Он еще отомстит - Джек Хиггинс

Миллер проснулся точно без пяти десять, чувствуя себя неожиданно посвежевшим. Когда он спускался по лестнице и пересекал площадь, направляясь к зданию суда графства, то меньше всего думал о деле Мацека.

Городской морг располагался позади медицинской школы, в большом нескладном здании в стиле викторианской готики со стеклянными витражами у входа. Внутри было темно и прохладно, стены покрыты зеленой плиткой. Здесь царил неприятный запах антисептиков.

Джек Палмер, главный специалист, восседал за столом в небольшом стеклянном кабинетике в конце коридора.

— Ничего не говорите, дайте мне догадаться.

— Есть что нибудь для меня? — спросил Миллер.

— Старина Мюррей сам занялся этим делом. Еще не успел подготовить доклад, но думаю, сообщит вам кое-что полезное. Он сейчас уже моет руки.

Миллер заглянул сквозь стеклянную стену в анатомический театр и увидел высокую тощую фигуру университетского профессора патологии, одетого в халат, спереди заляпанный кровью.

— Можно войти?

Палмер кивнул:

— Прошу вас.

Когда Миллер вошел, профессор Мюррей уже снял халат и мыл руки, стоя перед раковиной. Он улыбнулся и заговорил с едва заметным шотландским акцентом своей юности, от которого так и не смог освободиться:

— Едва ли подходящее время года для купания, особенно в этой открытой сточной канаве, которую мы называем рекой. Вам сделали все необходимые инъекции?

— Если я почувствую себя больным, то не обращусь ни к кому, кроме вас, — ответил Миллер. — Обещаю вам.

Мюррей взял полотенце и начал вытирать руки.

— Говорят, вы не знаете, кто эта молодая женщина?

— Пока нет. Конечно, через день-два о ней могут заявить как о пропавшей.

— Но вы сомневаетесь, что так будет? Могу я спросить почему?

— Это какое-то необычное самоубийство. Все признаки не сходятся. Во-первых, многое свидетельствует о том, что прежде, чем убить себя, она постаралась избавиться от любых признаков, которые могли бы помочь узнать ее имя. — Он немного поколебался. — Едва ли она находилась уж совсем в невменяемом состоянии. От наркотиков или еще от чего-нибудь такого.

Мюррей покачал головой:

— Это исключено, глаза были все еще открыты. Но забавно, что вы упомянули о наркотиках.

— Почему же?

— Я сейчас вам покажу.

В холодном анатомическом театре даже сильный запах антисептиков не мог полностью перебить сладковатой вони смерти. Ее тело, накрытое резиновым покрывалом, лежало на столе посередине комнаты. Мюррей приоткрыл край покрывала и приподнял левую руку девушки.

— Вот, взгляните.

На руке, ясно различимые, виднелись следы от уколов шприцем, и Миллер нахмурился:

— Так она наркоманка?

Мюррей кивнул:

— Мои тесты показали, что она сделала инъекцию примерно двух гранов героина и одного грана кокаина примерно за полчаса до того, как умерла.

— А когда, по-вашему, это могло произойти?

— Давайте посмотрим. Вы вытащили ее из воды примерно перед шестью утра, так? Я полагаю, что она находилась в воде примерно пять часов.

— Значит, смерть наступила в час ночи?

— Или около того. Здесь нельзя сказать совершенно точно. Была такая холодная ночь.

— Что нибудь еще?

— Ну что я могу вам сказать? Ей около девятнадцати, хорошо воспитана, росла в более чем комфортных условиях.

— Она девственница?

— Совсем нет — беременна на втором месяце. — Он покачал головой и сухо добавил: — Эта молодая женщина была весьма опытна в сексуальном отношении.

— А что насчет одежды?

— Приходил парень из отдела судебной медицины, забрал все ее вещи. Кроме того, соскобы из-под ногтей, образцы волос и всякое такое.

Миллер обошел стол и нерешительно приподнял край резинового покрывала. Мюррей уже прикрыл ей глаза, и поэтому она выглядела спокойной и умиротворенной, кожа лица была гладкой и бесцветной. Со скорбным выражением сержант осторожно прикрыл ее лицо.

— Мне кажется, ей пришлось много выстрадать. Слишком много для такой молодой девушки, — заметил профессор.

Миллер кивнул, не в силах произнести ни слова. В горле у него снова появилась странная сухость, и он поспешно отвернулся. Когда он подошел к двери, Мюррей тихо окликнул его:

— Ник!

Миллер обернулся.

— Держи меня в курсе!

— Постараюсь, — ответил он, и обитая резиной дверь тихо закрылась за ним.

