Эзумрит - Анна Некрасова

– Уверена, Дал посватается к той, которую полюбит, – сказала Рока. – И неважно, кто там сватался до него.

Девушки не заметили, как подошли к загону. Он был пуст: днем даданы паслись на лугу. Их доили рано утром, перед тем как выгнать на пастбище, и вечером, когда стадо возвращалось в деревню. Неподалеку от загона на деревянном столе молочница Тутрен, полная белокожая женщина с розовыми щеками, разливала молоко из кожаных мешков по кувшинам. На этот раз возле стола вместо обычной очереди топталась лишь жена охотника Крима – Арда. Худощавая, с желтоватой, рано состарившейся кожей, Арда гордилась тем, что открыто говорила все, что думала. А не думала она ничего хорошего никогда и ни о ком. Тамея шумно выдохнула: вот уж кого бы она не хотела встретить сейчас, так это Арду!

Арда взяла из рук Тутрен наполненный кувшин, но уходить не спешила, а отошла в сторону и принялась бесцеремонно разглядывать Тамею.

– Пусть праздник! – сказала Тамея молочнице и протянула кувшин.

– Пусть! – на мгновение подняла золотистые глаза Тутрен.

– Вот смотрю я на тебя, Тамея, – заговорила вдруг Арда тонким дребезжащим голосом, – и думаю: хорошая из вас пара получится! Пат – жених тебе под стать!

Тамея не шевельнулась. Рока от возмущения вытаращила и без того огромные глаза.

– Конечно, хорошая! – продолжила Арда. – Кто же еще на тебе женится? Вон ты какая дылда! Рядом с такой женой любой парень точно недоросток. А Пату выбирать не приходится. Кто за него пойдет?

Рока наконец опомнилась.

– Проваливай, Арда! – буркнула она. – А то от твоей противной болтовни молоко скиснет.

– Дрянная девчонка! – взвизгнула Арда. – И из нее хотят сделать Великую Соху?

– Иди домой, – спокойно сказала ей Тутрен.

Арда, обиженно поджав губы, постояла еще немного, затем потопала, виляя костлявым задом, рассказывать всем встречным, какая гадкая теперешняя молодежь.

Обратно, несмотря на то что в обоих домах остывал завтрак, девушки не спешили.

– Что будешь делать до обеда? – поинтересовалась Рока.

– Пойду на речку, поплаваю с Руйкой, – сказала Тамея.

В деревне Хутти рыбной ловлей издавна занимались исключительно женщины, и все из-за того, что в реке неподалеку обитала водяная дива. Мужчины опасались ходить на реку. Если какой-нибудь бедолага приближался к воде, заслушавшись ее жалобным пением, то не успевал он и глазом моргнуть, как цепкие руки дивы уже навсегда утягивали его в темную глубину реки. Стройная, гибкая, с длинными золотистыми волосами, Руизра – так звали водяную диву – была похожа на женщину. Ее бронзовая кожа казалась теплой и шершавой, но стоило прикоснуться, как выяснялось, что она холодная и скользкая, как лед. Лицо у водяной дивы было почти человеческим, если не считать безгубого рта и круглых глаз с красными белками. Тамея давно подружилась с Руизрой, которая помогала ей ловить рыбу взамен на беседы и угощение. Руя во многом оставалась для девушки загадкой: она забывала все, что случилось с ней накануне, но порой сообщала такое, о чем и знать-то не могла.

– Мне бы тоже хотелось пойти с тобой, вместо того чтобы перебирать сухие листочки и корешки! Представь, я три дня искала в лесу корень горючки, два дня его сушила, да так, чтобы он ни в коем случае не пересох! – Рока очень похоже изобразила Онсиду, когда та втолковывала внучке, как важно точно следовать рецептуре. – А сегодня я должна растереть его в порошок, потом добавить цветы синельника, почки ветродуя и, пока бабушка не уснет, кипятить варево на медленном огне! И как ты думаешь, что из этого получится?

– Не знаю, – тряхнула головой Тамея.

– Средство от трещин на пятках! – Рока поморщилась. – Подумать только, мне уготовано всю жизнь заботиться о чьих-то потрескавшихся пятках и вспученных животах! Уж лучше один раз пережить сватовство Пата!

– Но зато ты станешь, как бабушка, самым уважаемым человеком в деревне после старейшины! – рассудила Тамея.

– Точно, я стану толстой, и у меня вырастут усики!

Подруги расхохотались, но тут же затихли, увидев, что старейшина Луд сидит на лавке, привалившись спиной к изгороди. Густые брови и нос с горбинкой придавали лицу старика суровое выражение, которому совсем не соответствовали его ясные веселые глаза. Старейшину любили, уважали и боялись. Когда-то Луд был охотником, теперь охотниками были два его сына, Эйд и Крим. Старейшина решал, когда и что сеять, сколько припасов делать на зиму, что и на какие товары обменять в городе. Он также улаживал споры. В особо сложных случаях Луд созывал Совет, состоявший из всего взрослого населения Хутти. А поскольку малышей матери всюду брали с собой, то на Совет собиралась вся деревня и в доме старейшины стоял такой гомон, что нельзя было что-либо разобрать. Поэтому чаще Луд интересовался только мнением Великой Сохи.

