Воспоминания свидетеля Иеговы - С. Мансанарес

Свой выбор я остановил на преподавателе греческого языка. Отец Аре, вне всякого сомнения, был лучшим преподавателем старших классов, человеком необычайной культуры. Он преподавал с великой чуткостью. Его урок всегда был последним и для меня - самым лучшим. Греческий я изучал и в предыдущем классе, но добрых воспоминаний об этом не сохранил - тогда уроки казались мне скучными и неинтересными.

С отцом Арсом все было по-другому. Могу сказать, что именно он подтолкнул меня к серьезному изучению греческого. Я старался увидеться с отцом Арсом в течение дня, чтобы поговорить и обсудить волнующие меня темы. Мы обменивались с ним книгами и обсуждали прочитанное по истории, литературе и философии. Он один был достаточно умен, чтобы отвечать на мои вопросы.

Я подошел к нему однажды и попросил:

- Отче, объясните, пожалуйста, стих Иоанна 14:28. В этом тексте говорится, что Сын менее Отца. Как это возможно, если Сын - тоже Бог?

- Сын Божий был также и Человеком, и как Человек Он менее Отца.

Ответ удовлетворил меня, и я перешел к следующему вопросу:

- Но как вы тогда объясните слова Христа, что Он не знает ни дня, ни часа, когда придет конец? Отец Аре на мгновение задумался:

- Надо посмотреть контекст, чтобы ответить более определенно. - И, немного помолчав, добавил: - Мне кажется, таким утверждением Иисус хотел сказать, что Он не имеет права открывать эту дату во время Своего земного служения.

Этот ответ понравился мне меньше, но я подумал, что, возможно, отец Аре стоит на правильном пути.

- Посмотрите, пожалуйста, вот эти книги.

Вынув из портфеля экземпляр "Истины, которая приводит в жизнь вечную", а также "Он пал, великий Вавилон", я протянул ему первую книгу:

- Здесь содержатся основные положения учения иеговистов. Я был бы очень признателен вам, если бы вы просмотрели ее и сказали свое мнение.

Отец Аре, однако, взял другую книгу и сказал:

- Хорошо, я посмотрю и скажу вам, что думаю об этом.

На следующий день после уроков отец Аре положил книгу мне на парту:

- Я начал читать ее вчера вечером и смог осилить только первую главу. Признаюсь, эта книга стала мне поперек глотки! - Он провел рукой по горлу. - Поистине, я не могу понять, как столь разумный человек, как вы, может тратить время на всю эту ерунду. Ведь вы - мой лучший ученик! Почему вы не ограничиваетесь выполнением заданий и обращаетесь к разным источникам? Советую вам забыть все эти штуки. Не растрачивайте зря свой интеллект!

Его ответ обескуражил меня. Я надеялся получить разъяснение, а не упрек в трате времени на "эти штуки".

- Эта книга показалась вам очень плохой? - спросил я, пытаясь вызвать его на более подробное обсуждение.

- Да, я вам уже сказал, что она стала мне поперек глотки, - он снова провел рукой по горлу.- Послушайтесь моего совета, забудьте все эти глупости! Эти люди даже испанского не знают!

Мой последний шанс остаться в лоне Католической церкви испарился за несколько часов.

На пути к истине

В то время мои мысли находились в таком беспорядке, что я не мог прийти ни к какому решению. С одной стороны, иеговисты привлекали меня, и это были первые люди, которые направили мой разум и сердце к Библии. Они любезно приходили ко мне каждое воскресенье и терпеливо разговаривали со мной по два-три часа. Невозможно было сомневаться, что все, чему они учили, вытекало непосредственно из библейских текстов, которые я начинал запоминать.

С другой стороны, в их учении содержалось множество весьма неясных положений. Например, их точка зрения на смертность души или отсутствие ада явно противоречила тому, что я находил в Библии.

В последующие недели я попытался сравнить их учение с тем, что содержалось в учебнике католической догматики, которую мы проходили на уроках религии.

Вопреки моему желанию, явной победы не было ни с одной, ни с другой стороны, но "свидетели Иеговы" привлекали меня все больше. Когда я упоминал о почитании изображений, Августин приводил мне на память Исход 20:4-5, где Господь запрещает делать изображения и поклоняться им. Когда я спрашивал его о заступничестве Марии и святых, он предлагал мне прочитать первое послание Тимофею 2:5, чтобы убедиться, что нет иного посредника между Богом и людьми, кроме Иисуса Христа. Если у меня возникало беспокойство по поводу чистилища, лучшим аргументом было то, что в Священном Писании нет ни такого слова, ни такого понятия. Августин не сумел ответить мне по поводу текстов, относящихся к аду и к жизни после смерти, равно как и по некоторым другим, но я уже не мог принадлежать к Католической церкви.

