль. Не могу её терпеть, вернее - терпеть её не могу! Ничего никогда не боялся, а боль не переношу.

   Звездочка пропала. Пропала и боль. Повисло опять Ничто темноты. И движение прекратилось.

   Не-ет, так не пойдет! Да, приятно, конечно же, когда ничего не болит (а чему, кстати, болеть-то?), но Ничто меня не устраивает. И я рванулся (чем?) в сторону, где отблёскивал до этого свет.

   Опять появилась звёздочка, появилось падение, вернулась боль. Но, теперь для продолжения падения приходилось прилагать усилия, будто я толкал что-то на подъём горы, хотя тела я по-прежнему не чуял. Да ещё терпеть боль. Это тоже тяжко. Говорят, к боли привыкают. Не знаю. Невозможно привыкнуть к этому мучению.

   Что же там, в конце? Что за свет? Свет, причиняющий боль? Чем я ближе "падал" к нему, тем больнее было. Но я "толкал" "падение" всё сильнее, превозмогая всё усиливающиеся мучения. Когда стало невмоготу терпеть, я стал кричать, орать, потом просто голосить во всю мощь (чего?), но упорно "толкал" к свету.

   И вот Свет залил Всё. Остался только Свет. И Боль. Мука. Мучение.

   - Кто ты? - раздалось громоподобно.

   - Я? - удивился я.

   - Кто я - я знаю. Кто ты?

   А кто я? Кто Я? Имя? Что имя? Как меня зовут? Да все по-разному. Коверкают имя, вешают прозвища. Мама, женя, сын, ребята с работы, одноклассники - все по-разному. Каждый хоть чуть, но иначе. Как я сам себя называю? А кто сам себя называет, ну если сам перед собой? Я и есть Я. Имя - чушь. Придуманный людьми идентификатор. Перед этим Голосом и Болью - имя - чушь.

   А что? Социальный статус? Место в обществе себе подобных? Пыль. Я - пыль. Миг между прошлым и будущим. Выживал, старался, учился, терпел. А сейчас что значит всё это, вся моя прошлая жизнь? Чушь.

   Что я для людей? Для любимой жены, для того набитного мальчугана - сына моего, для матери? Они мне дороги, я им дорог. Я - муж, отец, сын? Со стыдом и болью я вспомнил, как причинял боль обид, невнимания дорогим мне людям. Стыдно. Больно. Плохой муж, плохой отец, никудышный сын. Опять не то!

   А что ещё? Работа? Служба? Не служил. Работу ненавидел. Нет, я - не лентяй. Ну, не больше других. Не было у меня работы, которую можно было бы назвать Делом, заниматься Делом и быть довольным. От всех способов зарабатывания средств к существованию оставался только стойкий осадок Мозгоё...ства. Напрасно потерянное время. Не мог я себя назвать ни Экономистом, ни Металлургом, ни Путейцем. Как один сказал: "Мы поколение Коекакеров". Вот это точно. Но, тоже - чушь.

   - Я не знаю, - ответил, наконец, я, - Я - Никто.

   - Никому место в Нигде. Зачем шел ты на Свет, терпишь Мучение?

   - Не хочу в Нигде. Не хочу быть Никем. А к Свету всегда надо идти. Иначе нельзя. А Мучение? Бог терпел - и нам велел. Терпимо. Это что-то. Лучше Небытия. И так всю жизнь это - НИ. Ни-жизнь, ни-смерть, ни-друг, ни-враг, а всё только - ТАК... Ни то, ни сё. Небытие. Унылое Ничто. Постоянно.

   - Почему шел через Мучение на Свет? Легче же было наоборот?

   - Легче, - согласился я. - Легче не значит лучше.

   - Почему? - опять прогремел гром.

   - По кочану! Не знаю! Так надо!

   - Кому надо?

   - Мне!

   - А ты кто?

   - Я? Я - человек! Мужик! Для трудностей я создан!

   - Помни об этом. Не забывай!

   Раскаты грома катались волнами вокруг. Отдаляясь, приближаясь, схлёстывались друг с другом, дробились друг об друга.

   - Жить хочешь? - спросил тот же голос, но тише, без громовых раскатов.

   - Не знаю. Особо и нет. Только...

   - Только...

   - Родные мои. Нужен я им. Жене нужен муж, сыну - отец, матери - сын.

