Крот. Сага о криминале - Виктор Мережко

Автомобили, расстреляв Кобылу и его свиту, рванули в ближние переулки и, распугивая и укладывая на землю случайных прохожих, исчезли, словно их здесь и не было.

Кузьмичев сидел, потрясенный увиденным, не успев ни осмыслить происходящее, ни выскочить из машины, ни открыть стрельбу.

К месту происшествия уже неслись милицейские машины с включенными сиренами и фарами.

В кабинете, несмотря на кондиционер, было душно.

Гурин был зол и хмур. Какое-то время он расхаживал по кабинету, заставляя подчиненных – а их было человек пять – ждать и напрягаться. Наконец остановился, оглядел всех по очереди.

– Кузьмичев!.. – ткнул он пальцем.

Тот встал.

– Ваша оценка.

– Думаю…

– Вы не думайте, а излагайте!.. Думать надо было раньше!

Кузьмичев удерживал спокойствие.

– Убийство Сережи-Самбо было очевидно связано с Кобылиным. Соответствующую акцию против самого Кобылина следовало ожидать в самое ближайшее время. Что и случилось.

– Кто был ответственным за наблюдение у «Снегиря»?

– Я, товарищ майор.

– Почему отпустили машины слежения?

– Как я понимаю, были еще люди, ответственные за операцию.

– За операцию – да. За конкретный участок – вы. Почему машины покинули ваш участок?

– По моему недосмотру. Если хотите, по личной неопытности.

– Вы не понимали, что стрельба за два квартала – отвлекающий маневр тех, кто готовил операцию против Кобылина?

– Когда понял, было уже поздно.

Гурин сел за стол, закурил.

– Почему вы оставались в автомобиле, когда убивали Кобылина и его людей?

– Что мне следовало делать? – удивился Сергей. – Подставляться под пули?

– Это вы у меня спрашиваете? – стукнул кулаком по столу майор. – Элементарно – запомнить номера автомобилей, из которых стреляли, вы могли? Могли хотя бы для собственного успокоения разрядить обойму по налетчикам? Но не отсиживаться в салоне служебного автомобиля!

– Я никогда, ни в одной ситуации не отсиживался, товарищ майор, – спокойно произнес Кузьмичев. – Прятаться – не в моем характере.

– Не знаю, может быть. – Майор был решителен. – Но в данном случае вы повели себя именно так… Вы и ваши подчиненные были беспомощны и бездарны, как сопливые щенки.

Кузьмичев помолчал, негромко спросил.

– Я могу идти?

– Куда?

– Писать рапорт об увольнении.

Майор внимательно посмотрел на него.

– Вы хорошо подумали?

– Подумал плохо, но решил твердо. Трусам в милиции делать нечего.

– Абсолютно с вами согласен. Идите.

– Спасибо.

Кузьмичев был уже возле двери, когда майор окликнул его:

– Лейтенант!

Тот остановился.

– Пока дверь не открыл, подумай как следует.

– Я подумал.

– Уйдешь из милиции, Кузьмичев… будет полный каюк. Учти.

– Уже учел. – И вышел.

«Форд» и «жигуль» благополучно покинули город, выскочили на неширокую загородную дорогу, проехали еще около километра и свернули сначала на одну проселочную дорогу, затем на другую.

Добрались до глухого, отдаленного от всякого жилья, места, остановились.

Юра вальяжно выбрался из «форда», кивнул напарнику:

– Выйди, подышим.

Тот с пониманием выполнил приказ, посмотрел на выходящих из «Жигулей» двух других парней.

– Тоже хотят дыхнуть.

– А куда им деваться? – коротко засмеялся Юра.

Достал из кармана две объемистые пачки долларовых купюр, пошел навстречу подельникам, протянул по пачке каждому из них:

– Благодарю за работу.

– Всегда рады. Обращайтесь по надобности.

Все обменялись рукопожатиями, даже свойски подмигнули и стали расходиться к своим автомобилям. И в тот момент, когда киллеры-подельники, посмеиваясь и радуясь заработку, открывали двери «Жигулей», чтобы сесть, Юра и его напарник выхватили из салона «форда» автоматы и послали тучу свинца в спины парней.

Те свалились на сиденья, напарник Юры мигом бросился к «Жигулям», бросил в салон гранату и понесся обратно к «форду».

Юра ждал этого момента. Оскалившись, вскинул автомат и в упор изрешетил парня с головы до ног. После чего с коротким и радостным возгласом запрыгнул в заведенный «форд» и на сумасшедшей скорости помчался прочь.

Сзади с грохотом взорвался «жигуленок».

Было уже за полночь, но Кузьмичевы не спали. Лежали в постели при слабом ночнике, разговаривали негромко и с желанием понять друг друга.

