Пес войны. Трилогия - Ерофей Трофимов

— Теперь мне ясно, откуда взялась подобная наглость, — зло проговорил мужчина и, шагнув вперед, обратился к старшему группы:

— Сэр, я вынужден сделать официальное заявление. Этот человек напал на меня без малейшего повода. Я прошу задержать его и передать в руки полиции для проведения официального расследования.

— Вы будете выдвигать обвинения?

— Да. Прошу предоставить в распоряжение полиции данные свидетелей и пленки с камер слежения.

— Безусловно, сэр, — усмехнулся охранник и, сделав остальным знак действовать, направился в секцию охраны. Парочка, державшая Вилли, дружно шагнула следом за своим командиром, и оператору не осталось ничего другого, как пытаться перебирать ногами в заданном направлении.

Убедившись, что все идет по плану, седой удовлетворенно кивнул головой и развернулся, собираясь отправиться обратно в курилку, как Джо, со словами: «Не так быстро, мистер!» — подскочив, ухватила его за рукав. В следующую секунду седой, каким-то ловким финтом вырвал свой рукав из ее пальцев и сжал ладонью запястье Джо.

Рука Джо словно угодила в стальной капкан. От удивления и боли ее рот и глаза стали напоминать три ровные окружности. Она попыталась вырваться, но седой только сильнее сжал пальцы, и Джо почувствовала, как кости предплечья трутся друг о друга.

— Только попробуйте еще раз прикоснуться ко мне, и я вспомню главный девиз феминисток, что к женщинам нужно относиться без оглядки на их пол. Сломаю челюсть на «раз, два», — тихо прошипел седой, но это было сказано так, что спина Джо покрылась холодной испариной.

Сообразив, что это не пустая угроза, Джо судорожно сглотнула и медленно потянула руку из его пальцев. Увидев, что ее боевой запал кончился, седой разжал пальцы и, подобрав чемодан, двинулся следом за командой охранников, а Джо так и осталась стоять в проходе, изумленно глядя вслед седому и потирая онемевшую руку.

Следующие три дня она только и делала, что отвечала на вопросы полиции, заполняла бумаги, расписывалась и платила. Платила буквально за все. Билеты на рейс пропали, чемоданы с оборудованием были сданы на принудительное хранение как бесхозные — она просто забыла про них в суматохе, — и, как результат, ей с Вилли пришлось выслушать немало интересного от шефа, оравшего в телефонную трубку так, словно его кастрировали без наркоза.

Рут в очередной раз увязалась за своим старшим братом и снова, как обычно, не успела. Мальчишки лихо проскочили по узенькой тропе, уверенно крутя педали своих велосипедов, и, вздымая клубы пыли, исчезли за густыми кустами акации.

Убедившись, что ждать ее никто не собирается, Рут остановилась и слезла с велосипеда, раздумывая, как поступить. Прекрасно зная, что будет дальше, она закусила нижнюю губу, решая, катить ей велосипед по тропе вручную или развернуться и направиться к дому, по дороге оглашая окрестности громким ревом.

Результат этих действий она знала заранее. В первом случае мальчишки успеют искупаться и примутся носиться по пляжу, гоняя мяч, а ей в очередной раз придется сидеть на песке, с завистью глядя на веселье. Во втором — мать пожалеет ее, даст что-нибудь вкусное и устроит Питу головомойку, после которой он снова начнет делать ей гадости, обзывая ябедой, дразня и отказываясь с ней играть.

Ссориться с братом ей совсем не хотелось. Он мог стать настоящим ночным кошмаром, если его сильно достать. Даже мать, умная, сильная женщина, не могла справиться с этим сорванцом. Вбив себе что-то в голову, Пит превращался в настоящее чудовище, и для Рут начинался сущий ад. Все ее вещи непонятным образом пачкались и связывались в узлы, утреннее молоко приобретало отвратительный вкус, а двери дома непонятным образом захлопывались и запирались. Самое интересное, что сам Пит в такие моменты умудрялся оказываться совершенно в другом месте, и матери не оставалось ничего другого, как удивленно разводить руками.

В общем-то, Пит был не самым плохим братом. Просто ей еще не хватало сил, чтобы поспевать за ним, а ему не хватало терпения подождать. Он вообще не отличался терпением. Любая задержка воспринималась мальчиком как покушение на его свободу, что вызывало бурную ответную реакцию. Тем не менее Пит не раз защищал ее от других мальчишек в школе, заставляя отступать даже парней старше себя.

Наконец, приняв решение, Рут медленно покатила велосипед по тропе, надеясь, что мальчишки еще не соберутся обратно к тому моменту, когда она их догонит. На этот раз ей повезло. Свернув в очередной раз, тропа вывела ее на дикий пляж, давно уже облюбованный мальчишками как место для игр, свободное от взрослых ограничений. Но на этот раз мальчишки не плескались в воде, а нерешительно топтались на берегу, пытаясь придумать, что делать дальше.

Рут подошла поближе и вместе с мальчиками уставилась на небольшую табличку, ясно гласившую, что большая часть этого пляжа — теперь частная собственность. Немного дальше, на пригорке, работал экскаватор и тарахтела еще какая-то техника.

Переглянувшись, ребята неопределенно пожали плечами и мрачно оглядели стройплощадку.

— Ну, чего делать будем? — мрачно спросил толстый Джейк.

— Не знаю, но думаю, что в последний раз искупаться нам никто не помешает, — проговорил Пит, исподлобья глядя на работающую технику.

— Не стоит, Пит, — жалобно попросила Рут брата. Она прекрасно знала это выражение его лица. Стоило ему вот так насупиться, и переупрямить брата не смогла бы даже упряжка мулов.

Но искупаться у ребят не получилось. Стоило им зайти за табличку и выбраться на пляж, как тут же появились несколько рабочих под предводительством седого мужчины с очень красивой тростью в руках. Ребят быстро поймали и передали в руки полиции.

Через час Пит и Рут сидели перед разъяренной матерью и выслушивали очередную гневную отповедь о том, как ей тяжело, как много она работает, пытаясь их обеспечить, и какие они неблагодарные, раз заставляют ее волноваться из-за своего безответственного поведения.

Решив немного отвести от себя гнев матери, Пит принялся рассказывать ей, что ничего плохого они не сделали, а просто хотели поиграть. А тот хромой, который с тростью, угрожал им и говорил, что в следующий раз скормит их акулам.

Рут, совершенно не умевшая врать, только краснела и низко опускала голову, чтобы спрятать полыхавшее лицо. Но матери уже было не до этого. Услышав, что ее отпрыскам угрожали, она рванула к дверям, растеряв от ярости последние остатки разума.

Пронесшись по улице словно торнадо, Сара, тридцатипятилетняя вдова, проводившая ежедневно по полтора часа в спортзале и воспитывавшая своих детей в духе патриотизма и честности, ворвалась на стройплощадку и с ходу бросилась на обидчика с кулаками. Дальнейшее она вспоминала как кошмарный сон. Ей удалось добежать до стоящего спиной седого мужчины и занести над его головой карающую длань, но в последний момент он, словно по волшебству, резко шагнул в сторону, и его крепкая разукрашенная трость с размаху соприкоснулась с ее ягодицами. Взвизгнув от неожиданности, Сара пронеслась по инерции еще пару метров и, споткнувшись, рухнула на песок. Встать ей удалось уже только с помощью полиции. Задыхаясь и визжа от ярости, она попыталась добраться до обидчика, но стальные челюсти наручников быстро привели ее в чувство.