Гном Гномыч и Изюмка - Агнеш Балинт

Изюмка сам все сделал: и свеклу на кусочки порезал, и капустки с картошкой добавил, и постным маслом сверху полил. Потому что он такой: ежели уж одолеет свою лень, то лучшего помощника Гномычу и искать не надо.

РЕПЕЙНИК

Когда Изюмка ходил на прогулку с мышкой Кишмишкой, от этого получались одни только огорчения. Хитрая Кишмишка обязательно что-нибудь да найдет по дороге: то красивое голубиное перо, то разноцветный камешек или сучок древесный, похожий как две капли воды на гномика.

А Изюмка никогда ничего не находил. Конечно, если бы он принялся рыть пятачком землю, он бы тоже нашел что-нибудь: может, пуговицу, а может, какую-нибудь кость завалящую. Или черепок, или ржавую подкову, или желудь. А может, даже вполне вкусный корешок. Да только в такую стужу кому охота в земле копаться? Только свой пятачок о мерзлую землю исцарапаешь.

И все же как-то раз Изюмке тоже повезло: на краю канавы он нашел прошлогодний сухой репейник.

– Смотри-ка, что у меня! – с гордостью похвастался он Кишмишке.

Но мышка только носик презрительно сморщила:

– Фи! Подумаешь, прошлогодний репейник! На что он годится! Корзинку из него не сплетешь. Один мусор – только и всего!

– И никакой не мусор! – гордо встал на защиту своей находки Изюмка. – Еще как сгодится.

– На что?

Изюмка посмотрел вокруг себя. Действительно, на что может сгодиться прошлогодний репей?

Над ними, тяжело махая крыльями, пролетел старый Грач. Изюмка обрадовался:

– Смотри, Мышуля, я сейчас запущу репейником в этого грача! Знаешь, как здорово репейник прилипает к перьям!

И точно! Комок из колючек репейника ракетой взмыл вверх и так ловко вцепился в оперение старого Грача, что тот ничего и не почувствовал.

– Ух, до чего же ты меткий! – восторженно пропищала Кишмишка. – Это надо же! Влет птицу бьешь, без промаха!

Изюмку прямо-таки распирало от гордости, когда он шел домой.

Но дома его ждали неприятности: возле печки сидел дядя Грач, а на крыле у него болтался комок репейника.

– Знал бы я, что он к нам в гости летит, разве стал бы в него кидать?! – испугался Изюмка. – Что теперь скажет Гном Гномыч?

Закручинился Изюмка и даже забыл поздороваться. Но Гномыч напомнил поросенку об этом.

– Ветер, навер-р-рное, унес с собой его голос, – вежливо предположил Грач. – У меня вон тоже, пока я летел, совсем смер-р-р-зся клюв. И крыльев своих я почти не чую!

С этими словами Грач растопырил крылья, чтобы погреть их возле теплой печки.

– Смотри-ка! – воскликнул вдруг Гномыч. – Что это за клубок у тебя там на крыле?

Подслеповатый Грач принялся крутить-вертеть головой, пока и сам не разглядел у себя в перьях клубок репейных колючек.

– Пррроклятие! – сердито каркнул он. – Пррра-во, ума не прр-риложу, где к моим перррьям мог прр-рицепиться этот ррре-пей?

– Наверное, где-нибудь на лугу? – предположил Гномыч, но Грач возмущенно закаркал:

– Не прри-ходилось мне сегодня пррриземляться ни на каких лугах. Тем более, что я торрропился. Готов пррревратиться в черррвяка, если это кто-то в меня нарочно не бррросил рррепейником!

– Да кто же это посмел? – вскричал Гном Гномыч и удивленно посмотрел на Грача.

– Кто? Пррростите, сейчас прррипомню! Скорррее всего, это озорррники бельчата. Они живут в дупле на самом кррраю дубррравы.

– Это вполне возможно. Бельчата иногда швыряют вниз, на землю, ореховые скорлупки.

– Скорррлупки – всего лишь беспорррядок! А рррепейник – это уже бесспорррно мусоррр! И этим мусоррром они забрасывают меня, ста-ррр-ого порррядочного Грррача!

Гномыч всплеснул руками.

– Что за времена! Что за нравы! Возмутительно!

– Нет, мимо этого я не могу так пррросто пррролететь! Я им этого не прррощу. Моррроз не моррроз, а я тотчас же поднимаюсь на крррыло и лечу на улицу Кузнечиков в ррредакцию журррнала, «Клюв»! Я буду жаловаться! Какое безобррразие!

– Конечно, – одобрил его решение Гномыч. – Такие хулиганы заслуживают, чтобы их пропечатали в журнале!

Грач швырнул в печку репейник и, попрощавшись с Гномычем, направился к выходу. Но на пороге он споткнулся об Изюмку.

– А ты чего сидишь здесь в темноте? – удивленно вскричал он.

– Ох, дядя Грач, – захныкал Изюмка. – Пожалуйста, не подавайте жалобу на бельчат!

