Королевская игла (СИ) - Каримова Лука "ЛуКа"

Скальд ушел, но возникли добротная метла, совок, ведро и стопка тряпок.

«Как бы негодовал отец, узнав, чем я занимаюсь». Король всегда считал подобные занятия работой для черни[5], но никак не для аристократов и уж тем более принцесс.

Оталия думала, что она — самое большое разочарование отца. С годами девушка осознала: бесполезно надеяться, что отец станет ею гордиться, поддерживать в тяге к знаниям. Ота делала все, чтобы не быть белоручкой и невеждой, как старшие сестры. Их же участь ничуть не огорчала — они были готовы выйти замуж за богатых и красивых, а если не привлекательных, то хотя бы не стесненных в средствах.

Оталия стала быстро орудовать метлой и совком. Никогда ей еще не приходилось столько чихать. Распахнув окна, чтобы не задохнуться от поднявшейся пыли, принцесса старалась не пропустить ни одного угла и поверхности, все громче ворча на хозяина замка. Затем настал черед вытряхивать постельное белье, покрывала и все, что было в шкафу. От уборки ломило поясницу, нежные руки болели. Кожа на них стала сухой, несколько ногтей сломалось, лицо покрылось слоем пыли, а глаза щипало, словно в них насыпали песка. Из зеркала глядела растрепанная девица, далекая от образа принцессы.

Но чистая комната была ей лучшей наградой. Убрав инвентарь в шкаф, Оталия прошла в ванную. Сбросив пропитанный потом наряд, она отмыла пузырьки и, откупорив пробки, понюхала содержимое:

— Надеюсь, это не колдовские зелья, не хотелось бы облысеть… — но жидкости дивного розового цвета пенились и пахли розами. Привыкшая к всегда горячей ванной с лепестками цветов или экстрактами из жемчуга для очищения и нежности кожи, Оталия с не меньшим удовольствием вымылась прохладной водой без излишеств. Поток постепенно усиливался, и она без проблем привела в порядок волосы.

Обернувшись полотенцем, девушка вернулась в спальню. Из приоткрытого окна тянуло прохладным ветерком, а на подоконнике стояла большая корзина.

Оталия подбежала к ней и отдернула платок, прикрывавший содержимое.

Здесь обнаружились еда и питье, свежая ночная сорочка из дивного, приятного телу материала, теплые чулки из нежной шерсти, а также новое, но более простое, отличное от моды Валентора платье без корсета или узоров изумрудного цвета. Между кожаными шнурками на груди было вплетено воронье перо. Оталия покрутила его в руке и усмехнулась: «С пленницами так не обращаются». Переодевшись в сорочку и поправив завязки на груди, она вытащила из корзины носки. Под ними обнаружился пузырек с запиской: «Несколько капель зелья — и вся одежда и белье будут чистыми».

— Хм! Такого я еще не пробовала, — она подошла к грязному платью и вылила на него пару капель. Наряд обдало порывом ветерка — и потемневшая от пота и грязи ткань с заплатками обрела новый вид. Воздух наполнился ароматом мяты. Оталия проделала то же с постельным бельем, пологом кровати, занавесками и полотенцами.

«Если так и дальше будет продолжаться, то меня все устраивает», — решила она, забравшись под одеяло и с наслаждением вдыхая запах свежего постельного белья, словно его только что забрали с морозной улицы. С этими мыслями Оталия погрузилась в сон.

Наутро дверь в башню оказалась открыта.

[1] Примерно за 165 лет до событий «Вдовы для лорда».

[2] Чаша для разбрызгивания святой воды во время богослужения, разновидность церковной утвари. Установлена в стенах или колоннах католического собора.

[3]Лю́тня — струнный щипковый музыкальный инструмент с ладами на грифе и овальным корпусом.

[4] Море между королевствами Валентор и Некрополь.

[5] Люди из непривилегированных классов, простонародье.