В кроватке ворочалась, по-детски громко посапывала дочь.

– Ты не проработал даже двух недель, Сережа, – сказала Анна.

– После такого разговора оставаться было нельзя.

– А что теперь?

– Наймусь в охранное.

– Чтобы когда-нибудь пристрелили, как этих у Кобылина?

– Но не сидеть же без дела.

– Может, что-нибудь другое?

Кузьмичев с усмешкой посмотрел на жену.

– Что?

– Не знаю. Скажем, какой-нибудь бизнес. Ты еще молодой. И не такой уж глупый.

– Спасибо. – Он улыбнулся, обнял жену. – Аннушка, дорогая, ты не за того вышла замуж и не от того родила. Я ничего не умею, кроме как воевать. Стрелять, защищать. Не скажу – убивать, но при защите тоже убивают… Какой у меня может быть бизнес? Киллером? До этого я еще не дожил. Да и вряд ли доживу. Киллер – сознательный убийца. А я не убийца. Я хочу защищать. Тебя, дочь, всех тех, кого никто не может или не хочет защитить. Государство хочу защищать!.. И, как ни странно, получать за это деньги. Потому что я тоже хочу есть… и должен кормить… тебя, дочку.

Анна с удивлением смотрела на мужа.

– Я никогда не слышала от тебя таких слов.

– Я никогда и не сказал бы их, если меня не приперли. Я выйду, выкручусь, выпутаюсь, но хочу, чтобы ты кое-что понимала и была бы моей союзницей.

Она обняла его.

– А я и так твоя союзница.

– Неужели?

– Правда.

– А я уж начал было сомневаться.

От обиды Анна даже приподнялась.

– Ты чего, Кузьмичев, окончательно сбрендил?

– Сбрендил. От любви.

– Да ну тебя.

– Клянусь. От того, что у меня есть ты, дочь!.. У меня есть кого защищать.

Они обнялись и стали целоваться.

Кузьмичев устроился работать в суперпупер-маркет.

Этот громадный супермаркет был одним из первых в городе и, пожалуй, самым крупным.

К диковинному магазинищу бесконечно подъезжали автомашины, нагруженные всякой снедью – ящиками с колбасами, с водой, со спиртным, с сырами, с овощами, фруктами. Были упаковки с заморскими бытовыми приборами – чайниками, утюгами, пылесосами, посудой.

Грузчики, одетые в яркую униформу, работали как заводные, разгружая одну машину за другой. Сергей не ходил на перекуры, не ждал, когда кто-то первым возьмется за груз, работал быстро, ловко, выделяясь среди прочих силой, сноровкой, выносливостью.

Обедали грузчики в небольшой комнате. Их здесь было человек десять, ели принесенную с собой еду быстро, молча, сосредоточенно. Разговаривать им было не о чем, да не особенно и хотелось.

В комнатку протиснулся плотный человек из администрации, махнул Кузьмичеву.

Тот отставил еду, вышел.

– Хорошо работаешь, – сказал человек.

Сергей усмехнулся, кивнул:

– Как все.

– Хотим предложить должность бригадира.

– Не надо.

– Зарплата почти вдвое больше.

– Нет. Хочу быть рядовым.

– Напрасно.

– Может быть.

Администратор с иронией посмотрел на него, улыбнулся.

– Либо умный, либо дурачок.

– Наверно, и то и другое.

– Смотри, пожалеешь.

– Уже жалею.

И снова работа: бесконечная череда нагруженных машин, бесконечные упаковки и коробки, бесконечное курсирование грузчиков от машин в магазин и обратно.

Работа закончилась с наступлением темноты. Усталость разлилась по рукам, ногам, плечам. Хотелось быстрее домой – к жене, к дочке.

Кузьмичев, прикупив кое-что из продуктов, вышел из самого обычного магазина в своем районе, зашагал с полиэтиленовой сумкой по улице. Прохожих было мало, лишь в сквере на скамейке бренчала на гитаре молодежь, да какой-то кавказец усиленно убеждал белокурую девицу в своей пылкой любви.

Кузьмичев завернул в глуховатый сквозной двор, прошел уже почти до следующего выхода, как неожиданно рядом с ним, почти вплотную, тормознула машина, из нее выскочили двое парней, сильных и накачанных. Схватили за руки и потащили в салон.

Он, отбросив сумку с продуктами, стал отбиваться. Ударил одного, второго, в какой-то момент ему почти удалось вырваться, он бросился, спотыкаясь и падая, бежать, но его догнали, мощным ударом сбили с ног и, сопротивляющегося, потащили в машину.

Кто-то из прохожих, увидев происходящее, закричал, зовя на помощь. Но Кузьмичева уже затащили в салон, и автомобиль с визгом сорвался с места.

Остановилась машина за городом, на темном пустыре.