Охота на белочку - Ольга Найдич

— Это не он.

— А кто же?

— Не знаю… еще разобраться надо…

Азель уже потянулся было к Арнелю, но на его плечо легла рука Джелайи.

— Не стоит, — обманчиво ласково сказала она. — Ему ведь еще перед шефом за ошибку отчитываться придется.

Гнев во взгляде Азеля уступил место искренней жалости.

… Тираель был молодым чёртом, всего каких-то семьдесят лет. Но и за эти семьдесят лет он успел обрести среди чертей славу «белого чёрта». Нет-нет, выглядел он точно так же, как и прочие черти — столь же черен и страшен, если встретишь ночью. Выражение это значило лишь, что он был странным чертом.

Началось всё с того, что родился он с рожками — буквально, как в человеческих сказках про чертей. А ведь на самом деле у нормальных чертей никаких рогов нет — и вот поди ж ты, выросли. Потом, с возрастом, они стали менее заметны, но всё же если присмотреться — можно разглядеть.

Но на этом его странности не закончились. До десяти лет он был нормальным чертёнком, как и все, воспитывался в коллективных яслях (семей черти не создают, это противно их коллективной природе). Как и все, учился воздействию на обычную и земную реальности, играл с другими чертями в «попа и чертёнка», подстраивал пакости приятелям и пытался даже шутить над преподавателями. Но в десять лет словно сломался — стал замкнут, перестал участвовать в общих играх и словно бы исчез…

Ему стало скучно. Невыносимо скучно, чего с чертями, в сущности, не случается никогда. И вот поди ж ты… И так бы и остался он в яслях до ста лет (случалось и такое) но была у него одна общественно полезная особенность — он впитывал знания, как губка. Любые, но особенно интересовался Землей.

Ему и сейчас было скучно. Скучно, хотя еще в пятьдесят пять лет его способности приметила Контора, и он стал конторским служащим. Библиотекарем. Или, как громко называли его должность, секторным архивариусом. Он был рад принять это предложение, так рад, как никогда в жизни: оно сулило если не интересную работу, то как минимум поток новых, неожиданных знаний. Но сейчас он понял, что копаться в старых файлах жутко скучно и неинтересно.

Нет, попадались, конечно, и настоящие жемчужины. Вот, например, протоколы Тёмных войн — на полном серьёзе описанные войны между чертями и ангелами. Глупейшее занятие — никто никого не мог уничтожить, однако же в итоге обе стороны почти лишились ресурсов… Воспринимать ли это теперь как миф или как документ — сказать трудно. Дата — пятьдесят тысяч лет назад…

Но гораздо интереснее были документы о Земле. Вот, например, нечто странное: кулинарный рецепт. Салат оливье. Там говорилось, что это очень вкусно. Да, Тираель, конечно, знал, что люди на Земле умеют есть, что без этого они бы не смогли жить — как черти без ресурсов, порождаемых человеческой наукой. Но что такое вкус — он представить себе не мог, как не смог бы слепой человек представить себе свет, а рыба в воде — раскаленную сковородку.

Но это еще что! Земные книги — они будоражили его воображение. Загадочные, сложные и непонятные человеческие отношения… Обособленность, но не доведенная до безумия, как у ангелов… Странный, такой привлекательный мир.

И в отличие от прочих чертей, его ничуть не пугала перспектива оторваться от коллектива, от чертовски великого и чертовски надоевшего информационного поля Ада. Потому что он, в сущности, всегда существовал от него отдельно, и они с этим самым полем дружно делали вид, что не замечают друг друга.

Он мечтал попасть на Землю, но у него не было Механизма Допуска. Простенького такого механизма, микрочипа в карточке, вроде тех, которыми люди открывают электронные замки или рассчитываются в банкоматах. И знаний его было мало, чтобы такую сделать самому — для этого нужен был огромный всплеск энергии.

Лишь трое имели Допуск — участники группы вторжения, но он знал лишь их имена, и то случайно. Говорят, был еще Допуск у главы Конторы… и еще у Главного — потому что он контролировал ресурсы.

В общем, у него не было шансов осуществить свою мечту… Но тут помог случай — из тех, которых не бывает.

Зима принесла в Новохлыновск мерзкий холод, усугубляющийся почти полным отсутствием снега. Это еще раз доказывало, что Бога нет. Ведь если бы он был, то ни в коем случае не допустил бы такого безобразия на вверенной ему территории.

Так думала Лара, нечеловеческими усилиями пробиваясь к выходу из переполненного автобуса. Спрыгнув со ступенек, она поправила на плече сумку, сунула вечно мерзнущие руки в карманы куртки и быстрым шагом направилась к родному дому.

Лара была ученым-генетиком. Звучная должность и ученая степень позволяли ей хоть как-то оправдать мизерную зарплату в глазах подруг, но в общественном транспорте она уже который год ездила «зайцем» — на что не пойдешь ради экономии! Живи она где-нибудь за границей, давно была бы миллионершей, а здесь… Она вовсе не рисовалась, когда думала о таких возможностях. Ибо Лара была не просто одним из людей в белых халатах, всю жизнь выводящих мышей с шестью лапами и не задумывающихся, на кой черт им эти мыши нужны. Уже семь лет она работала над расшифровкой генотипа человека и возможными способами влияния на гены. Этим занимались и занимаются многие ученые, но у них не было того, что было у Лары. Кого, если точнее… У них не было отца-гения.

Василий Песков был феноменом. Достаточно сказать, что на ту работу, которую лаборатория в полном ученом составе и при более-менее новом оборудовании проделала за пять лет, ему в домашних условиях потребовалось не более семи месяцев. Он уже был на пороге величайшего открытия, дающего возможность полностью программировать генотип человека, но… как и все ученые, он был не в меру рассеянным, и однажды, переходя улицу, забыл посмотреть по сторонам. Впрочем, практически все свои знания он передал Ларе.

Из подвала наперерез девушке метнулся черный кот Блад (так называла его сама Лара, потому что вид у кошака был откровенно пиратский). Пробежав почти половину двора, он вдруг сообразил, кто идет, и шустро почесал назад. Лара достала из сумки обрезки колбасы, которой травили их в столовой, и кинула на асфальт, а когда кот начал есть, нагнулась и потрепала его за ухом.

— Тьфу, погань бесовская, — сплюнула старушка-соседка, с отвращением косясь на кота.

Лара не отреагировала на этот выпад, продолжая поглаживать Блада. Но старушка явно хотела продолжения… не банкета, конечно. Монолога. Или, если совсем уж повезет, диалога.

— Ты вот ласкаешь эту погань, а потом дивишься, что болезнь нашла, — поучала старушенция Лару. — Бесовское это животное, всем известно. Черный кот в дом — и черти в дом. В церковь сходила бы, что ли, святой воды принесла, может, и не случится тогда ничего.