Проклятие Змея - Олаф Локнит

Молодой оборотень, решив скрасить мое уединение, явился на переднюю палубу дракона, украшенную мордой невиданного полульва-полуорла на длинной шее. Асиры уверяют, что подобные деревянные фигуры призваны запугивать противника и отгонять злых морских духов. Кстати, именно благодаря таким вот устрашающим головам, нордхеймские корабли и прозвали «драконами»

Я, укутавшись в два шерстяных плаща и дополнив их меховой накидкой, смотрел вперед, в серебристо-черную морскую ночь и пытался поразмыслить о происходящем. Темвик, хоть и молод, но разумом отнюдь не умален — будет с кем обсудить некоторые неприятные соображения, ставшие посещать меня с пугающей частотой.

— Здорово, правда? — зачарованно сказал Темвик, прищурившись взирая на ночное море.— Совсем другой мир.

— Другой, — согласился я. — Со своими законами, обитателями, правителями. Даже со своим волшебством. Недаром на Полуденном Побережье, в Мессантии существует гильдия магов — Повелителей Стихии Воды...

Море — пронзительно-черное, с редкими сероватыми полосками гребней волн. Небо наоборот, выглядит покрывалом темно-синего бархата, усеянного кристаллами горного хрусталя. Огромный, от горизонта до горизонта, звездный мост и ущербная луна дают достаточно света, чтобы видеть близкие льдины — они мерцают мириадами блесток и кажутся гигантскими плавучими драгоценностями, недоступными и опасными. У подножия ледяной горы видна более светлая полоска прибоя, и поэтому внимательный кормчий заметит ледяную глыбу за много тысяч шагов.

Отличная слышимость — я различаю, как на идущем в четверти лиги позади кнорре кто-то ругается из-за корма для лошадей, а на замыкающем караван боевом драконе затянули песню. Каждое судно обозначено факелом на носу и на корме, так что для стороннего наблюдателя наш караван должен выглядеть цепочкой из десяти оранжевых огоньков, плывущей на полуночный закат, в беспредельную даль Великого Океана.

Итак, «розыгрыш» барона Юсдаля завел нашу компанию на самый край света. Библиотекарь, дерзновенно возжелав пошутить над королем и придумав потерянный (якобы...) клад, получил свое: мы покинули весеннюю Аквилонию, мерзнем в Полуночных морях на нордхеймских лодьях, и собираемся отыскать то, чего наверняка не существует — клад царя Нифлунгов Тразариха.

То есть клада «почти» не существует и мнения в нашей компании разделились (хотя каждый держит свое при себе).

Хальк, например, убежден, что клад он выдумал на основании древней и мутной легенды позднекхарийской эпохи, высосав, как он выразился, все сведения о сокровищах из пальца и бездумно ткнув означенным перстом в карту. Перст его милости указал на остров Вадхейм — значит, клад зарыт именно там! О, Истина, как ты близка и легко достижима!

Иную точку зрения представлял маркграф Ройл, богатый дворянин, интересующийся стариной. С Ройлом мы познакомились в Таранти при весьма малоприятных обстоятельствах, но сейчас речь не об этом... Маркграф, годами исследуя легенду о Нифлунгах, пришел к убеждению: клад действительно существует, однако над ними тяготеет нечто вроде проклятия. Вывод: лежал клад спокойно тысячу лет, пускай лежит еще столько же. Незачем беспокоить древнее волшебство.

Третьим мнением владел прямолинейный Конан. Он твердо поверил в истинность выдумки Халька и собрал экспедицию, дабы пополнить отощавшую Аквилонскую казну, да и сам захотел проветриться после годового безвылазного сидения в Тарантии. Клад закопан на острове и мы его обязательно найдем!

Мнение четвертое принадлежало... Не знаю, как бы поточнее выразиться. Конан наименовал этих субъектов «конкурентами». Происки означенных конкурентов начали донимать нас еще в Тарантии и выразились в цепи довольно скверных происшествий — начиная от похищения Темвика и маркграфа Ройла предводителем большой Тарантийской банды, неким Дораном Простецом, и заканчивая наглейшим нападением на библиотеку королевского замка, с пожаром, вселенским переполохом и убийствами. Кроме того, я постоянно ощущал, как за мной следит чужой маг, которого я никак не мог обнаружить, поскольку наши силы были приблизительно равны и он слишком умело отводил мои заклятия.

Следующим сюрпризом оказалось нападение на королевский отряд одного из пиктских племен, в долине реки Унера. Как удалось достоверно выяснить, пиктов наняли какие-то аквилонцы и дали незамысловатый приказ: всадников истребить, пленных не брать, добычу забрать себе, а потом раз и на всегда забыть о случившемся.

Так бы оно и произошло, не явись крайне своевременная помощь. Оказывается, у помощника Конана по «Дикой сотне» (так в городе называли отряд варваров-телохранителей набранный королем), нордхеймского ярла Торольва, поблизости жили друзья — крупное и воинственное племя вези. Именно вези, во главе со своим риксом-вождем Атанарихом и пришли на подмогу в тяжелую минуту:

А вот далее начались чудеса в решете. Когда исход боя между пиктами и вези, защищавшими наш отряд был еще неясен, прибыло дополнительное подкрепление в виде рыцарской конницы, неким волшебным образом очутившейся на склонах Закатных Киммерийских гор. Латники разогнали и перебили дикарей, после чего попросту ретировались, не представившись и не дав понять, кого же благодарить за доблесть и требуемое содействие.

От подобных чудес даже у здравомыслящего Конана голова кругом пошла. И понятно отчего: тяжелая конница рыцарей, это не просто множество соединенных вместе коней, всадников, доспехов и мечей. Это еще и обоз, и фураж, и снабжение людей пропитанием, и прислуга-оруженосцы, и перевозная кузница, где можно чинить поврежденные доспехи и подковывать лошадей.

И бродячий бордель, наконец!

А тут благородные господа явились, мечами помахали, копьями потыкали и непринужденно смылись, будто на прогулку съездили...

Эту загадку мы общим решением отнесли к разряду сказочно—неразрешимых, и порешили впредь о рыцарях под синим знаменем не упоминать.

Затем мы погостили у Атанариха, набрали из его воинов охрану в числе шести дюжин мечей под рукой сына атанарихова, молодого Гебериха, и с тем отбыли в Рагнарди, нанимать корабли.

Два дня в море. Если повезет, завтра днем я ступлю на твердую землю острова Вадхейм. И, наконец, смогу по-человечески покушать.

— Тотлант, ты ведь знаешь, оборотни способны чувствовать, — сказал Темвик, устраиваясь рядом. — Понимаешь, о чем я?

Я понимал. Расе оборотней было свойственно гораздо более обостренное чутье. На все — на радость, на опасность, на волшебство, на смерть. Не знаю, благо это или проклятие, но я не хотел бы владеть даром обостренного предчувствия, причем не ясно оформленного в мыслях и видениях, а выраженного в подспудном беспокойстве.