Небо и Земля - Дивов Олег

«Это какая же?» – удивился Хантер.

«Да „Энтерпрайз“, будь он неладен», – напомнил Рашен.

Тут Хантер заржал и смеялся долго, наливаясь краской и хлопая себя ладонями по коленям.

«Ладно, – сказал он, отсмеявшись. – „Энтерпрайз“ пусть летает пока. Не до него. А теперь вы идите и воюйте хорошо… коммандер Рашен».

Так Рашен приобрел своё прозвище, которое приклеилось к нему накрепко. А «Энтерпрайз» доковылял до Марса только к самому концу войны и прибыл на орбиту донельзя лояльный, с запертыми в карцере офицерами и весь обляпанный демаскирующей белой краской. Некоторое время он ходил под земным флагом, его даже собирались переименовать по-человечески. Потом решили, что бэттлшип морально устарел, отказались от капремонта и решили толкнуть на вторичном рынке. Но коммерсанты «Энтерпрайз» оплевали, сказав, что на корабле с такой потрёпанной ходовой частью нерентабельно возить даже мусор. Тогда разоружённый бэттлшип вернули марсианам, которые умудрились-таки его залатать и поставили новые пушки. В самом начале второй кампании «Энтерпрайз» захватила диверсионная группа землян и отогнала на Венеру. Как выяснилось, зря. Венериане провозгласили суверенитет и долго ещё пугали этим кораблём Землю. Затем «Энтерпрайз» у них отбили, позорно сдали марсианам, ещё какое-то время он воевал в поясе астероидов, пока не столкнулся во второй раз с войсками Рашена и не принуждён был сдаться. Оставленный повстанцами компьютерный вирус сыграл злую шутку с мастер-навигатором Иветтой Кендалл, и на этом история «Энтерпрайза» завершилась…

«Тушканчик» прошёл от «Гордона» в сотне километров, и громадная машина смерти бросила Иве на терминал дежурное ОК. Компьютер сам дал подтверждение – молодцы, несите службу, – и на этом обмен любезностями завершился. А в боевую рубку ввалился, в окружении клубов сизого дыма, Фокс. Изо рта у него торчала квадратная в сечении гавана внушительной длины. Под левым глазом бомбардира красовался фиолетовый синяк. И ботинки он, разумеется, где-то забыл.

– Привет, Конфетка! – промычал Фокс, вынул сигару изо рта и пошёл к Иве, широко улыбаясь. – Дай-ка я тебя, солнышко, облизну!

Ива засмеялась, позволила Фоксу отечески чмокнуть себя в макушку и в ответ потрепала по толстой щеке. За последние несколько месяцев склонного к полноте Фокса здорово разнесло. Комбинезон на нём так и топорщился.

Должность у Фокса была «старший эксперт по огневому взаимодействию». Поэтому иначе как бомбардиром его никто не называл.

– Салют, Андрэ! Как твоё самочувствие? – спросил Фокс у Вернера. Эту фразу он произнёс по-французски, чтобы подчеркнуть обращение на ты. Ива удивлённо подняла брови. Ей и в голову не приходило, что Вернера на «Тушканчике» кто-то может давно и хорошо знать.

– Спасибо, Мишель, порядок, – бросил через плечо Вернер. – А ты почему всё ещё с синяком?

– Я его ношу как орден, – гордо ответил Фокс. – Ну, как там у «старика Пола» с отражателями?

– Похоже, заводской брак в одном блоке. Ничего серьёзного. А тебе-то что? Наше дело рулить, твоё дело бомбить… Меньше хода – прицел чётче.

– Мне до всего есть дело, – сообщил Фокс. – Я «старика Пола» люблю всем сердцем. Меня беспокоит любая мелочь. Даже то, что у нашей Линды сексуальный психоз. Конфетка, у тебя был когда-нибудь сексуальный психоз?.. Кстати, ребята, какая из вас получится классная пара! Энди и Кенди!

Ива поманила Фокса пальцем и, когда тот к ней нагнулся, крепко схватила его за нос.

– Ой, де дадо! – взвыл бомбардир. – Я больше де буду!

– Так его, болтуна… – одобрил экзекуцию Вернер.

Ива отпустила нос бомбардира и поймала Фокса за воротник, чтобы не сбежал.

– Ты откуда его знаешь, Майк? – прошипела она Фоксу на ухо.

– А что? – шёпотом удивился Фокс, растирая покрасневший нос. – Энди ходил на «Фон Рее». Мы оба из первого экипажа Рашена. Просто меня сразу послали на переподготовку, и я не успел… э-э… Короче, ничего не успел. А Энди… Видела у него планку Сердца? Вот так-то.