– И он же еще бер-ррет их под защиту! – возмутился старый Грач. – Этих прррохвостов, этих озорррников!

– Верно, Изюмка, зря ты суешь свой пятачок во все, о чем даже понятия не имеешь, – сделал поросенку замечание Гномыч.

– Имею! Об этом я имею понятие, Гномыч! Точно знаю, что это не бельчата швырялись репейником в дядю Грача! – заплакал Изюмка.

Грач от удивления даже клюв разинул:

– Не бельчата? Кто же тогда?

– Кто-то еще, – пропищал Изюмка едва слышно, словно мышонок.

Старый Грач даже не разобрал его слов.

– Кто, кто? – с любопытством наклонился он к Изюмке. Но Гномыч, который и слышал лучше, а главное, лучше знал Изюмку, поспешил вмешаться:

– Ладно, сосед Грач, я уже догадываюсь, чьи это проделки! И я сам поговорю с ним как подобает. Чтобы он впредь знал, как швыряться в тебя репейником!

Тут уж и старый Грач понял, что к чему. Посмотрел строго на Изюмку, слегка шлепнул его по спине крылом и вылетел за дверь.

А в тыквенном домике наступила мертвая тишина. Такая мертвая, что Изюмка даже хрюкнуть не смел. И только смотрел, весь похолодев, на Гномыча. А тот щелкнул его как следует по макушке и строго-престрого сказал:

– Если я еще хоть раз услышу про тебя такое, гулять больше не пойдешь. Ни с Кишмишкой, ни с кем вообще!

Изюмка совсем понурил голову. И вдруг чувствует, что Гномыч гладит его по затылку. Изюмка поднял изумленно глаза и видит, что Гном Гномыч улыбается. Изюмка не знал, что и подумать. Но Гномыч объяснил ему:

– Щелчок ты от меня за репейник получил. А погладил я тебя потому, что ты сам признал свою вину.

ГНОМЫЧЕВЫ КРЫЛЫШКИ

В холодные дни Изюмка больше всего любил свой подпечек. Там и тепло и дремать приятно. И бездельничать. Постепенно Изюмка так обленился, что и вылезать из подпечка не желал.

– Подай мне сюда обед, Гномыч! – захрюкал он, почуяв, как вкусно пахнет тушеной капустой.

– Еще что? – возмутился Гном Гномыч. – Уж и обед ему подавай в подпечек!

– Боишься, как бы я так не отъелся, что и наружу не вылезу? – спросил Изюмка.

– Вполне возможно. Но не в этом дело. Боюсь другого. Вдруг ты двигаться разучишься совсем. Придется мне тебя на себе таскать. Забудешь, что у тебя и ноги-то есть.

Изюмка расхохотался. Однако после обеда у него пропало настроение смеяться. Гномыч открыл дверь во двор и сказал:

– А ну иди погуляй. Тебе полезно.

– Там же холодно! – захныкал Изюмка, уже привыкший к теплу.

– А ты побегай, попрыгай – вот и согреешься! – ответил Гномыч и тут же захлопнул за ним дверь.

Изюмка остался снаружи. Потоптался на крыльце – замерз, волей-неволей пришлось бегать. Обежал все кротовые холмики. А когда выбрался на проселок, уже больше не мерз. На развилке дороги повстречал он мышку Кишмишку, и они пошли вместе, весело болтая.

– Мне на холоде всегда так есть хочется, – признался Изюмка. – А тебе – нет?

– Мне тоже, – подтвердила Кишмишка. – Но как я помню, ты и в тепле тоже всегда больше меня ел.

Так за разговорами они очутились возле какой-то замерзшей лужи. Лужа была покрыта молодым ледком, потому что старый, толстый лед вырубили крысы и снесли к себе в погреба. Чтобы летом делать мороженое. Теперь на луже ледок был новенький и гладкий как зеркало.

– Я покатаюсь немножко, – сказала Кишмишка. – Но ты смотри, на лед не заходи: он тонкий, такого толстого поросенка не выдержит.

– Кто это – толстый поросенок? – удивленно переспросил Изюмка.

– Ты! – крикнула Кишмишка и пробежалась по тонкому ледку – аж до противоположного берега. Бежит, попискивает по-своему, по-мышиному.

– Ты что же, думаешь, я побоюсь на лед выйти? – крикнул ей Изюмка, когда Кишмишка повернула назад.

– Побоишься, – сказала мышка. – Под таким толстячком он обязательно проломится.

– А вот и не проломится! – упрямо закричал Изюмка и шагнул вперед.

Кишмишка удивленно посмотрела на него.

– Такой ты смелый? – говорили ее глазки-бусинки.

– Такой! – ответил Изюмка и покатился на острых копытцах по тонкому льду.

Сначала было слышно только, как ледок слегка потрескивает. Но когда Изюмка выкатился на середину лужи, лед вдруг сразу прогнулся и рухнул под поросенком. Изюмка по самую грудь очутился в воде, а Кишмишка во всю мочь принялась звать на помощь.