Скорпика - Грир Макаллистер

они прибыли в выложенный сверкающим камнем амфитеатр, то сдали оружие стражникам – все, кроме Гретти, – и прошли через последние ворота. Затем спустились по очень длинной лестнице, направляясь к помосту, где должна была состояться церемония.

Как только делегация приблизилась, тут же стали исполняться ритуальные танцы.

Несколько десятков танцоров были одеты в простые струящиеся короткие туники, у девушек и женщин волосы были убраны в высокую прическу, а юноши и мужчины носили головные уборы из бараньих рогов. Они разыгрывали начало истории, начиная с того, что Всея Матерь создала мир, затем родила трех дочерей: Велью, Сестию и Эреш – Хаос, Изобилие и Смерть, чтобы помочь ей создать людей, животных и растения для этого мира. Сестия дала жизнь, вдыхая свое божественное дыхание в рот, клюв и рыло, ставя ноги, лапы и копыта на землю, чтобы те исследовали ее вдоль и поперек. Эреш создала Подземье, чтобы принять дух людей, их тени, когда их земное время закончится. Велья привнесла все то, чего люди больше всего хотели и чего больше всего боялись – боль и тоску, а также радость и удовлетворение, надежду, зависть, отчаяние, – чтобы создать баланс между жизнью и смертью, гарантируя, что единственной определенной вещью в этом мире будет неопределенность.

Зазвучал горн, приводя Кхару в чувство. Время пришло. Вместе с другими королевами она двинулась вперед, а остальные участники делегации отошли назад, заняв места в первом ряду амфитеатра. Танцующие постепенно стали двигаться медленнее, отступая в сторону.

Напряжение сменилось предвкушением, тысячи зрителей замерли, затаив дыхание.

Восемь мускулистых женщин шагнули в пространство, где находились танцоры, каждая четверка несла одну из церемониальных костяных лежанок. Они устанавливали их на землю: один край прочно крепился к помосту, а другой, с зазубренным углом, нависал над стоящими внизу открытыми корзинами с зерном. По тому, что произойдет в этих корзинах, можно будет судить о том, насколько обильным или скудным будет урожай следующего года. Все надежды, не только Сестии, но и всего мира, покоились в золотой колыбели этого зерна.

Затем жертв под руки вывели вперед, их ноги были босыми, поэтому они осторожно ступали по сухой земле. На помосте их привязали к костяным лежанкам, головы аккуратно поместили в выемку, обнажив длинное, гладкое горло. Девочка на пороге становления женщиной. Мальчик на пороге становления мужчиной. Ни одному из них, – подумала Кхара, – не суждено прожить достаточно долго, чтобы воплотиться.

Иногда жертвоприношения проходили тяжело, а иногда – нет; Кхара не знала, в чем причина столь большой разницы, и не позволяла себе волноваться. Она лишь отводила взгляд от этих упрекающих глаз, и когда четырех королев-свидетельниц вызвали вперед, чтобы проверить узы, Кхара проверила, надежно ли они завязаны. Довольно неприятно осознавать, что ты умрешь. Еще хуже, – думала она, – знать, что у тебя есть хоть какой-то шанс избежать этой смерти, но все равно встретить ее.

– Вы довольны? – произнесла Верховная Ксара, торжественно приступая к жертвоприношению.

– Да, – дружно ответили остальные королевы.

Когда рассвет начал зажигать небо, церемониальный рог, рассекая воздух, протрубил снова. Женщины и мужчины в амфитеатре восторженно замерли. Последний протяжный звук рога затих и оборвался над головами собравшихся.

– Королева Паксима, дипломат и посредник, – произнесла Верховная Ксара. Хотя она обращалась к темноглазой женщине в фиолетовой мантии, ее слова предназначались всем, и произнесены они были голосом почти таким же резким и звонким, как звук рога.

– Да.

– Привела ли ты всех пять королев со всего известного мира, чтобы они сегодня исполнили свои роли?

– Привела, – Гелиана ответила громко, гордо, решительно. Ее темные волосы свисали до пояса; свободные от привычных косичек, они струились по спине, как плащ.

После паузы Верховная Ксара повернулась к следующей королеве, ее движения были четкими и осторожными.

– Королева Бастиона, писарь нашего священного обряда.

– Да.

– Готова ли ты записать все то, что сегодня произойдет?

Самая старая королева, со сморщенными, как перезревшее яблоко, худыми подбородком и щеками, сказала:

– Готова.

– Королева Скорпики, полная боевого духа и силы.

Кхара подняла подбородок и встретилась с уверенным взглядом жрицы, заставляя себя отвечать силой на силу.

– Да.

– Отдашь ли ты священный клинок Святой для священного обряда, который сегодня ждет нас?

– Отдам, – сказала Кхара командным голосом.

– Королева Арки, – обратилась Верховная Ксара к последней королеве внутри полукруга, – я призываю тебя стать устами Хаоса.

В этот момент церемонии всегда наступали тишина и напряжение. Никто не знал, что может последовать дальше. Сама Хаос была здесь в форме своего земного воплощения. Даже те, кто не поклонялся арканской Богине, в глубине души не могли не верить в Нее и боялись Ее капризов.

Когда королевы Арки были призваны на эти церемонии, их богиня Велья подталкивала некоторых из них к решительным действиям, а некоторых не трогала вовсе. Часто рассказывали истории о королеве, жившей за пять поколений до этой церемонии, которая спрыгнула с помоста и бросилась под церемониальный клинок, умерев вместо жертвы того года. Одна из предыдущих правительниц украла скорпиканского пони и промчалась галопом через всю церемонию, обнаженная, как в ту ночь, когда ее родила мать. Арканская королева Мирриам, стоявшая перед ними сегодня, правила много лет, ее величественный крючковатый нос и яркие, ястребиные глаза оставались неизменными на протяжении десятилетий. И хотя она правила так долго, они все еще не знали ее по-настоящему. Она может ничего не сделать. И может совершить что угодно.

Тишина опустилась на толпу в амфитеатре, как одеяло, простираясь, не разрываясь.

Затем королева Арки с легким удивлением произнесла:

– Я хочу уйти отсюда.

И она так и сделала, сойдя с помоста в сторону зрителей, долго поднимаясь по лестнице к дальнему выходу. Головы то и дело поворачивались, чтобы проследить за ее движениями.

Кхара посмотрела на Верховную Ксару, чей взгляд не отрывался от темноволосой королевы, пока та поднималась по казавшимся бесконечными ступеням все выше и выше. Как только королева Арки скрылась из виду, Кхаре показалось, что Верховная Ксара вздохнула с облегчением. Мгновение спустя лицо жрицы застыло и стало неподвижным, как маска. Возможно, Кхара просто вообразила себе этот миг проявления человечности.

– Давайте же накормим Богиню, – раздался голос Верховной Ксары. Настало время Кхаре исполнить свой долг.

Кхара повертела клинок в руке, свободно обхватив пальцами кожаные ножны, и протянула его Верховной Ксаре. Жрица приняла оружие плавным, отработанным движением.

Толпа оживилась, наблюдая, перемещаясь, вздыхая, и Кхара поняла, что никак не могла услышать, как острое лезвие выскользнуло из прочной кожи. И все же ей показалось, что она расслышала: металл шептал, расставаясь с ножнами почти с сожалением.

Кхара склонила голову. Верховная Ксара нанесла удар.

Тысячи