– А-а… – протянула Ива многозначительно, ничего толком не поняв.

Фокс распрямился, воткнул сигару в рот и упёр руки в бока.

– На «Тушканчике» теперь просто уникальное общество, – сказал он в полный голос. – Целых четыре Пурпурных Сердца и аж двое русских. Про нас ещё песни сложат. И легенды.

– А кто второй русский? – удивилась Ива.

– Да вон! – Фокс указал сигарой в сторону Вернера.

– Слушайте, Эндрю, он это серьёзно? – не поверила Ива.

Вернер чем-то звонко щёлкнул, с довольным видом подбросил на ладони дефектный блок и задвинул на место контрольную панель. Небрежно швырнул блок в сумку с инструментами, уселся на кресло верхом, сложил руки на спинке и опустил на них подбородок. И посмотрел Иве прямо в глаза, да так, что она впала в окончательное замешательство.

– А почему бы и нет? – спросил он.

– А-а… – в очередной раз сказала Ива.

– А фамилия у него такая для маскировки, – объяснил Фокс. – Чтобы не приставали.

– Трепло, – усмехнулся Вернер. – Вы не слушайте Майка, капитан. Фамилия у меня родная. Предки мои были из обрусевших немцев. И жили Вернеры в России начиная с семнадцатого века и вплоть до самой Заварухи. И потом тоже скрещивались только с чистокровными русскими. Так что я русский на сто процентов. Как адмирал Рашен.

– Кстати, у Рашена тоже имя… – заметила Ива.

– Вполне русское, – не согласился Фокс. – Алекс Успен. Чем тебе не нравится?

Вернер не удержался и прыснул.

– Что такое?! – возмутился Фокс. – Какого чёрта сегодня все надо мной издеваются?! Одна ненормальная за яйца хватает, другая за нос, теперь ты ещё…

– Ну ты даешь, Майк, – сказал Вернер. – Адмирала зовут Oleg Uspensky.

– Быть не может, – отмахнулся сигарой Фокс. – Фамилии на «ский» все еврейские. Как у нашего Жан-Поля.

– Могу открыть штатное расписание, – предложила Ива, кладя руку на контакты своего терминала. – Пока Майк и вам нос не сломал. Вы с ним поосторожнее, Эндрю. Он у нас тот ещё задира.

– Ему не сломаешь, – хмыкнул Фокс и снова окутался клубами дыма. – Ну давай, не тяни, делай запрос. На что спорим?

– Не будет запроса, – сказала Ива, глядя на монитор. Левой рукой она выбила дробь на контактах, а правую сунула под пульт и вытащила ботинки.

– Ох, мама! – воскликнул Фокс. – Где моя обувь, вы, астронавты?! Никто не видел мои башмаки?! Куда же я их… – и опрометью выскочил в коридор, чуть не сбив с ног старпома Боровского.

Ива поспешно обувалась. Вернер со спокойной улыбкой смотрел, как на обзорном экране растёт, приближаясь, адмиральский катер.

– О, Жан-Поль! – обрадовался в коридоре Фокс. – Ты ведь еврей?!

– Ну… – хмуро ответил Боровский.

– Фамилии на «ский» все еврейские, ведь так?

– Слышь, ты, поц, – сказал Боровский. – Где твои ботинки?

– Виноват, – пробормотал Фокс и убежал по коридору.

Боровский вошёл в рубку и остановился посредине, заложив руки за спину и покачиваясь с пятки на носок.

– Бар-р-дак! – прорычал он, ни к кому специально не обращаясь.

Вернер подобрал сумку и встал.

– Контроль отражателей в норме, – доложил он.

– А, – сказал Боровский, как будто только что заметил Вернера. – Здравствуйте, Эндрю. Хоть кто-то здесь в состоянии за что-то отвечать. Ну, и?..

– Видимо, дефектный блок. Сейчас я его протестирую на своей машине и тогда смогу дать полное заключение.

– На диверсию не похоже? – неожиданно спросил Боровский. Ива, услышав это, подпрыгнула в кресле и обернулась.

– Не похоже, – ответил Вернер, ощутимо понизив голос. – А что?

– Да так, – Боровский неопределённо шевельнул бровью. – Пришёл снизу меморандум о профилактике возможного саботажа. Это, конечно, совершенно не моё дело, но если бы меня спросили… М-да. Вот я и спрашиваю: не похоже?

– Знаете, коммандер, – сказал Вернер без тени юмора в голосе, – по-моему, в Адмиралтействе у кого-то поехала крыша. А вы – рады стараться.

– Сам-то когда из психушки вышел?! – окрысился Боровский.