Выйдя на улицу, в неярком утреннем солнечном свете сержант увидел Джека Брэди, который шел навстречу ему, пересекая площадку для парковки машин.

— Гранту показалось, что вам может потребоваться помощь. Они уже закончили вскрытие?

Миллер кивнул:

— Мюррей сказал, что она попала в воду примерно в час ночи. Кстати, она беременна.

Брэди спокойно воспринял это:

— А еще что?

— Она наркоманка. Героин и кокаин.

— Это может дать нам зацепку. — Брэди достал из кармана пальто желтый конверт. — Я связался с отделом судебной медицины. Они дадут отчет к полудню. А вот это от фотографов.

Миллер открыл конверт и начал рассматривать фотографии. Девушка смотрела с них как живая. Парни из фотоотдела знали свое дело. Ее успели снять до того, как Мюррей прикрыл ей глаза.

Брэди тоже взял одну фотографию и нахмурился:

— Какая жалость! Она выглядит как хорошенький ребенок!

— Все они такие, — ответил Миллер, засовывая фотографии в карман. — Думаю, что мне надо пойти поговорить с доктором Дэзом. Он знает почти каждого наркомана в городе.

— А что делать мне?

Миллер вынул из нагрудного кармана золотой медальон колледжа Сан-Кристофер и передал ему.

— Вы же хороший католик, не так ли, Джек?

— Иногда хожу к мессе.

— Может, и девушка тоже ходила. Там надпись на обратной стороне медальона. Поговори с приходскими священниками. Вдруг кто-нибудь из них узнает ее на фотографии или даже по медальону.

— Только зря трепать башмаки, — проворчал Брэди.

— Зато полезно для вашей собственной души. Если хотите, я подброшу вас к церкви.

Они сели в машину, и Брэди еще раз посмотрел на свой экземпляр фотографии девушки, прежде чем спрятать его в карман. Потом покачал головой:

— В этом нет никакого смысла. У вас есть хоть какая-то идея насчет того, что могло заставить ее появиться в районе доков поздно ночью?

— Это как раз самое темное и пустынное место во всем мире, — согласился Миллер.

Брэди кивнул:

— Одно только совершенно точно. Ее туда привело полное отчаяние. Хотел бы я знать, как она оказалась в таком состоянии.

— Я тоже, Джек, — сказал Миллер. — Я тоже хотел бы.

Он отпустил ручной тормоз и быстро взял с места.

Наркоманы относятся к числу наиболее трудных пациентов, и все же доктор Лал Дэз, высокий и худой, как скелет, индус с международной репутацией, специализировался именно в этой области. Он настоял на том, чтобы практиковать в одном из самых нездоровых районов города, хмуром месте, застроенном высокими разрушающимися викторианскими домами.

Доктор как раз закончил утренний прием и пил кофе в кабинете, когда вошел Миллер. Дэз улыбнулся и жестом пригласил его сесть:

— Какая приятная неожиданность! Присоединяйтесь ко мне.

— С удовольствием.

Дэз отошел к стойке и вернулся с чашкой кофе.

— Социальный вызов?

— Боюсь, что нет. — Миллер достал одну из фотографий. — Вы когда-нибудь видели ее раньше?

Дэз покачал головой:

— А кто это?

— Мы не знаем. Я вытащил ее из воды сегодня утром.

— Самоубийство?

Миллер кивнул:

— Профессор Мюррей делал вскрытие. Она приняла наркотик примерно за полчаса до смерти.

— И какая же дозировка?

— Два грана героина и один — кокаина.

— Ну это значит, что она только начинающая наркоманка. Большинство моих постоянных больных принимают пять, шесть и даже семь гранов только одного героина. А обычные следы от уколов на руке?

— Да, но немного.

— Что только подтверждает мое предположение, — вздохнул Дэз. — Какая трагедия! Она выглядит как чудесное дитя. — Он вернул фотографию. — Сожалею, но ничем не могу помочь. Вы совсем не имеете представления, кто она такая?

— Я надеялся, что она зарегистрирована как наркоманка.

Дэз решительно покачал головой:

— Определенно нет. У нас сейчас новый порядок, при котором все зарегистрированные наркоманы обязаны являться в клинику при госпитале Сан-Джордж по утрам в субботу.

— Это как бы визит к своему лечащему врачу?

Дэз кивнул:

— Поверьте, сержант, если бы она значилась в списках, я знал бы ее.

Миллер допил кофе.

— Так, я двинул. Еще многое надо успеть.

— А почему бы вам не поговорить с Чаком Лэзером? — предложил Дэз. — Если кто и может помочь, так только он.