Девушки замедлили шаг. Старейшина сидел с закрытыми глазами, подставив лицо солнечным лучам, и, казалось, дремал. Тамея и Рока в нерешительности переглянулись: стоит ли здороваться и будить его?

– Пусть праздник, дети мои! – неожиданно приоткрыв один глаз, произнес Луд.

– Пусть, старейшина! – одновременно откликнулись Тамея и Рока.

– День будет хорошим, – сказал старейшина и закрыл глаз.

Тамея, не удержавшись, бросила взгляд во двор напротив: мирно гуляют татки, входная дверь распахнута, в проеме слегка колышется серое полотнище. Туна, жена Эйда, наверное, в доме, а больше там никого быть и не должно. Дал с отцом и младшим братом с раннего утра в лесу. Тамея поспешно отвернулась и тут же увидела Дэвику и Аггу.

– И с чего старейшина взял, что день будет хорошим? – тихонько проворчала она.

Дэвике тоже нравился Дал, и из-за этого девушки не ладили. Дэвика считала себя первой красавицей в деревне. Невысокая, стройная, она носила синюю тунику и черные штаны. В деревне судачили, что Дэвика мучает сестру, заставляя каждое утро плести ей косы. Однако Агга Дэвику обожала и старалась во всем ей подражать.

Сестры остановились, растянув губы в ухмылке.

– Там, ты, случайно, не жениха своего ищешь? – спросила Дэвика, обменявшись с Аггой насмешливым взглядом. – Так он сейчас вон откуда за вами подглядывает!

Рока и Тамея обернулись: за изгородью мелькнула тень.

– У Там нет жениха! – буркнула Рока.

– А как же Пат? – притворно изумилась Дэвика. – Там, не дергай носом, другого жениха тебе не видать!

– А тебе даже такого не видать! – бросила через плечо Рока.

Дэвика под хихиканье сестры прокричала вслед еще что-то, но подруги больше не слушали. Возле калитки стояла Онсида, и Роке это ничего хорошего не сулило. Девушки сильно прибавили шаг, делая вид, что именно в таком темпе и шли всю дорогу.

– Пусть праздник! – вежливо поприветствовала Тамея бабушку Роки.

– Пусть! – отозвалась Великая Соха.

– Ты уже, наверное, заждалась, бабушка? – ласково пролепетала Рока и, кивнув подруге, юркнула во двор.

Онсида поправила свой широкий пояс, на котором висели бесчисленные мешочки с сушеными травами и корешками, и отправилась вслед за внучкой.

Когда Тамея возвратилась домой, вся семья уже сидела за столом.

– Ой, отец, смотри, твоя дочь вернулась! – сделав удивленно-радостное лицо, воскликнула Хида. – Мы уже не чаяли тебя снова увидеть!

Тамея с виноватым видом поставила кувшин на стол и опустилась на свое место. Лавидия, не в силах больше терпеть, схватила остывшую лепешку.

– Ладно, мать, – миролюбиво пробасил Перлас, – не ругай Там. Все-таки не каждый день она замуж собирается.

– Отец! – выдохнула Тамея и закашлялась.

– А чего ты хотела? – накинулась на нее Хида. – Лепешки стынут, семья голодная, а ты гуляешь! Мы решили, что тебе не мешало бы научиться заботиться о других, вот и будешь опекать Пата, благо он совершенно беспомощный.

После этих слов Тамея решила упасть в обморок. Она закатила глаза и стала клониться в сторону Лав, но быстро сообразив, что может придавить сестру, повалилась в другую сторону. Мать и отец с интересом наблюдали за ней, но с места не двигались. Лавидия вскочила с лавки и подхватила голову Тамеи.

– Не бойся, они шутят! Шутят! – зашептала она сестре, энергично подмигивая.

Тамея выпрямилась.

– Ну что, полегчало? – насмешливо осведомилась мать.

Тамея вздохнула и взяла лепешку.

После завтрака Хида подвязывала в огороде стебли радужника. Это нежное растение, усыпанное весной невзрачными белыми цветочками, к середине лета вдруг обрастало крупными плодами, разными по цвету, но одинаковыми на вкус. Лавидия помогала матери, отыскивая палки нужной толщины. Перлас снова уселся за кустом синельника доделывать куклу.

Тамея поспешила на реку, прихватив угощение для водяной дивы. По дороге она заглянула к Роке. Во дворе было пусто, вероятно, подруга корпела над мазью для пяток. Обогнув дом, Тамея вышла на тропинку, спускавшуюся к реке. Солнце уже припекало. В голубом небе ни облачка. Тамея с удовольствием шлепала босыми ногами по теплой живой земле. С двух сторон к тропе вплотную подступали кусты капельника, образуя длинный коридор. Капельником растение прозвали из-за пузырьков, появляющихся на его широких листьях в результате кропотливой работы маленьких насекомых. На солнце пузырьки блестели подобно капелькам воды.