Часы академика Сикорского - Александрова Наталья

В гостиной стояли полукруглый, заново обитый диван, два кресла и небольшой овальный столик, на который так и просился букет цветов в керамической вазе.

Александра представила, как буквально через месяц на этот столик кто-нибудь поставит букет сирени (пожалуй, сюда лучше подойдет белая), дверь на веранду окажется открыта, а на полу будет отражаться свет от цветных стекол. И воздух, напоенный ароматами, будет прозрачен и чист…

В углу гостиной стояли огромные напольные часы, и поначалу Александра приняла их за узкий шкафчик, против света не увидев циферблата.

Часы не ходили, чему Александра не удивилась, но Дарья, хмыкнув, покрутила что-то сбоку, и тотчас послышался скрежет, как будто внутри часов заворочался кто-то большой и железный, и раздался звон. Часы начали бить, негромко и удивительно мелодично. От этого звука колыхнулись кружевные занавески на окне, а солнце еще сильнее заиграло с цветными стеклышками на веранде.

– Какое замечательное место! – не удержалась Александра от восторженного возгласа.

– Ты еще остального не видела, – усмехнулась Дарья.

Остальное тоже не разочаровало.

На первом этаже было три комнаты. В двух жила Дарья со своим профессором, в третьей – Раевские, Лена и Гена. Они преподавали в колледже, который из-за карантина перешел на дистанционное обучение.

Александре достался бывший кабинет академика Сикорского. Очевидно, в быту академик был скромен, так как кабинет имел весьма небольшие размеры. Здесь помещались только узкий платяной шкаф, большой письменный стол и диван, глядя на который Александра засомневалась, не будет ли падать с него во сне, до того он был узок. Но умелец Гена что-то там подкрутил и подвинтил, после чего выяснилось, что диван раскладывается. Однако оказалось, что лучше этого не делать, потому что складывать диван было не в пример сложнее. Александра испугалась, как бы у нее потом не вычли за поломку, и решила, что уместится и так.

Над столом висел большой портрет академика Сикорского, с которого тот смотрел так пристально, что Александра, встречаясь с ним глазами, невольно смущалась. Она даже пробовала завесить портрет легким покрывалом, но заглянувшая в комнату Лена сказала, что это плохая примета.

«Как же я буду раздеваться перед сном – диван-то прямо напротив стола?» – задумалась Александра. Пришлось исхитриться: всякий раз, готовясь ко сну, она открывала дверцу шкафа.

Лена Раевская, рыхлая, веснушчатая блондинка прилично за сорок, говорила мало, а все больше хлопотала по хозяйству и обихаживала своего мужа Гену. Кстати, в доме была и ванна, довольно чистая, и даже стиральная машина.

Мебель во всех комнатах стояла не то чтобы антикварная, но старинная, среди которой попадались и довольно приличные вещи. Например, горка с посудой, дверцы которой были украшены матовыми стеклами с вытравленными на них ирисами. Чистый модерн, утверждал Гена, а он в таких вещах разбирался.

Еще одно помещение на первом этаже, которое и комнатой-то назвать было нельзя – так, чуланчик под лестницей, занимал Митя. Ненормальный айтишник, как охарактеризовала его Дарья.

Чулан с круглым окошком под потолком и правда был крохотный, в нем помещались только раскладное кресло, одноногий столик и картонная коробка, где Митя держал свои вещи. Все это Александре удалось разглядеть, когда Митя ненадолго вышел за пиццей. Дверь чулана он всегда держал открытой, с ноутбуком не расставался никогда и даже за едой стучал по клавишам. Мыши к нему тоже забегали, привлеченные крошками от пиццы. Дарья пробовала ругаться, но Митя на все обращения к нему давал одинаковый ответ: «Мне по фигу!»

Был он довольно неопрятен, но все же иногда мылся, поскольку неприятных запахов не источал, а волосы, которые расчесывал через два дня на третий, завязывал в хвост. Возраст Мити дамы определить не смогли, да и не больно интересовались.

На втором этаже также было несколько комнат.

