В первом эшелоне - Александр Данилович Щербаков

к наступательным боям — он убежден, что скоро, очень скоро придет наш черед заставить врага обороняться.

Осень не остудила накала баталий. Напротив! Война ворвалась в Сталинград, но дальше не двинулась, остановленная непостижимой стойкостью и мужеством неистребимых дивизий Чуйкова. Армии, стянутые нашей Ставкой к Сталинграду, в том числе 65-я (так переименовали вскоре после приезда Батова 4-ю танковую), имели две задачи: одну — отвлекать на себя силы Паулюса, не оставлявшего надежды выполнить задачу, поставленную германским главнокомандованием, овладеть Сталинградом и перерезать волжскую артерию; вторую — готовить удар, который решительно изменит всю обстановку на юге в пользу Советской Армии.

Пришло время — и командующих армиями, их штабы посвятили в план окружения и ликвидации немецко-фашистской группировки под Сталинградом. Наступила ответственнейшая пора готовить армию к прорыву вражеской обороны. Готовить… Найти тактические ходы операции, увязать их с возможностями войск; укомплектовать подразделения, получить боеприпасы, горючее, продукты; проанализировать разведданные; рассчитать сроки; спланировать взаимодействие пехоты с артиллеристами, танкистами, авиаторами; найти общий язык с соседями; обеспечить мобильность тылов; наладить инженерное обеспечение и связь; добиться полного взаимопонимания со штабом фронта и подчиненными штабами… И все — безотлагательное, первостепенное…

Вот тут командарм в полной мере почувствовал завидную слаженность своего штаба, его оперативность и высокую культуру работы, прочность контактов со штабами дивизий, полков, убедился в его умении заглядывать далеко вперед, «читать» замыслы противника, особенно четко осознал, насколько высок и непоколебим авторитет начальника штаба Ивана Семеновича Глебова.

Иван Семенович Глебов имел отменную теоретическую подготовку — две академии за плечами; приобретенный им с начала войны практический опыт стоил, пожалуй, еще двух, а то и трех академий. Суровое испытание выдержали его профессиональные, гражданские и человеческие качества осенью сорок первого года под Киевом, весной и летом сорок второго под Харьковом и на Дону. Работа в крупных штабах — фронтовом и армейском — развили в нем широту оперативного и тактического кругозора. Высокая культура организации труда и умение сплотить вокруг себя штабной коллектив сделали Глебова незаменимым в том сочетании людей, которые под руководством Батова должны были вывести армию не просто на исходный рубеж очередного наступления — на исходный рубеж нового этапа войны.

За два дня до наступления командарм собрал на своем наблюдательном пункте на Дружилинских высотах командиров и начальников штабов дивизий, бригад и отдельных частей ударной группы армии. Репетиция на рельефном плане по замыслу командующего должна была приблизить их к реальной обстановке боевых действий и дать возможность воспроизвести возможные варианты этих действий, заранее предусмотреть и учесть наиболее вероятные ответные шаги противника и тем самым наилучшим образом понять задачу армии, задачи входящих в нее соединений и частей.

Задачу армии командующий изложил так:

— 65-я вместе с 21-й армией Юго-Западного фронта наносит главный удар по сталинградской группировке гитлеровцев с северо-запада. Навстречу с юго-востока наступают войска Сталинградского фронта. Общая цель: взять в кольцо, а затем уничтожить силы Паулюса. Главный удар мы наносим в полосе около шести километров. Прошу учесть, что перед фронтом армии стоят боеспособные и опытные немецкие части — 44-я, 376-я и остатки 384-й пехотной дивизии. Мое решение: нанести главный удар силами пяти дивизий, из них в первом эшелоне пойдут 27-я гвардейская, 24-я и 304-я. Артиллерию использовать для массированного удара в период артподготовки и поддержки атаки пехоты и танков. Еще две дивизии пойдут во втором эшелоне. В моем резерве — танковая бригада и танковый полк. Полоса наступления дивизий первого эшелона около двух километров. Каждая дивизия усиливается танковым полком, а 27-я и 304-я и танковыми бригадами.

Намеченный план военных действий разыграли на рельефном плане. Потом командарм распорядился: на его наблюдательном пункте разместится пункт управления командующего артиллерией; здесь же будут находиться представитель поддерживающей авиации, а также представители дивизий второго эшелона и танковых частей резерва.

— Все во имя пехоты! — командарм сделал ударение на этих словах. — Все для нее, ибо окончательный успех операции обеспечит она. Прошу запомнить!

Оставшиеся до начала наступления дни были заполнены делами, которых, казалось, никак не отбавлялось ни у командарма, ни у штаба, ни у командиров, ни у солдат.

В ночь перед наступлением командарм мысленно уже поднимал дивизии, стараясь критически повторить в памяти то, что отработали на макете, и проследить развитие событий после того, как начнется. Он был доволен тем, что провел репетицию на макете, и тем, что тут же установили стереотрубы и, разбирая задачи, переходили от макета к изучению местности, на которой предстояло наступать. Таким образом, предельно вживались в обстановку.

Рисковали. О чем не преминул сказать и штаб фронта: собрать за два дня до наступления весь комсостав армии чуть ли не на самой передовой… Пусть гитлеровцы не узнают и не накроют огнем специально. Но мало ли какая случайность… и армия окажется обезглавленной всего за два дня до такого наступления! Батов пошел на риск. Пошел, потому что понимал, знал по опыту: воевать без риска невозможно и войну без риска не выиграешь. Хорошо, что собрались! Командарм уверен: теперь каждый командир знает свой маневр, стало быть, надежнее осуществится суворовское требование — свой маневр будет знать и каждый солдат…

Вспомнилось нынешнее, вернее, уже вчерашнее выступление на ротном партийном собрании у гвардейцев в дивизии В. С. Глебова. С каким вниманием, с каким интересом слушали бойцы! Видимо, потому, что приводил живые и сильные примеры! Понадобилось сказать о месте коммуниста в бою, вспомнил соратников по боям в Испании, на Карельском перешейке зимой тридцать девятого-сорокового, в Крыму летом и осенью сорок первого…

Люди готовы. А это самое главное. Командарм позвонил в дивизии Меркулову, Глебову, Прохорову… Они еще раз подтвердили: готовы! Федор Александрович Прохоров — командир прославленной 24-й Самаро-Ульяновской дивизии только что вернулся из медсанбата. Там он обратился к раненым офицерам:

— Утром идем в бой. Дивизия получила пополнение. У меня есть, конечно, офицеры, которые поведут бойцов. Но вы — опытнее, у вас — закалка… Прошу, кто может держать оружие, вернуться в строй…

Двадцать человек тут же покинули медсанбат.

…В 7. 30 началось. От залпа тяжелых гвардейских минометов вздрогнула все уже повидавшая на войне степь. Плотный белесый полог тумана вмиг прожгло тысячеязыкое пламя, и моментально накалилось холодное небо, а на земле уже бушевала огненная стихия. Через час с лишним артподготовка закончилась. Поднялась пехота. На плацдарм, словно мощной волной прибоя, бросило огромную массу людей. Появились танки и повелительно позвали их за собой. Люди, стреляя на ходу, старались не отставать от танков и быстрее добежать до рубежа, который в те короткие минуты, наверное, казался им самым важным