Глава 2

Всю неделю Оталия чувствовала себя опьяненной свободой. Она забыла о стенах дома, строгих взглядах учителей этикета, шепотках придворных, колкостях старших сестер. Принцесса могла выходить из башни и любоваться видами с замковой стены. Дверь, ведущая вниз, была заперта, но Оталия не расстроилась. Ей хватало места, чтобы размять ноги. При всем желании она бы и не смогла покинуть башню. Стена слишком высока, а внизу разверзалась пропасть. Когда густой туман рассеивался, она могла полюбоваться не только захватывающей высотой, но и густым хвойным лесом, зелеными холмами и яркими закатами. «Интересно, далеко ли от замка море…» — думала Оталия, всматриваясь в клубящийся предрассветный туман.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Каждый день ее ждала корзинка с едой, и всегда на дне оказывался какой-нибудь приятный сюрприз: то щетка для волос, то заколка или лента, мочалка и новые пузырьки с мылом, флакончики с целебными маслами.

Жизнь пленницы была для Оталии не в новинку, ведь в отцовском замке она жила практически также. Разве что в более комфортных условиях, но башню золотой клеткой она не считала, скорее, временным убежищем от былых волнений.

«Ищут ли меня? Или отец решил не тратить силы своего мага на похищенную дочь? Ведь помимо меня, у него осталось еще пятеро, и любую из них он может выдать за моего бывшего жениха принца Понтана…» — она вздрогнула и бросила взгляд в ручное зеркальце. Ее глаза расширились:

— О небеса! Что я за сестра?! Король отдаст за этого слюнтяя мою дорогую Одетт!

«Мы с сестрой очень похожи, но лишь внешне. В остальном нежная и ранимая Одетт мечтала о другом человеке. Он давно занял место в ее сердце, а я разрушила эту мечту».

— Наш побег перед моей свадьбой должен был подарить ей надежду... — прошептала она и выбежала из башни с криком. — Скальд! — ее голос эхом разнесся по стене, но чародей не появился. Она прождала его до заката, пока не вернулась в башню и не забылась тревожным сном.

Ей снилась идущая Одетт. Ее всегда румяное личико было мертвенно-бледным, яркие рыжие волосы потускнели. Болезненным пятном на лице горели искусанные в тонких прожилках губы. Еще немного, и из их уголков потекут струйки крови.

Она остановилась перед алтарем, затянутая в корсет и с пышной фатой на голове. Все это одеяние душило ее; позади стоял король-отец и довольно ухмылялся. А рядом с невестой был напыщенный принц с неприятными, злобными глазами. Он схватил Одетт за запястье, и оно с треском сломалось, на пол посыпались кусочки фарфоровой кожи, и сестра обернулась, раскрыв рот в немом крике о помощи. Оталия очнулась и жалобно позвала:

— Скальд!

Она попыталась успокоиться, но слезы не переставали течь по горячим щекам. Соленые капли обжигали.

Кто-то коснулся ее плеча и прокаркал:

— Зачем ты меня позвала, принцесса?

В полумраке его глаза были еще чернее, чем днем. Черты лица сильно заострились, прямой нос напоминал клюв.

— Я прошу вас… тебя помочь. Я должна спасти сестру, — взмолилась она, сжав руки в кулачки.

Ворон сверкнул правым глазом, провел острыми черными когтями по столбику кровати, оставляя на дереве царапины.

— Что я получу взамен?

Девушка подползла к нему и схватила за ворот плаща, на миг ей показалось, что она прикоснулась не к ткани, а ко гладким, холодящим кожу перьям. Оталия не испугалась. Сейчас осознание вины перед сестрой было сильнее страха. Сильнее всего.

— Я готова сделать все.

Чародей накрыл ее горячую руку своей:

— Расскажи мне обо всем без утайки, — велел он.

И Оталия поведала об обедневшем дворянине-писателе, который подарил ее сестре сонет, а затем еще один и еще. Они подолгу общались в саду, и на встречи юный аристократ приносил для Оталии книги, помогал учиться. Но делал это не корысти ради, а потому что любил Одетт. Они мечтали, что сбегут втроем. Поэт будет ждать их на пристани, и они покинут земли отца на корабле, уплыв свободными к лучшему будущему.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Ты положила свою жизнь на алтарь долга перед сестрой? И сейчас хочешь помочь ей? Хотя она не сделала ничего, чтобы высвободить тебя отсюда, — холодно сказал Скальд. В его голосе не было ни сочувствия, ни понимания.

— Откуда тебе известно? – с вызовом спросила Оталия. — Возможно, они ищут меня…