Две смежные занимали Никита Сергеевич с дочерью Маргаритой. Высокий, с пышными седыми волосами и неизменной тростью с серебряной ручкой в виде сказочной птицы гамаюн, Никита Сергеевич походил на артиста из фильмов прошлых лет, но, несмотря на импозантную внешность, был редкостным брюзгой и занудой. Своим бархатным звучным баритоном он беспрестанно пилил дочь, жаловался на боли в спине, голове и коленной чашечке и вечно был недоволен – то погодой, то шумом, то еще чем-нибудь. Ходил он и правда плохо, тяжело опираясь на трость и проклиная крутую скрипучую лестницу.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Слушая надсадный скрип ступеней и стук трости, Александра однажды спросила у Дарьи, отчего старика не поселили внизу. Дарья пожала плечами и сказала, что они сами выбрали второй этаж – там, мол, просторнее, соседей нет и балкон с видом на сад, летом тенек и пахнет цветами.

Настал черед Александры пожимать плечами. Возможно, летом, сидя на балконе, старикан и угомонится, пока же его ворчание здорово доставало.

Кстати сказать, Маргарита реагировала на отца спокойно – не обижалась, не срывалась, не пускала слезу, а либо во всем с ним соглашалась, либо просто молчала.

Худая, спортивного телосложения Рита работала тренером, но теперь фитнес-центр закрыли и появилась возможность пожить с отцом на природе. Старик же, ясное дело, был давно на пенсии и писал мемуары.

Рассказывая об этом, Дарья фыркнула и добавила вполголоса:

– Насчет мемуаров – полное вранье. Компьютером старик пользоваться не умеет, только изредка царапает ручкой по бумаге, да и то, скорее всего, просто чертиков рисует. Но, с другой стороны, чем бы дитя ни тешилось… Кстати, Рита то же самое говорит.

Последняя комната на втором этаже пустовала. Поговаривали, что в скором времени должен появиться жилец, однако пока никого не было.

Александра услышала деликатный стук в дверь и с изумлением поняла, что за размышлениями съела еще и полпачки сухарей. Нет, так не годится, этак она скоро в двери не войдет! Хотя в этом старом доме двери широкие…

– Саша, – в дверь сунулась Лена, – можно к тебе?

– Заходи, мы тут! – Александра с улыбкой кивнула на портрет академика.

Ей показалось или тот весело подмигнул в ответ? Разумеется, показалось, это просто солнечные блики…

– Я вот о чем хотела сказать, – заговорила Лена, – ты ведь помнишь, что у Даши сегодня день рождения?

Александра об этом благополучно забыла, но сейчас усиленно закивала.

– Даша привезет все для шашлыков, Пабло приготовит, он готовит хорошо, особенно мясо, а с нас – парочка салатов, ну, фрукты помыть, стол накрыть… Выпивки, правда, маловато. Все-таки нас восемь человек… хотя Пабло не пьет, остается семеро, но все равно вина мало.

Пабло пил только кофе и воду, а еще они с Дарьей по вечерам покуривали травку. Про это Лена сообщила под большим секретом сразу после знакомства.

– У меня есть бутылка «Пино Гриджио», – призналась Александра, – взяла с собой, чего дома оставлять…

– Замечательно! Вот и подарок! – обрадовалась Лена. – А я пирог песочный испеку к чаю… у меня свой рецепт. Так пойдем, со столом разберемся!

Заразившись ее энтузиазмом, Александра накинула куртку и вышла в сад. Судя по синему небу и яркому солнцу, день обещал быть если не теплым, то ясным.

Увидев сад в первый раз, Александра восхитилась, какой он большой, на что Дарья заметила: «Это еще что! Вот раньше…»

Выяснилось, что в свое время академику Сикорскому выделили участок аж сорок пять соток – тогда для крупных ученых ничего не жалели, но после смерти академика его поделили наследники. Внучке достался дом и пятнадцать соток при нем, а дальней родне – участок земли с лесом, при жизни академик любил там гулять и даже собирал грибы.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

После начала перестройки, когда цена на землю в Мухине, и так очень дорогая, поднялась до заоблачных высот, этот участок был продан, причем весьма выгодно, а потом, очевидно, его перепродали еще раз, да за такую сумму, которую и озвучить-то страшно, и теперь участком владел очень богатый человек, чуть ли не олигарх.