   - У них будут они. Может лучше, чем ты.

   Если бы у меня была бы голова, я покачал бы ею, были бы губы - поджал бы их.

   - Это врят ли. Будет ли он любить их, как я? Заботиться о них? Никому не доверю. Надо жить. Потому и живу. Для них.

   - Ой, ли?

   - Упрёк справедлив, согласен.

   Раскаты грома совсем стихли. Но что-то гремело всё равно. Это Боль. Мучение уже гасило Свет.

   - Так что же с тобой делать?

   - Не мне, видимо, решать.

   - Не тебе. А чего хотел бы ты?

   - Положи где взял.

   Опять загрохотало, оглушило. Мне становилось всё хуже.

   - Может быть... - пророкотало, - и будет по-твоему. Но будет тебе Испытание. От того как ты пройдёшь его и будет зависеть - Небытие или "Положи где взял". Кто ты?

   - Я! Я - Человек! Русский человек! А ты кто?

   Боль накатывала, как штормовые волны. Боль уже гасила Свет и моё сознание. Кругом темнело. Лишь два светлых пятна осталось.

   - Ты - Бог? - спросил я, но голос мой прозвучал так жалко, тихо, как стон.

   - Нет, - со смешком ответил громоподобный голос, правда, в этот раз - звеня, как в пустом ведре.

   - Я умер? - опять спросил я.

   - Пока нет. И я, как врач, постараюсь этого не допустить.

   Врач? Какой, на хрен, врач? Это...

   Всё исчезло, как будто выключили рубильник.

Привет,

Великое

Позавчера!

   Блин, больно-то как!

   - Терпи, боец, генералом будешь. - Грохотал болтом в пустом ведре голос.

   - Маршалом, гля. Где я?

   - В узловой больнице.

   - Чё я тут потерял? Чё больно-то так? Чё я не вижу ничего?

   - Во, ожил, залопотал. Жить будешь.

   - Куда я, на хрен, денусь! Чё за узловая больница?

   - А ты что, совсем ничего не помнишь?

   - Что я должен помнить?

   - Как твоё имя? Звание? Номер части?

   - Вы с какого дуба попадали? Какое звание? Часть чего? - спросил я и тут крепко призадумался. Часть в купе со званием - что-то воинское, а всё воинское меня обошло далёкой-далёкой стороной.

   - Имя то своё помнишь?

   - Имя? - я решил подстраховаться и потупить. Тяну время. Авось, куда и вытянет само.

   - Амнезия, - другим грохочущим скрежетом донеслось с другой стороны. - Обычное дело при сильных контузиях.

   Точно! Амнезия. Удачно. Можно дальше дурачком прикидываться.

   - Что ты видишь?

   - Ничего я не вижу. Пятна какие-то. И грохочете вы.

   - Все симптомы налицо. Вот ещё что проверим. Чувствуешь? Что чувствуешь?

   - Бьёте по ноге и колите. Хорош! И так всё болит! Обезболивающего дали лучше бы.

   Но просьба моя была проигнорирована.

   - Чувствительность нижних конечностей сохранилась, что говорит о обратимости повреждений спинного мозга. Надеюсь зрение и слух также восстановятся.

   - Что со мной случилось?

   - Контузило тебя при бомбёжке станции. Взрывом отшвырнуло. Ещё и об штабель шпал приложило. Живой - и то чудо.

   - Бомбёжке? Какая бомбёжка?

   - А ты и это не помнишь? Война, батенька. Немец уже и до нас долетает.

   - Ё-о-о! Гля! Твою дивизию! Что за х...ню ты несёшь? Война чёрти-когда кончилась!

   - Не кончилась. - вздох, - И когда она теперь кончиться?

   - А какое число сегодня?

   - Пятое июля. Сорок первого года.

   - Ё-ё-о!..

   - Что?

   - Сознание потерял.

   - Но, уже прогресс. Поздравляю вас, коллега. Такого тяжёлого пациента вернули в наш грешный мир. Если выздоровление пойдёт нормально, ещё и в строй вернётся. Подобный опыт в ближайшее время нам может понадобиться.

   - Точно понадобиться. Фронт катиться на восток. Надо готовиться к потокам раненых.

   - Тут я полностью согласен с вами. А с этим что?