В дальнейшем мне пришлось прибегнуть к тысяче хитростей, чтобы не присутствовать на религиозных службах в колледже. Я прятался в библиотеке или же совсем не ходил на уроки в тот день, когда предполагалась служба. Если же мне все-таки приходилось войти в часовню, я или оставался стоять где-нибудь в углу, чтобы не вставать на колени и не произносить ритуальных молитв, или же сидел на скамейке без единого жеста, как статуя.

Такое поведение было довольно рискованным. Несомненно, меня нельзя было еще назвать иеговистом, но и соглашаться с действиями, которые, по моему понятию, полностью противоречили Писанию и его смыслу, я тоже не мог.

Новый толчок

Однажды Августин пришел ко мне с тем выражением грусти на лице, о котором я уже говорил. (В те дни его лицо, отражавшее боль и ревность, производило на меня сильное впечатление.) Он высказывал глубокую озабоченность создавшейся ситуацией, а тон его беседы приобрел почти священную торжественность. Долгие годы потом мне предстояло видеть аналогичное поведение, повторяемое, как по системе, сотнями иеговистов (включая позже и меня самого).

Когда Августин сказал, что не может больше продолжать со мной свои занятия (иеговисты приходят в дом для распространения своего учения регулярно, обычно раз в неделю), на моем лице выразилась тревога.

- Мне очень жаль, Сезар, но мы не продвигаемся вперед. Понимаешь, мы постоянно возвращаемся к одному и тому же, у нас нет прогресса. Ты не принимаешь никакого решения и даже не думаешь креститься, ты по-прежнему остаешься католиком.

Я возмутился и стал утверждать, что во мне не осталось ничего от католика, а напротив, я чувствую себя весьма близким с ним. Я говорил, что нужно только немного терпения, и, может быть, совсем скоро я приму решение. Но это было бесполезно.

- Нет, Сезар, так не может дальше продолжаться. Есть много людей, жаждущих услышать добрую весть о царстве, а я зря теряю с тобой время.

По своей наивности я думал тогда, что Августин собирается отправиться миссионером в какую-нибудь экзотическую страну, так как он говорил мне о своем желании стать пресвитером в объединении. Но он имел в виду не это. С его точки зрения, я был просто помехой для развития их дела, и, стало быть, от меня нужно было избавиться.

В то мгновение мне страшно хотелось заплакать. Я чувствовал себя так, будто Бог оставил меня из-за ожесточения моего сердца. Я осуждал себя за то, что пытался все понять, вместо того чтобы смиренно верить, и теперь должен был навсегда расстаться с Августином. Его переживания о потере времени были оправданны: ведь приближался конец света! Конец! Где же я окажусь, когда наступит конец?

Еле сдерживая слезы, я стал просить Августина дать мне отсрочку, чтобы окончательно во всем разобраться. Всего лишь одну неделю, и я приму решение! Похоже, что моя просьба ему не понравилась, и я должен был еще раз умолять его дать мне дополнительную неделю. Наконец он согласился, сохраняя при этом самый серьезный вид. Я ощутил тогда радость и был горячо благодарен ему - ведь он предоставил мне шанс выжить, когда придет конец!

Я усердствую

Всю следующую неделю я ощущал страшную тоску, пытаясь найти выход. Я вспомнил о книге "Он пал, великий Вавилон", отвергнутой отцом Арсом, и подумал, что, возможно, ответ находятся здесь. Если эта книга убедит меня, я приму твердое решение, если же нет - все брошу,

Я лихорадочно читал книгу. Некоторые ее утверждения показались мне очень странными, как, например, заявление, что Христос и Михаил Архангел - это одно и то же лицо. Но, с другой стороны, весьма живая манера, с какой была истолкована книга Апокалипсиса, еще больше сблизила меня со "свидетелями Иеговы".

В воскресенье, когда пришел Августин, у меня не было конкретного решения.

- Может быть, - взмолился я, - в течение нескольких недель мы изучили бы книгу "Истина, которая приводит в жизнь вечную", и тогда я смог бы лучше разобраться?

Вопреки тому что я ожидал услышать, Августин улыбнулся и объявил, что может предоставить мне еще один, последний шанс. Сердце мое преисполнилось благодарностью. Мое предложение не только не рассердило его, но даже понравилось, несмотря на то, что это задерживало его работу по распространению царства.